Читать книгу Морской солдат - - Страница 11

Январь 1706 года. Село Березники.

В сельской кузнице, которая располагалась на окраине села Березники поодаль от изб, кипела работа. Местные жители старались обходить стороной это место. Они считали, что здесь водится нечистая сила, с которой знаются сельские кузнецы.

Полумрак без единого окна мастерской освещал лишь свет простенького кирпичного горна. В воздухе висел едковатый запах каленого железа.

Никита Жарый, который уже третий год как трудился местным кузнецом, сумевший своим умением и мастерством завоевать признание и уважение односельчан, что-то подсказывал Лешке Овечкину, начавшему осваивать одно из древнейших ремесел каких-то полгода назад. В деле Лешка был старателен, что Никите нравилось.

Два молодых кузнеца, с запущенной щетиной на лицах, трудились не покладая рук. В тесной кузне стучал тяжелый молот об однорогую наковальню, работали клещи, зубило, в дырах наковальни гнулись пруты, шкрябал терпуг[14].

Наконец, закончив работу, Лешка взял в руки готовое изделие и восторженно произнес:

– Чудно!.. Потапыч останется довольным.

– А то как иначе, – ответил Никита, жадно отпив воды из ковша.

Лешка крутил в руках кованый напольный светец[15], напоминающий куст с завитым стеблем и разветвляющимися побегами – рогульками.

– Да, Никита, мастер ты добрый, – говорил он, не отводя глаз от изделия. – Мне бы так.

– Ты энти глупости брось. Без твоей помочи, Лешка, у меня бы так ни сладилось.

– Ну зажигать и раздувать огонь да двигать мехи́ – дело нехитрое.

– Не прибедняйся… – улыбнулся здоровяк. – А что же до мастера… то говорить об сем нынче рановато. Вот дядька мой, Лука Фомич, да, вот он был мастером. Сноровка, верность глаза, точность удара, чуткость и сила руки – учил он… До сего мне еще ох как далече. Но одно мне ведомо точно. В деле нашенском кузнечном наиважнее что?..

– Что?.. – с жадным любопытством переспросил Лешка.

– Уметь чувствовать металл, суметь покорить его. И ежели ты сего добился, вот тогда ты и есть мастер кузнечного дела. А кузнец есть кто?

– Кто?

– Кузнец есть всем ремеслам отец.

– Хм… Энто как? – удивился Лешка.

– Как?.. – Никита присел на лавку и взглядом покосился на огонь в печи. – Сказывал мне как-то дядька мой одну старую легенду.

В памяти Никиты Жарого возник образ пожилого седовласого, с густой пышной бородой кузнеца, его строгое и в тоже время доброе морщинистое лицо.

– Давным-давно, еще до Рождества Христова, – рассказывал старый кузнец, – далече от мест сих построили люди невиданных размеров Иерусалимский храм. Царь Соломон, так звали царя ихнего, устроил пиршество. Позвал он всех мастеров, кои храм сей строили, да спросил у них: «Ну и кто ж средь вас самый наиглавный? Кому более других обязаны мы за сей чудо-храм?»

Первым заговорил каменщик. Он поднялся и, гордо глядя на стены сооружения, молвил:

– Великий царь, мы каменщики. Стены, воздвигнутые нашими руками, арки, своды прочны. И во славу тебя, великий правитель, простоят они века.

– Хм… – усмехнулся плотник, поднимаясь из-за стола. – Неотделанный красным деревом да ливанским кедром, уж поверь мне, великий правитель, храм бы не был так хорош.

Не заставил себя долго ждать и землекоп. Не глядя в сторону каменщика и плотника, задрав подбородок, он возразил:

– Ежели б не вырытый нами котлован под фундамент храма, грош цена словам сих хвастунов.

Посмотрел на мастеров царь Соломон. А сказывают, мудрый он был.

– Скажи-ка мне, каменщик, твой инструмент кем сделан?

Тот удивился неожиданному вопросу царя, но все же ответил:

– Кузнецом, великий правитель.

Плотнику царь задал тот же вопрос.

– Кузнецом, – не раздумывая, ответил плотник.

Царь повернулся к землекопу.

– Ну а каков будет твой ответ?

– Да, великий правитель, и лопата, и кирка – дело рук кузнеца, – был ответ землекопа.

Выслушав мастеров, царь Соломон молча встал и поманил рукой скромно стоящего в стороне человека. Тот неуверенно подошел к царскому столу.

– Наиглавнейший строитель храма сего… есть кузнец сей! – гордо, с восклицанием озвучил Никита речения мудрейшего из царей и в завершение своей истории добавил: – Опосля всего царь усадил кузнеца за стол подле себя и поднес ему чашу полную вина.

– Здорово! – заслушавшись, произнес Лешка. Он был в полном восторге от легенды.

– Такое вот, Лешка, у нас с тобою ремесло. – Никита встал с лавки, не спеша подошел к двери, приоткрыл ее. На улице начинало темнеть. – Ой!.. Мать честная, заговорился, – спохватился вдруг он. – Мне ж пора.

– Куды пора, Никита? – полюбопытствовал подмастерье.

– Не твоя забота. Молод еще, – нервно ответил Никита, торопливо умываясь и приводя себя в порядок.

Лешка почувствовал себя неловко за свое чрезмерное любопытство.

– А как же Потапыч? – пробубнил он, неторопливо прибирая инструмент на свои места.

Никита заметил обиженную реакцию Лешки, почесал затылок.

– Ммм. Да я энто… Ульяну на реке ждать обещался, – сказал здоровяк, как бы оправдываясь за грубый ответ.

Лешка поднял голову, посмотрел на друга и расплылся в улыбке.

– Эх я, сено-солома, мог бы и сам догадаться… Счастливый ты, Никита, – по-доброму завидуя другу, произвес молодой паренек.

– Счастливый, сказываешь? Хм… Ежели я запоздаю, ох, не видать мне энтого счастья, – вновь заторопился Никита. – Ты энто… сам тож сбирайся. (Лешка удивленно посмотрел на Никиту.) Довезешь меня до реки, а сам засим к Потапычу поедешь. Да гляди, светец не позабудь.

– Добро, – ответил довольный Лешка. – Я скоренько.

Глядя на суету своего подмастерья, Никита лишь усмехнулся и качнул головой.