Читать книгу Семя Хаоса. Убийца Богов - - Страница 11

Эпоха Одина и Эпоха Богов

Мало кто мог представить, как Элипг радовалась смерти своего отца. Ведь она не проявила радости открыто. Во-первых, она была воспитана не так, чтобы проявлять при посторонних свои истинные чувства. Во-вторых, она любила отца. Но при этом была рада его гибели. Ведь она получила свободу. Ее семья была странным союзом двух торговых фамилий. Одна часть семьи была мелкими дворянами из центральных провинций и имела свои торговые интересы с Капитуле. Другая принадлежала к богатой элите Герны и имела многочисленные контакты с Кочевниками. Отец ее отца был Кочевником. Одним из младших сыновей вождя достаточно могущественного в приграничной области племени. Поэтому отец Элипг был одновременно и потомком баронов Империи, и потомком вождей Великой Степи. Сильное сочетание. Несокрушимое.

Его воля всегда давила на Элипг. Она восхищалась отцом, его решимостью и в то же время ненавидела. Потому что через год, когда ей исполнилось бы пятнадцать лет, должна была бы выйти замуж за одного графа. Торгового партнера ее отца, богатого и могущественного человека. Она буквально чувствовала, как из одной золотой клетки ей предлагают перелететь в другую. И это ее очень злило. Она хотела сама решать свою судьбу! Да и в постели с мужчиной себя не представляла…

Но теперь у нее появилась возможность, и она ее не упустит. Элипг сможет убедить маму не предпринимать пока ничего с замужеством и отправить ее на обучение в Академию Одина. А там она найдет способ сбежать. Ведь она куда больше похожа на своего отца, чем он сам мог бы когда-либо предположить! Ее воля тоже несокрушима.

* * *

Альмерин сперва привлек Элипг именно возможностью получить больше свободы. Он показал ей способ выбраться из положения безвольной птички, стать одной из движущих сил революции, участвовать в важнейших событиях своей эпохи! Поначалу она боялась внимания Альмерина. Но потом поняла, что его в ней интересовали только деньги ее семьи и торговые связи. Это быстро успокоило Элипг. Ее свободе ничего не грозило! А потом она стала богиней. Одной из шести участников Совета богов! Способной самой решить любую проблему!

Элипг даже сама не заметила, что не оплакала свою маму, погибшую, как и многие тысячи других людей, во время прорыва Ничто.

* * *

Самая большая беда государства, по мнению Элипг, была в том, что выжили боги, не готовые править. Много сторонников Общества Прогресса, имеющих связь с Семенем Хаоса и думающих об Империи, оставались в Капитуле во время взрыва. Еще счастье, что они с Альмерином как раз поехали в Ир по незначительному делу. Из пяти объявленных богами людей только Элипг интересовалась политикой. Нургрим и Корал были учеными, Илаим фигляром, а Тремор задавакой и дураком. В итоге Альмерину было просто-напросто не на кого опереться. Совет богов был фарсом, это понимали все люди, способные думать. То есть сама Элипг и Корал. Но последняя, хоть и могла быть достаточно властной, редко вмешивалась в дела Империи.

Поэтому Элипг хорошо понимала Альмерина, который при управлении Империей все больше опирался на аристократию. К тому же Альмерин сам был из аристократического рода: его дядя по маме был графом де Фарнисом, имеющим огромные земельные владения недалеко от Капитула. В некотором роде после прорыва Ничто Альмерин получил бы графский титул, если бы уже не имел титул императора, разумеется.

Также Элипг хорошо понимала, почему аристократия охотно принимает новоявленного императора. Не все, но многие. Ведь Один не создавал аристократию, расширяя свою Империю. Он просто давал графские и баронские титулы всем тем, кто ранее управлял завоеванными или полученными в ходе дипломатических переговоров территориями. Сам Владыка опирался на своих чиновников, которых весьма тщательно отбирал. Власть графов и баронов в Империи была весьма условной. Квесторы, префекты и магистры Одина собирали налоги, принимали прошения и вершили суды. Легион и рыцарей вели в бой легат и кулак, назначаемые также Одином.

Правда, часть налогов, собранных с земли графа, потом возвращалась ему из казны. Некоторые из дворян эти деньги просто бездумно тратили, некоторые пускали в дело, становясь торговыми магнатами, как родители Элипг. Однако на своей земле, по большому счету, они ничего не решали. Когда Общество Прогресса свергло Одина и Империя начала распадаться, до того, как Альмерин смог подкупить и перетянуть на свою сторону когорты легиона, грянул прорыв Ничто. Это отбросило Империю на сотни лет назад.

В итоге многие графы и бароны вспомнили, что еще сто-двести лет назад их предки правили сами и Империя, кроме небольшой части земель вблизи Майна, рассыпалась на части. Альмерин решил не менять этого. Так будет проще вести дела. Вместо того чтобы решать все дела самому, он предоставит эту роль местным аристократам. На землях, которые присоединялись обратно к Империи, аристократы продолжали собирать налоги, содержать собственные небольшие дружины и вершить суд, какой им угодно. Просто в случае войны дружины должны были усилить легион, а в мирное время весомая часть налогов передавалась в казну императора.

Когда Элипг впервые услышала о планах Альмерина, она пришла в восторг. Ведь если бы они настаивали на системе Одина, многие графы сражались бы за власть до последнего. А так процесс возврата Империи к былым границам пойдет существенно быстрее. К тому же теперь нет нужды иметь так много чиновников, как было при Одине. Это тоже нравилось Элипг, ведь именно она, как единственный разумный и заинтересованный в делах Империи бог, должна была руководить этими чиновниками. А чем их будет меньше, тем тщательнее она сможет их отбирать по талантам и верности Империи.

Спустя десяток лет у нее был небольшой штат подчиненных, но большие полномочия. Квесторы отныне следили только за подсчетом выплат в пользу казны и платой слугам и солдатам, а также за порядком во Дворце богов. Магистры правили от имени императора в крупных городах, которые нельзя было доверять в руки одного дворянина. А префекты ездили по стране и контролировали деятельность аристократии. Все знали, если что-то в поведении дворян – их судебные решения или количество собираемых налогов – покажутся префектам, а значит и императору, неразумным, будут приняты меры. Убийцы, интриги, направленные на ограничение их власти, или даже вмешательство когорты легиона. У императора было много путей показать, что он недоволен кем-то.

Эта система была немного сложнее той, что создавал Один, но куда более совершенной. По крайней мере, так думала о ней Элипг.

Вот только с течением времени такое положение дел начинало все меньше нравиться Элипг. Конечно, ей, как богине, было позволено очень многое. Альмерин ценил ее помощь и таланты в управлении и организации. Однако была ли у нее реальная власть? Прошло почти десять лет после переворота и смерти Владыки, прежде чем Элипг задалась этим вопросом. Она наблюдала, как Корал спорит с Альмерином, иногда отстаивая свою точку зрения. Смогла бы она так же? Наверное, смогла бы, если бы была в чем-то не согласна с императором. Вот только она не чувствовала несогласия. Альмерин вел весьма грамотную и взвешенную политику, благодаря чему смог за эти десять лет вернуть более трети территорий Империи, включая крупные города, такие как Пирам.

Она бы делала на его месте все то же самое, но делала бы сама. Эта мысль – о том, что она справилась бы на месте Альмерина не хуже, – не давала Элипг покоя. Ради интереса она постаралась несколько раз высказать свои предложения по некоторым вопросам, как это делала Корал, но отклика не дождалась. В этот момент она поняла, что для Альмерина она не равная, не человек, а всего лишь грамотная и исполнительная собачка на коротком поводке. Именно в этот момент Элипг возненавидела всех прочих богов.

И раз ее власть сейчас ограничивается чиновниками и писцами, она хотя бы позаботится о том, чтобы они были верны именно ей беспрекословно. Может быть, когда-нибудь это позволит ей удивить всех.

* * *

С течением лет Элипг все лучше видела, что остальные боги ни на что не годятся. В том числе и новые. Косария и Кримар? Смешно! Одной лишь бы покрасоваться в новой броне и провести пару битв, второго интересовал только камень и ничего кроме камня. Правда, его архитектурные проекты – новый Дворец богов, перестроенный Можечковый мост, укрепления столицы – были шедеврами. Вот только на Советах он спал или, что еще хуже, рассматривал принесенные с собой камни.

Корал и Нургрим теперь делами Империи почти не интересовались. Тремор больше болтал и пил, чем делал что-то полезное, а на Илаима нельзя было положиться ни в чем, кроме фиглярства! Ее план с тем, чтобы преобразовать весь институт квесторов и сделать их своими преданными слугами, был выполнен с блеском. Теперь никто из них и подумать не мог ее ослушаться, даже если императорские рескрипты говорили обратное. И тогда Элипг поняла свою истинную власть.

Она могла придержать одни донесения и подсунуть Альмерину другие, исказить сообщения, придержать или вовсе «потерять» инструкции. А он, все еще уверенный в том, что она его верная комнатная собачка, даже ни на мгновение не задумывался над тем, чтобы проверить работу чиновников. К тому же, скорее всего, у него не хватило бы на это терпения и усердия. Если дело не касалось сложной политической интриги, вероятность того, что Альмерин доведет его до конца, была небольшой. Император и представить не мог, что кто-то из обычных чиновников будет ему врать. Это было забавно и позволяло ей почувствовать то, к чему она так стремилась все эти годы, – реальную власть.

Ее не смущал даже тот факт, что в глазах других богов она лишь исполняет приказы императора. Ведь она стремилась к власти не ради общественного призвания, а чтобы раз и навсегда почувствовать, что она контролирует свою судьбу и свою жизнь. Именно ей принадлежала идея расширять Империю изначально в восточном направлении. Когда она высказала это предположение вслух, Альмерин высмеял его. Там же мало аграрных угодий, нет торговых интересов, как на западе – в Великой Степи.

Она пыталась возражать, что пока торговать с Кочевниками особо и нечем, производство стоит. Заводы так и не стали работать так, как при Одине. А Корал вместо того, чтобы разобраться с этой проблемой, исследует какие-то понятные лишь ей невразумительные вещи. При этом тех объемов продовольствия, что производят центральные провинции, хватает им с избытком, ведь исключая провинции, погибшие во время прорыва Ничто, земли вблизи Майна самые плодородные в Империи. Вот только Альмерин от ее слов отмахнулся. Он был намерен развиваться на запад, а потом на север. Хотя ни Герна, ни Каллимар так и не изъявили до сих пор желания присоединиться к Империи, а вот Пирам уже присоединился.

Помимо этого, восточное направление дало бы им древесину из Восточного леса и камень из гор Ужаса для строительства новых производственных комплексов, Модест обладал единственной уцелевшей и худо-бедно работающей молниевой плотиной, а в горах Ужаса было много серебряных и золотых шахт. Но все эти аргументы были отвергнуты – ведь на западе сильнее дворянство.

Корал поддержала, что удивительно, инициативу Элипг. Правда, без особого энтузиазма. Политика была ей не столь интересна, как очередной научный проект или планы восстановления Академии Одина. И тогда впервые Элипг сыграла по-крупному. Две дипломатические миссии с запада были «потеряны», появился неподтвержденный впоследствии доклад о чуме, принесенной из Великой Степи. Затем несколько квесторов оскорбили западных графов, что уже принесли присягу Империи. А вот послы на востоке работали много, быстро и тратили приличное число талантов.

Не прошло и месяца, как на повторном голосовании Совет богов принял решение расширяться сперва в сторону бывших восточных провинций Империи, окончательно утвердив свою власть на всем левобережье Меридиана. Корал лишь пробормотала что-то про то, что нужно было сразу слушать умных людей, и вернулась к своим записям. Тремор и Кримар, как всегда, спали с открытыми глазами. Косария скучала, ведь на восточном направлении не предвиделось крупных стычек, а значит, легиону пока нечем заняться. И только Илаим не спускал с Элипг задумчивого взгляда, который плохо сочетался с лицом тринадцатилетнего сорванца, которое он надел сегодня на Совет. А Альмерин… Альмерин даже ничего не заметил, лишь воспользовался случаем произнести пару возвышенных речей.

Несмотря на то, что ее душа пела, Элипг не позволила себе улыбнуться этой победе. Она никогда не улыбалась на Советах. Как показали следующие два года, ее решение направить силы на восток было верным. Ведь в горах Ужаса нашлись не только серебро и золото, но и Семя Хаоса.