Читать книгу Семя Хаоса. Убийца Богов - - Страница 4

Солнце весело припекало несмотря на то, что была уже середина осени. Кари сидела в высокой траве, греясь в теплых лучах и наблюдая за тем, как резвится Шайли. Ее питомица была как всегда бодра и весела, будто не замечая грусти девушки. А причин для ее грусти было две. Во-первых, после победы легиона она почти не видела Парина, а если и видела, то почти всегда спящим тревожным коротким сном. Как это ни странно, победа принесла консулу больше проблем, чем предшествующее ей маневрирование. Было бы глупо в чем-то обвинять самого Парина, она ведь видела, как тяжело ему приходится, однако Кари невольно чувствовала себя брошенной. И даже немного преданной. Ведь она не поехала в земли своих предков, прекрасные Великие Степи, чтобы остаться с ним. А теперь у нее нет ни того, ни другого.

В этом крылась вторая часть ее грусти. Она так долго мечтала о путешествии в Степи, так много фантазировала о них, что было печально наблюдать то, что они совсем рядом. Не только за горизонтом на западе, но и прямо в лагере легиона. Она то и дело видела невысоких всадников Ирами с хищно очерченными скулами и черными, как смоль, волосами. Суровые воины, они всегда улыбались ей, едва завидев ее десять косичек. Делали какой-то знак рукой. Но она даже не знала, что он означает. Это повергало ее в еще большее отчаяние. Кари поняла теперь, что на самом деле толком и не знает ничего о своей родине. Приняли бы ее там вообще, если бы она все же продолжила путь на запад?

Кари не знала. И это снедало ее, вытягивало из нее счастье даже в те нечастые минуты, когда она видела Парина. Девушка вздохнула.

– Кончай грустить, принцесска! – вырвал ее из тяжелой задумчивости знакомый голос Кринка. – Парин опять занят с Амброзием и новым легатом «Цапель». Так что сегодня тебя буду развлекать я!

– Меня не нужно развлекать, – уныло сказала Кари. Она так надеялась этим вечером хотя бы поужинать с Парином. – И почему я принцесса?

Кринк удивленно поднял брови.

– Ну… Так говорят Ирами. Косички как у тебя заплетает какое-то там племя, не помню названия. Но у них рыжий цвет волос встречается только в династии шаманов и вождей. Всех детей с иным цветом волос эта семейка отдает на воспитание другим членам племени или как-то так. Ты не знала?

Кари сокрушенно покачала головой.

– Но… Ты же так грезила о Степях. Я думал, ты все о них знаешь… Да и этот знак, – Кринк неловко изобразил движение ладонью, которое делали все Ирами при встрече с ней. – Знак уважения твоей семье, которая дала своему племени много шаманов, заклинателей ветра.

Не выдержав этого, Кари расплакалась. Наверное, впервые со смерти отца. Кринк знал о ее народе больше нее!

– Эй… Эй, принцесска! – Она ощутила, как Кринк неловко обнимает ее за плечи. – Не плачь, Кари. Что случилось?

– Поче-ему ты знаешь о моем племени больше меня? – В ее глазах еще стояли слезы, но она усилием воли успокоилась. Ее отец всегда учил ее не показывать истинные эмоции чужаку. И хотя Кринк успел стать ее другом, он не Парин… Эта мысль вызвала еще большее желание заплакать.

– Ты не знала? – Кринк выглядел действительно удивленным. – Но почему тогда не спросила у самих Ирами?

– Ну… – Все же Кари взяла верх над своими эмоциями. – Они чаще всего такие суровые. К тому же мне немного стыдно… ну что я не знаю таких вещей.

Кринк рассмеялся, но почти сразу оборвал смех.

– Прости. Я смеюсь не над тобой. Точнее, не только над тобой. Вы с Парином два сапога пара! Тот тоже не умеет общаться с людьми… Хотя Ирами… Отчасти ты права. Со многими из них нужно аккуратнее. Меня три раза чуть не побили.

– Побили?

– Ну… Хотели. Но я призывал немного молний, и теперь все Ирами считают, что я шаман, типа как Нургрим. Тот, правда, у них почти бог или дух. Не знаю. Черт разберет этих Кочевников! – Кринк запнулся. – Без обид!

Невольно Кари улыбнулась.

– Извини. Я не хотела быть такой…

– Прекрати. – Кринк положил руку ей на плечо, а потом помог встать. – То же самое я говорю часто и Парину. Если держать эмоции всегда в себе, то рано или поздно они тебя разорвут, – и Кринк сделал руками движение, будто бы что-то разорвалось.

Неожиданно даже для себя Кари рассмеялась. Кринк был столь беззаботен и обладал столь легким характером, что невольно заражал этим других. Наверное, именно поэтому, несмотря на несносность его хараткера, Молнию теперь любил весь легион. Он везде мог стать своим.

– Вот что, принцесска! – продолжал Кринк, будто бы ее слез и не было. – Пойдем-ка мы сегодня к костру Нургрима! У него почти всегда гостит сам вождь Пчэ. Если что, может быть, у него все и спросишь. Он хоть и грозный с виду, но мировой мужик!

Кари еще несколько минут пыталась отговориться, но потом сдалась и пошла с Кринком к костру Нургрима. Кроме него там сидели еще вождь Ирами и Колин. Которого все теперь с большим почтением звали Одином. Мысленно поставив себя на его место, Кари посочувствовала ему, ведь на нем сейчас сосредоточено внимание вообще почти всех в лагере. Один для большинства солдат был не просто одним из богов – для многих он был Богом.

Когда Кринк и Кари подошли к костру, вождь Пчэ сделал тот же знак, что остальные Кочевники. Раскрытая ладонь с поджатыми указательным пальцем и мизинцем делает снизу-вверх полукруг, который резко обрывается, когда ладонь возвращается в первоначальное положение.

– Прошу, не нужно, – тут же сказала Кари. – Я не принцесса, не дочь вождя или шамана. Мои волосы достались мне от мамы, а она уроженка Империи…

– Прости, пифитфи, но твои волосы знак всем, кто понимает. Все, кто родился от крови Ам и имеет рыжие волосы, велики в познании тайного. Я уже слышал, как сильна ты в своем призвании! – Неожиданно он сделал такой же знак, что делал, приветствуя Кари, в сторону Шайли. Отчего пегас-единорог сразу же спряталась за спиной девушки. – Вождь двух племен Империи говорил мне о том, что без тебя они бы проиграли битву раньше, чем мы успели подойти. Это первая обязанность для любого шамана Кочевников – быть достаточно сильным, чтобы от тебя зависел исход битвы между простыми мужами!

Пчэ снова сделал в ее сторону знак почтения.

– Без меня план Парина тоже бы не удался! – гордо произнес Кринк.

– Тебе, шаман молний, я уже отдал долг почтения, дважды сохранив твою жизнь и трижды твое мужское естество.

– Что? Как? – Кринк хватал ртом воздух. Нургрим рассмеялся.

– Некоторые оскорбления у жителей Степей смываются лишь кровью жизни, некоторые лишь кровью рождения. А ты слишком несдержан на язык, так что точно должен благодарить судьбу, что не лишился ни того, ни другого!

– Черная Кровь говорит мудро, – веско добавил Пчэ. – Как и всегда. Жаль, что он сегодня хозяин очага, а то бы я с радостью разделил тепло с могучими шаманами племен Империи и племени Ам.

Нургрим засуетился.

– Да, простите. Прошу разделить наше тепло, уважать нашу кровь и разделить нашу влагу.

Кринк сразу сел. Кари отстала от него на несколько секунд. Несмотря на уроки отца, она теперь понимала, что знает о Кочевниках ужасно мало.

– Жаль, что Владыка знаний Черной Крови больше молчит, – произнес Пчэ, едва Кари и Кринк разместились у огня. Было видно, что вождь среди всех собравшихся наиболее уверен в себе и спокоен, поэтому раз за разом оказывалось, что именно он ведет разговор.

Колин поднял на вождя Ирами немного смущенный взгляд.

– Боюсь, все мои истории будут слишком… грустными.

Кари невольно забеспокоилась. Она не видела этого человека с тех пор, как он ушел на запад, чтобы привести помощь. Колин сильно изменился за это время. Тогда он был печален. Теперь же он был, казалось, раздавлен горем.

– Мой учитель болен… – промолвил Нургрим. – Не стоит будить то, что скрыто в его печали.

Пчэ кивнул.

– Это достойная причина. О чем тогда нам стоит побеседовать сегодня?

– Эм… Может, просто поболтаем? – спросил Кринк.

Вождь Ирами прожег его взглядом.

– Боюсь, я не всегда смогу сдерживать праведный гнев народа моего и однажды ты все же лишишься крови своей, великий шаман молний…

Кринк немного сник.

– Расскажите мне о Степях… – смущаясь, проговорила Кари. Увидев, что и Нургрим и Пчэ смотрят на нее с некоторым удивлением, она развила мысль: – Мне о них рассказывал лишь отец. А он сам родился в Империи и никогда на западе не был.

Повисла тишина.

– Понятно мне теперь многое. Прости меня, дочь Ам. – Пчэ немного поклонился ей. – Я думал, твое поведение выдает смирение той, что не понимает силы своей. Но теперь вижу, что это не все. Я не смогу поведать тебе о Степях. Это как поведать слепому о солнце или глухому о песне. Ты либо живешь с этим в сердце, либо не чувствуешь совсем.

Кари почувствовала, что ее глаза защипало. Шайли нежно пощелкала справа от нее, и девушка машинально погладила ее.

– Я понимаю. Тогда позвольте мне показать… А вы скажете, похоже ли это на них…

Она сосредоточилась, на миг закрыв глаза, и создала иллюзию степей, такими как она себе их представляла. Мир расширился, ветер заиграл на высокой траве и далеких алых маках. А потом все застыло. Вождь Пчэ вскочил на ноги и обернулся вокруг своей оси, засмеявшись мелодичным смехом.

– Я был неправ, о великая. Теперь я вижу, что Степи всегда были в сердце твоем. Но тем более я ничего не смогу рассказать о них, так как ты чувствуешь больше меня!

Кари улыбнулась ему.

– Но я не знаю слов… и традиций. Даже тот знак, что вы и ваши люди мне показывают при встрече… Я не знаю, что это.

Вождь подошел к ней и сел на корточки рядом с ней.

– Что важнее, пифитфи, знать имена всех звезд и не видеть ни одной или же видеть звезды, даже закрыв глаза свои? Ответ здесь.

Он указал пальцем на ее грудь.

– Слушай сердце, и все придет само.

Кари сглотнула комок.

– Я… Спасибо. Мне стало легче.

Она обернулась и увидела недоверчивое лицо Кринка и понимающую улыбку Нургрима. Лишь Колин сидел все так же неподвижно, будто застыл в своих кошмарах. Пчэ тоже улыбнулся и сел на свое место.

– Ну… Тогда расскажи нам о богах, – попросил Кринк после паузы у Нургрима.

Тот поморщился.

– Эта тема еще хуже. Хуже, чем все, что вы можете представить…

– Богов нет, – вдруг громко и резко сказал Колин. – Лишь тени, иллюзии сознания. Люди сами создают себе богов, а потом им поклоняются. Есть лишь мир… силы и универсальные законы. И Семя… Оно хуже всего.

Колин затих так же неожиданно, как начал говорить. Кринк неуверенно посмотрел на Нургрима.

– И часто он так теперь?

– Время от времени. Владыка, к сожалению, иногда слаб, когда голос Семени Хаоса начинает взывать к нему сильнее. – Нургрим обернулся к Колину, пристально глядя на него. – Скоро ему придется создать себе связь с Семенем. Или он опять будет совсем безумен…

– Один безумен… – прошептал Кринк. – Куда катится этот мир.

– Он там же, где и всегда, друг, – усталым голосом возразил ему Нургрим. – Всем постоянно кажется, что дела идут плохо. Но на самом деле они никогда и не шли хорошо.

– А ты тоже спал? – не утерпел Кринк. Было видно, что этот вопрос мучал его давно. – Как Амер?

– Да. Все боги… Спали. Были растворены в самом Семени, точнее. Для нас не было ощущения времени. Я просто исчез из мира, а потом появился там же, где был раньше, но совершенно в другом времени… Прошло шестьсот лет. А я просто моргнул.

Нургрим замолчал.

– Но Амер, как я понял, ничего не помнил. И был вроде как… немного не в себе.

Лицо Нургрима приняло обеспокоенное выражение.

– Слишком рано. Он был нестабилен всегда, и к тому же чересчур часто использует Семя… – Потом Нургрим заметил, что на него все смотрят. – Так бывает. Мне кажется… Из рассказов Владыки и по своему опыту, состояние после пробуждения зависит от двух вещей. Того, насколько сильно была повреждена психика человека до того, как он растворился в Семени. И того, насколько много энергии он может использовать за один раз. Ты говоришь, Амер пять лет жил другой жизнью, не помня себя?

Кринк кивнул.

– Он вроде бы как-то обмолвился за кружечкой пенного, когда был еще добряком и не громил городов, что пять лет назад его нашли в лесу одного и без единственного воспоминания. Даже имя ему придумали заново. Кстати, для протокола – Силен мне нравился больше, чем Амер!

Нургрим усмехнулся.

– Амер бывает несносным. Пять лет… Что ж, моя память и мой разум вернулись ко мне примерно два года назад. Или чуть позже. При этом, как рассказал Владыка, северяне пробудили с его помощью всех богов одновременно. Ровно пять лет назад, – Нургрим скосил глаза на Колина. – Что же касается состояния Владыки… Он многое претерпел в первые века своего правления. И он гораздо сильнее всех нас, когда речь идет об управлении Семенем Хаоса. Поэтому у него помутнения рассудка могут длиться десятилетиями…

– До сих пор не укладывается в голове, что наш Колин, великий Один и пророк Эмбера северян – одно лицо… – протянул Кринк.

Услышав это, Колин встрепенулся.

– Эмбер… Амбер! Да, интересная шутка! Лабиринт… Единорог… Мне всегда нравился Амбер. – Глаза Колина сверкали. Он привстал с бревна, на котором разместился вместе с Нургримом. А потом его взгляд погас. Он обернулся. Поморщился. – Давно я так?

– Два дня, Владыка, – негромко ответил Нургрим.

Колин снова поморщился.

– Скверно. Но бывало и хуже. По крайней мере, временно я – это я.

Он вздохнул с облегчением и протянул руки к огню.

– Эм… – начал Кринк. – Мы тут говорили о… – он увидел, как Нургрим яростно закачал головой, – о единорогах. У Кари есть чудесный единорог.

Колин нашел Шайли глазами и улыбнулся.

– Да, Шайли красавица, – потом он посмотрел укоризненно на Нургрима. – И если ты думаешь, что я не помню, что происходило вокруг, когда у меня помутнение рассудка, то ты ошибаешься, Нургрим! Я все помню, даже слишком хорошо… Или почти все.

Последние слова он сказал очень горько.

– Тогда, может быть, ты хочешь что-то добавить к сказанному? – спросил небрежным тоном Кринк.

– О том, как я был пророком Эмбера? – Колин усмехнулся. – История на самом деле глупая. Я давным-давно очнулся на севере. Там, где погрузил в сон всех других богов…

– Подожди, так в конце Войны Богов всех усыпил ты? – тут же переспросил Кринк.

– Разумеется, – немного удивился Колин. – Я же уже говорил… Раз или два. Впрочем, возможно, не тебе. Не вам. Многие истории из своей жизни я рассказывал очень много раз. Даже не могу вспомнить, сколько и кому… Но да. Богов усыпил я. Когда пришел в себя первый раз, Империей правили боги. Я сперва был спокоен. Но потом началась война. Горели города, пылали судьбы людей. И… Это происходило по моей вине. Я хотел лишь все исправить.

– Как это по твоей вине? Я думал, войну начал Амер! – вновь перебил Колина Кринк.

– А кто дал ему средство к войне? Амер вам не говорил? Впрочем, может быть, он и сам не помнит, откуда взялась идея его великого меча из легенд, которым он так легко разил богов. А ведь это я посоветовал ему добавить кристалл Семени Хаоса в металл и выковать оружие. По сути, это я начал ту войну!

– Нет, Владыка, – тихо прервал его Нургрим. – Ее начала Корал, когда решила вернуть Вас из плена Семени Хаоса. Она много изучала его в одиночку и далеко продвинулась. Мы говорили с ней до того, как она решила известить об этом богов на Совете. Я сразу сказал, что ничего хорошего из этой идеи не выйдет. Но она была уверена, что Вы сможете все исправить. Отчасти Вы это и сделали, когда все пошло вразнос, усыпив богов.

Колин помолчал, глядя в огонь.

– Я… Даже если так, все равно больше вины на мне. Корал доверила мне будущее мира, а я не справился. И к тому же принес еще больше разрушений…

Нургрим усмехнулся.

– Не думаю. Я хорошо знаю Амера. Он из тех людей, которые сломали бы все ради цели. Он бы и так убил Тремора и Илаима. Ножи, которые он выковал по Вашей подсказке, лишь ускорили неминуемое. Империя тогда уже трещала по швам. Альмерин не справлялся. – Нургрим потупил глаза. – А я просто сбежал. Все, на что меня хватило, – это научить Амера тому, что знал, когда понял, что он способен не только убивать. Так что моей вины в произошедшем не меньше, чем Вашей.

Колин горько покачал головой.

– Ты лишь пытаешься утешить меня. Но я знаю правду. Если бы не я, этот мир не узнал бы Семени Хаоса. Я принес его сюда. Я не справился со своей первоочередной задачей. Или Семя само не дало мне осуществить задуманное. Я не хотел, чтобы когда-либо появились другие люди, связанные с Семенем. Никогда этого не хотел. Но выбора не было… А потом я научил Амера убивать богов и положил начало его мести. Затем усыпил богов, лишив Империю правителей. И это я разбудил их вновь, поставив мир под угрозу уничтожения. Научил народы севера невообразимой магии. Я…

– Нет, – жесткий голос вождя Ирами прервал его. – Я думал, ты мудрее, Владыка знаний. Думаешь, из-за того, что ты принес Семя Хаоса, пролилось крови больше, чем должно было? – Он рассмеялся наигранным, неискренним смехом. – Люди всегда будут убивать друг друга. Такова наша природа. Кто-то делает это лучше, как Ирами, кто-то хуже, как все остальные. Но кровь льется всегда. Ты не виноват в ней. Не больше, чем рудокоп, который добыл железо, из которого выковали меч.

Над костром установилась тишина.

– А какой магии Вы научили северян, Владыка? – спросил Нургрим.

Неожиданно Колин немного безумно рассмеялся.

– Это даже могло бы быть забавно, не будь столь страшно. Они много спрашивали меня о жертвоприношениях и крови. Как я понял, в их легендах магия всегда была связана именно с кровавыми ритуальными убийствами. Я был не в себе. Гораздо хуже, чем сейчас. Но иногда отвечал им на некоторые вопросы. Так, я как-то сказал им, что кровь нужна для того, чтобы переносить энергию в организме. Они долго меня спрашивали об энергии жизни, и как-то я им рассказал о митохондриях.

– О чем? – сделал большие глаза Кринк.

– Ну… Как же? Раньше в Академии этому учили…

– Многие знания были потеряны, Владыка, – заметил Нургрим.

– Ну что ж. Митохондрии – это такие маленькие клетки, эм… очень маленькие частички тела человека, которые создают небольшие порции энергии… Ох, давно я ничего такого не объяснял. В общем, все, что вы едите, рано или поздно преобразуется в энергию, пригодную для работы вашего тела. Митохондрии – именно те части тела, которые за это отвечают. Они очень маленькие, но их много.

Колин немного перевел дух. Кари не была уверена, что поняла, о чем речь, но решила не перебивать его, рассказ Колина и так все время прерывался.

– И северяне подумали, что митохондрии находятся в крови людей. И если принести кого-то в жертву и выпустить кровь, то можно высвободить всю энергию из человека. Глупость несусветная! Но Семени этого достаточно, чтобы разложить все митохондрии на нуклоны и обрушить на магов полученную энергию сильного взаимодействия. Потери ужасные, больше девяноста пяти процентов, но сами знаете – распад такого рода дает очень много энергии. А с учетом того, что митохондрий в организме человека чуть ли не двадцать процентов, если я правильно помню, выходит разложение около двадцати килограммов материи!

Он осмотрел всех сияющими глазами. Кроме Нургрима, остальные смотрели на Колина с разной степенью удивления. Даже Шайли.

– Ну… В общем, это почти та же магия, что используют Нургрим или Амер порой. Но если те разлагают на нуклоны… эм… приносят в жертву немного неодушевленной материи, то эти несчастные из-за своих глупых верований приносят в жертву людей.

Над костром стояла тишина.

– Да, это жутко. И глупо. Они же даже не используют большую часть энергии! Лишь увеличивают энтропию. А это очень плохо! Мир из-за этого будет рано или поздно мертв, замерзнет после бесконечного расширения… Да… Мир такой. Ему лишь бы умереть. Правда, это будет не скоро. У нас есть в запасе несколько десятков миллиардов лет. Но каждое использование Семени Хаоса укорачивает этот срок! Оно опасно! Унести его… Сокрыть… Туда, где нет жизни… Нет! Нет! Так было – это неправильно! Отправить его обратно! Пусть подавятся своим варевом! Вот решение!

Колин захихикал, его глаза не отрывались от огня. Нургрим обнял его за плечи и увел прочь. На этом вечер закончился.