Читать книгу Без лишнего шума. Как оградить себя от тревожных новостей и вернуть радость жизни - - Страница 9

В третьем квартале 2020 года экономика США выросла на рекордные 33,1 % в годовом исчислении. С учетом реалий вышедшей из-под контроля пандемии коронавируса, полного отсутствия продовольственной безопасности, бушующих лесных пожаров и массовых протестов против расовой несправедливости, это якобы чудесная и знаменательная цифра большинству людей показалась полнейшим фарсом.

Но несоответствие между этой конкретной экономической вехой и реальным жизненным опытом большинства людей нельзя было назвать искажением действительности. Это лишь явилось отражением того, как мы измеряем прогресс.

Иллюстрация того, почему мы производим так много шума.

Еще во времена Великой депрессии редкие страны проводили какой-либо национальный учет или измерение общей суммы всей экономической деятельности в пределах своих границ. А без этого правительства не могли эффективно мобилизовать свою экономику с помощью фискальных и монетарных мер стимулирования – действий, которые президент Франклин Рузвельт и другие лидеры стремились предпринять для того, чтобы вывести экономику своих стран из упадка. Для управляния экономикой нужно ее измерять. Поэтому правительство США наняло молодого экономиста, будущего лауреата Нобелевской премии Саймона Кузнеца для разработки первой системы учета национального дохода. Она стала предшественницей валового внутреннего продукта, или ВВП.

Этот подход прижился. Вскоре ВВП стал не только инструментом государственного планирования. Он превратился в барометр деловых циклов, деятельности правительства и даже уровня жизни людей. Государственные чиновники начали использовать ВВП в качестве важнейшего ориентира при разработке политики и нормативных актов. Предприятия прибегали к нему как к руководству по расходам и инвестициям. Журналисты и избиратели принялись рассматривать его в качестве показателя успеха или неудачи президента, или премьер-министра. Поскольку он стал очевидным выражением национального богатства, люди начали воспринимать ВВП как «основной показатель» прогресса общества.

ВВП не должен был использоваться для всех этих целей (14). Как указывал сам Кузнец, «благосостояние нации вряд ли можно вывести из измерения национального дохода».

Его предупреждение было пророческим.

Рост ВВП часто идет вразрез с тем, что для нас хорошо.

Во время катастрофического разлива нефти в результате аварии на нефтедобывающей платформе Deepwater Horizon в Мексиканском заливе аналитики банка J. P. Morgan отметили, что экономическая активность, вызванная всеми этими усилиями по ликвидации последствий и очистке, вероятно, перевесит экономические потери для туризма и рыболовства. Крупнейший разлив нефти в истории, вероятно, был зарегистрирован как «чистый прирост» экономического производства страны. Другими словами, крупномасштабное экологическое и человеческое бедствие, согласно нашему основному показателю социального «прогресса», стало однозначно положительным событием. Аналогичная динамика наблюдается и в других сферах жизни. Рост нашего ВВП сопровождается ростом преступности, с более долгой дорогой на работу и производством все большего количества автомобилей, потребляющих бензин. И он замедляется, если мы уделяем время отдыху или приготовлению ужина дома вместо того, чтобы питаться фастфудом.

Проблема в том, что ВВП – это всего лишь подсчет общей рыночной стоимости всех готовых товаров и услуг. Как выразился социальный теоретик Джереми Лент, ВВП «измеряет скорость, с которой общество преобразует природу и человеческую деятельность в денежную экономику, независимо от последующего качества жизни». Итак, если мы вырубаем девственный лес, чтобы изготовить пиломатериалы, которые продаются в магазине Home Depot, это воспринимается как чистый плюс. Стоимость этого девственного леса, существующего вне денежной экономики, имплицитно равна нулю. Такой подход к измерению лежит в основе многих язв нашего общества – от неуважения к природе до недостаточного внимания к проблемам населения. Это попытки все свести к вопросам денежной экономики.

Выступая всего за несколько месяцев до своего убийства в 1968 году, Роберт Ф. Кеннеди сказал о нашем основном показателе общественного прогресса следующее:

«В этот ВВП входят расходы, связанные с загрязнением воздуха, и расходы на рекламу сигарет, а также расходы на скорую помощь жертвам аварий на автострадах (15). ВВП включает расходы на особые замки, которые мы устанавливаем на дверях домов, и траты на тюрьмы, куда сажают людей, взламывающих эти замки. В ВВП учтены расходы, связанные с уничтожением лесов секвойи и утратой природных чудес Америки в результате хаотичной эксплуатации. В ВВП также входят расходы на производство напалма, ядерных боеголовок и бронеавтомобилей для полиции, борющейся с беспорядками в наших городах. ВВП учитывает расходы на производство винтовки Уитмена (1 августа 1966 в Остине, штат Техас, 25-летний студент Техасского университета Чарльз Уитмен убил жену и мать, а затем, забаррикадировавшись на 27-м этаже смотровой башни университета, полтора часа вел прицельный огонь по людям внизу. – Прим. пер.) и ножа Спека (Ричард Спек – американский массовый убийца, изнасиловавший и убивший восьмерых медсестер в чикагском общежитии. – Прим. пер.). А также расходы на производство телевизионных программ, которые прославляют насилие для того, чтобы продавать нашим детям соответствующие игрушки. И все же валовой внутренний продукт не обеспечивает ни здоровья наших детей, ни качества их образования, ни той радости, которую они испытывают, играя в свои игры. ВВП не учитывает красоту поэзии или прочность браков, не учитывает интеллектуальный уровень наших политических споров или порядочность наших должностных лиц. ВВП не служит мерой нашего ума или отваги, нашей мудрости или нашей учености, нашего сострадания или нашей преданности Америке. Короче говоря, ВВП измеряет все, кроме того, что делает жизнь достойной».

К этому перечню всех лучших человеческих достоинств и ценностей, игнорируемых нашими экономическими индикаторами, мы бы добавили еще одну: покой и ясность чистого внимания.

Точно так же, как стоимость девственного секвойного леса в нашей системе измерения ВВП имплицитно равна нулю, ему же равна и ценность тишины.

То, как в современном обществе мы измеряем прогресс и производительность, объясняет, почему наши системы оптимизированы для создания максимального шума. ВВП растет вместе с гудением и ревом промышленного оборудования. Но он также повышается, когда встроенный алгоритм приложения определяет, что вы находитесь в тихом моменте своего дня, и вламывается с отвлекающим ваше внимание уведомлением, повышая статистику использования приложения и увеличивая доходы компании. ВВП растет, когда руководство находит новую возможность заставить сотрудника отвечать на электронные письма в 23:00, превращая «непродуктивную» деятельность, связанную с отдыхом, в поддающийся проверке вклад в денежную экономику. Вероятно, не случайно в соцсетях есть кнопка «Нравится». Это одно из самых хитроумных в истории средств захвата дофаминовых рецепторов, а вместе с ним и человеческого сознания, хотя изначально компания стремилась продемонстрировать инвесторам свою потенциальную прибыльность для того, чтобы выйти на открытый рынок.

«Внимание, – говорит французский философ Симона Вейль, – в высшем своем проявлении есть то же самое, что и молитва. Оно предполагает веру и любовь. Абсолютно незамутненное внимание есть молитва». Во всепоглошающем осознанном внимании есть нечто священное.

И все же трудно оценить в денежном выражении нечто священное – будь то полный жизни девственный тропический лес или переживание благодарности. Тишина имплицитно оценивается равной нулю.

Пустое пространство под, между или за пределами интеллектуального продукта негласно именуется «бесполезным». Вот почему нам не удается защитить подростковую психику от экономической динамомашины iPhone или почему у протеста Картика Талликара против шума соседнего дата-центра не было ни единого шанса.

Вот почему мир становится все шумнее.