Читать книгу Зов Горящих Кораблей - - Страница 3

Минуло рождество. На первую свою зарплату – я особенно расщедрился – потратив всё на подарки для всех. Ланг получил книгу Сэта Гилмора «Водоворот» сплошь состоявшую из его любимых крылатых фраз. И двойных смыслов. С Марком всё просто – сет хорошей водки. Ая – получила конфетный набор. Дженис – инструменты и букет, от тайного, или не очень, поклонника. Мисс Брукс – двух статуй для сада. Сэм – получил новую треуголку с пышным и свисавшим пером. Брендан удостоился перстня с тяжёлым камнем, которым можно больно бить по лицу и на пальце хорошо сидит. Жуан-Витор получил от меня хороший – классический костюм.

Работа шла полным ходом. Мы значительно опережали график. Благодаря Дженис, которая легко находила всё новых и новых клиентов в городе. Наша мастерская не прозябала и приносила нам до двух, а порой и трёх тысяч кредитов, что способствовало тому, что мы смогли открыть бар. Оборудовав его новой мебелью, обширным количеством алкоголя на любой вкус и цвет, обили стены зелёным базальтом, который, между прочим, достаточно тяжело достать, ведь он находится на глубине базальтового моря, где очень много всё ещё активных подземных вулканов. И наняли местную группу «kókkini simaía14», чтобы мне не приходилось бренчать беспросветно двадцать четыре часа в сутки. Теперь наши основные силы брошены на шпаклёвку и обстановку номеров отеля, а также обустраиванием и поиском персонала для ресторана. Как-бы то ни было, мне становилось хуже, окружающий мир вокруг меня часто менял свои краски, а эпизодически я оказывался в других местах. Боль в голове стала напоминать ритмичные удары кувалдой. Я устал. Мне больно. Мне страшно. Не хочу становиться беспомощным. С заходом солнца, я оставил записку на двери своего номера и сев за руль кадиллака поехал в город к врачу. Из-за трясучки рук, машина петляла по сторонам, но не слетела с дороги. Поспрашивав местных, уже разъезжая по городу. Все в один голос отправляли меня к Берндту Амзелю. Местные доверяли ему в полной мере, преподнося самые лучшие эпитеты, характеризующие хорошего человека. Его загородная резиденция располагалась на холме, также отчуждённо, как и Бухта. На первом этаже горел свет, и насколько мне позволяло зрение, я видел пару теней платно передвигавшихся по этажу. Постучав в дверь, мне никто не ответил. Сверившись с табличкой возле фонтана, стоявшего перед дверьми, я постучал ещё раз. В ответ лишь тишина. Тогда я обогнул дом и решил перелезть через забор. Я порвал одежду в нескольких местах, пока переносил измученное тело на другую сторону. Приземлился я на клумбу с острыми лепестками. Бело-серые такие, напоминают дым от сигарет. Оттолкнувшись от земли резким движением, я ободрал правую щёку и левый локоть. Не успев супить на газон заднего двора, как распахнулись двери, из которых вышла тень. Одним махом руки, она откинула меня в сторону.

На заднем дворе появился мужчина в врачебном халате.

– Катрин стой!

– Берндт! Он замышлял что-то недоброе! – животрепещуще запротестовала тень.

– Мать честная! Да это же… Он!

Этот мужчина, скорее всего тот самый Берндт Амзель, помог мне подняться и посадил меня в кресло-качалку.

– Прошу нас простить, мессия. Я Берндт Амзель – врач и священник при церкви и одновременно лечебницы Elpízo15. Сегодня суббота и в этот день у нас обычно проходит день меланхолии.

– Ничего, мне уже полегчало.

Я попытался подняться, но его маленькая ручонка вдавила меня в спинку.

– Я сейчас приготовлю свой кабинет. Не тратьте свои силы, они вам ещё пригодятся. Катрин! Пойдём! Ему нужно побыть одному.

– А если он…

– Ему нужна помощь! – сказал Берндт, искоренив её презрение, и они вдвоём вбежали обратно в свой дом.

Я как увядающий цветок, который вырвали и подарили молодой девушке. И вот, доживаю последнее, данное мне природой имея полное представление того, что меня ждёт. Ночное небо слилось воедино с водой бассейна, но время идёт к весне и больше не слышно тресканья сверчков, не видно светлячков, только шелест листьев, подталкиваемых ветром и холодок, пробегающий по телу, но завтра снова будет тепло как в самых жарких пустынях. Таков климат, тяжело предугадать каким он будет. После последней полномасштабной мировой войны прошлого века, сотни ядерных бомб повлияли на этот мир. Война никогда не меняется, но война меняет людей.

– Давайте я вам помогу. Обопритесь на меня, не бойтесь! Выдержу вас, я может и кажусь слабым и неказистым, но на деле, я сильнее чем вы можете подумать. – сказал Берндт.

Дальше всё как в тумане. Помню кухню, а потом сразу кабинет врача. Меня аккуратно положили на кушетку, придерживая мою спину, с меня сняли весь верх. Бинты, которые я бинтовал поверх огненных вен, были полностью пропитаны кровью. Амзель натянул маску и пошёл к шкафу, который занимал всю стену и хранил в себе растворы, мази и таблетки. Пробежав глазами все ряды, он взял пластмассовую баночку с чем-то напоминающим пластилин. Выскребав содержимое сначала на палитру обмакнув её в крови aretí16, потом при помощи пальцев запихнул это в цилиндр, залил водой и промолол при помощи штока.

– Медицина претерпевает свой закат. Мир ещё не знает средства от вашего недуга. И всё что я могу сделать для вас – это на время облегчить ваши муки.

После этих слов Амзель сделал несколько уколов в очаги возгорания и жар начал отступать. Ещё он достал из холодильника несколько повязок, которыми обвязал руки, лоб, грудь и правую ногу.

– Я принесу одеяло и подушку. Можете оставаться здесь, сколько вашей душе угодно.

– Доктор… – жалобно произнёс я и ухватился за его отстранявшуюся руку.

– Для вас, я просто Брендт, мессия.

– Да какой там. Я обычный человек, гораздо хуже вас. Помимо огненного недуга, я испытываю ещё проблемы… С головой.

– Проблемы? Какого рода?

Мистер Амзель сел рядом со мной.

– Я слышу голоса, сопровождающиеся острой болью, вижу людей, которые давно умерли, порой теряюсь в пространстве, забываю, что ел с утра или то, что пережил несколько недель назад. Сейчас, я не могу привести вам цельный паззл того, что происходило со мной последние семь лет. Я схожу с ума. Это точно.

Амзель встал и немного качаясь, расхаживал по кабинету.

– Может быть, это всё из-за эмоционального стресса, я могу прописать вам успокоительные, опиум, или радужные таблетки, если надежды уж совсем нет. Для чего-то конкретного, нужно более детальное обследование, больше разговоров и выяснений и оборудование, которого у меня нет и велик шанс того, что я могу ошибиться в диагнозе.

– Давайте всё то, что вы упомянули и то, чем вы меня кололи, но учтите – эта встреча должна строго остаться между нами! – сказал я.

– Я понимаю. Не считайте меня дилетантом. – док с пониманием согласился, начав упаковывать пакет с нужными лекарствами. – Я, правда, хочу помочь каждому больному, но я не он, я не творец как Гектор и не вы – мессия. Я лишь простой священнослужитель и лекарь, прошедший пару войн.

– Вы сражались?

Его лицо вмиг исказилось.

– Сначала да, лишил этот мир семи душ. Меня отравляли слова военачальников говоривших, о том, что нам нужно лишать людей жизни, но кто они такие, чтобы решать?! Кто мы такие, чтобы убивать божьих творений, своих братьев и сестёр. – сдерживая нахлынувшие эмоции ответил он.

– Я тоже не в восторге от войны, док, но мы люди – и мы не умеем жить в мире.

– Вначале, меня радовали слова вашего отца. Сказанные на пляже этого острова, когда мы прибыли сюда. Неведомым образом он зажёг наши сердца. Многие пытались не терять надежду и заряжать других, но у них не получалось, люди считали себя обречёнными, ваш же отец нашёл нить, за которую потянул…

Я оборвал его речь о своём отце, не хочу о нём слышать. Я почувствовал острую боль в сердце, услышав это упоминание. Поблагодарив врача. Я поторопился к выходу, снеся пару стульев у входа в кабинет. Доктор Амзель пытался остановить меня, в попытках оставить меня на лечение, но я пообещал прийти к нему, что было, конечно же, неправдой. Пройдя к выходу через белый коридор, я напоследок спросил:

– Прошу меня простить за такой вопрос и надеюсь, вы не разозлитесь на меня за мою бестактность, но что стало с вашей женой.

Пролив слезу, доктор ответил:

– Неудачный эксперимент. – припеваючи проговорил он и закрыл за мной дверь.

Проходя к своей машине, я увидел Ло, которая была в простых джинсах и футболке, но из-за дождя они промокли насквозь, просвечивая и предоставляя моему обозрению её гладкую кожу. Не замедляя ходу, я сел в машину, вызванное этим обстоятельством беспокойство выразилось в энергичном биении сердца. На душе стояла тоска по прошлому. Заведя машину, я пустился в путь, смотря в зеркало заднего вида за стоящей девушкой всей моей жизни. Проехав пару миль, уже на въезде в город, я начал слышать слова в голове:

– Я больше не люблю тебя, Алан.

– После всего, через что мы прошли вместе, я теперь просто призрак прошлого?

– Клянусь творцом, в том, что больше ничего не чувствую к тебе! Ничего не могу с собой поделать. Ты оставил меня одну, поначалу было тяжело, но мне удалось выбросить тебя и жить без тебя!

– То есть, все те воспоминания о ночах, проведённых вместе, откровенных разговорах, фотографиях, сделанных polaroid`ом, снятых видео, боях на подушках, валяниях с бесчисленными поцелуями, соприкосновения тел… Это не может не значить ничего!

– Может. Мне без разницы что было – я ступаю на новую тропу, нового и самого светлого этапа в своей жизни!

Я не обращал внимания на дорогу, даже странно, что я ни во что не врезался. Дороги были размыты дождём и более не были твёрдыми, машина петляла по полосе, но то забвение, в которое мы погрузились, словно отвело в сторону всю жизнь, остался только мрак и чувства, изъедающие меня. Меня не удивило, что её образ снова оказался поблизости, только теперь он сидел на пассажирском сиденье, проводя своей рукой, по моей. Я приостановил ход.

– Холодно? – спросил я.

– До чёртиков. – съёживаясь ответила Лори.

Я дал ей свою рубашку и вновь нажал на педаль газа.

– Думаешь, мы поступили правильно? – спросила она, достав пачку сигарет из подлокотника.

– Нет. Мы не имели права разбегаться и лишаться друг друга.

– Ты ненавидишь меня.

– Не путай ненависть со злостью. Все наши отрицательные эмоции в зачастую связанны с нашими близкими, мы злимся на них, потому что любим и боимся потерять. Я всё ещё принадлежу тебе.

– А ты мне.

– Ты не можешь знать, ты лишь прообраз. Фантазия моей головы.

– Ты всегда хорошо разбирался в людях, мой пупсик!

– Пупсик! Ну, ты и выдала… – посмеялся я.

– Ты не любил, когда я тебя так называла, а теперь смеёшься. Я скучаю по тебе Алан. Хочу, чтоб всё было как раньше. Ты и сам знаешь, что во мне сидит искра, которая не хочет гаснуть и жаждет, что ты вернёшься.

– Ты прогнала меня, когда я хотел всё исправить. Трижды.

– Ты тоже прогонял.

– Но что я должен был сделать ещё? Я всё перепробовал… Скажи мне!

Лори исчезла, я вернулся обратно. Я чуть не сбил колесницу, вовремя успел повернуть в сторону, только поцарапал дверь, но это пустяки! Замажу по приезду! По приезду, я воспользовался «радужными таблетками», которые на время преподносят чувство эйфории. Без лишнего шума я закрасил царапину, обошлось без вмятины, тогда бы пришлось воспользоваться молотом, от звуков которого не проснулся бы только убитый.

***

– Подъём, солдат!

Я и не вильнул головой в сторону Брендана, который явно хотел припугнуть меня.

– Уже в двадцать, я был генералом. – похвастался я, тянувшись на заднем сидении кадиллака.

Он с кислой миной, дёрнул меня за ногу, торчавшую из салона.

– Вставай, сорвиголова!

– Куда?!

– Рыбу ловить – Сэм уехал в город за удобрениями, а в одиночку мне будет скучно. Поэтому поднял свою жопу и потащил её за мной.

– Возьми Кайетана или Марка на худой конец. Я помогу Дженис.

– У вас разве есть заказы?

– Конечно! – соврал я убедительно, как мне показалось.

– Да-да. Мустанг наверно.

Я помотал пальцем и кратко ответил:

– Семейный пикап.

– Ах… Пикап. Ну тогда это всё меняет. – кивая сказал Брендан. – Что уж тут поделать, пойду тогда я…

– Да-да, ступай. И дверь прикрой за собой.

Я вновь закрыл глаза, натянул плед и поправил лежавшую под головой рубашку. Тут я почувствовал поток ледяной воды, вылитый прямо мне на лицо.

– Chienne! Salope vous! T’es une salope! Qu’est-ce que c’est17? – вскрикнул я от неожиданности и в момент резкого вскакивания, я сильно ударился головой, о потолок.

В тот же момент я нащупал вылезшую после удара шишку на своей макушке.

– Не хорошо обманывать, Алан. Я думал, что тебя учили этикету ещё с пелёнок, но видно ты прогуливал эти уроки.

– Maudite chèvre18. – буркнул я.

– Оставь свои второсортные оскорбления при себе, а то я ещё обижусь, и тебе придётся не сладко. Поэтому будем считать, что ты сразу же согласился.

Мне так хотелось огреть его чем-нибудь по голове, аж зубы свело, но злостные порывы быстро погасли и сменились на простое смирение.

Брендан повёл меня к близлежащей речке. Спускаясь по склону, представлялся обширный вид, на мой корабль, который стал простой батарейкой. Обильный арсенал мощных пушек и пулемётов, ничем не берущийся корпус, шикарная палуба, обставленный внутри интерьер, там было всё, что нужно для жизни. И место этому чуду в море, он должен плавно разрезать идущие на него волны, храбро держать удар и отвечать недругам. Тяжело смотреть на птицу в клетке.

Теперь он завёл в меня какие-то дебри, ведь после спуска, он сразу подался в мангровый лес. Стволы деревьев разрослись до такой степени, что мы именно что пробирались, а не наслаждались его красотами. В кустах, которых заседали комары, которые только и ждали момента выйти из тьмы. Сначала один укус, потом три, потом пять. Комары были повсюду, настоящий ад для инсектофоба19. Из-за их обилия пришлось прикрыть лицо руками и верить в лучшее. Из-за их обилия пришлось прикрыть лицо руками и верить в лучшее. Крамер пытался что-то донести до меня, но его голос мерк в трепыхании табуна крыльев. Когда хлюпающая и утягивающая ноги поверхность сменилась, рассыпающейся и более твёрдой, я возликовал. Наконец-то это закончилось, господи спасибо! Мои руки мгновенно покрылись зудом, вызывавшим дикое раздражение кожи.

– Я не пойду обратно сквозь это – putain de merde avec un dochouliard suceur de sang20.

– Если постараешься, то не придётся.

Сказанное Бренданом застало меня в ступор.

– В каком это смысле? – спросил я и поспешил догнать его.

Крамер начал обрисовывать ситуацию:

– В таком, что я приплыл сюда на лодке. Это место также принадлежит бухте, здесь хотели построить – «Настоящую бухту»! Начали иссушивать реку и болота, но начавшаяся война не дала осуществить затеянного, и с этой идеей было покончено. Неподалёку есть небольшая хижина, где я достал лодку и приплыл сюда, из-за мангрового леса и нестабильных канав и слухами, что здесь бродят гончие, люди обходят эту местность и тут очень, я говорю очень много рыбы! Когда мы наловим вдоволь, то разберём обвалившуюся конструкцию, которую я случайно боднул веслом, и вплавь доберёмся до берега.

– Ну, уже некуда отступать. Так что мне и нечем съязвить.

Мы спустились по проложенной, уже изрядно погнившей лестнице прямо к речке. Песок святился под пекущими лучами солнца, журчащее, чистое озеро призывало меня тут же окунуться в него.

Мы выкинули на берег лодку, достав из неё пару удочек, снасти и банку червей. Крамер накопал их ещё перед отплытием, так что проблем с ловлей не должно возникнуть. По мелководью мы перешли на тёмную сторону, чтобы избежать нещадных лучей солнца.

– Ты ведь соврал Сэму про Сицилию, Крамер. – неодобрительно припомнил я.

– Да. Если бы ты чаще разговаривал с пареньком, то знал бы, что у него опускаются руки, ему нужен не надзиратель, для которого он просто ещё один солдат выполняющий приказы и кричащий на него за любой проступок, ему нужен друг, которым для него я и являюсь.

– Чем раньше, он поймёт, что такое жизнь, тем будет для лучше. – не согласился я.

– Он ещё совсем молод и верит, не лишай его веры в лучший мир. – попросил Крамер.

– Вера – худшее чувство, когда в тебе лишь вера, то ты обречён, но одновременно с этим, вера – потрясающее чувство, порой делающее с людьми невозможное, но второй вариант бывает один к сотне тысяч, поэтому я предпочитаю первый.

Крамер хотел было возразить, но у него начало клевать. Ему не пришлось особо долго бороться с попавшейся рыбой, вытянув крючок из воды, мы увидели простого серебристого малька. Мне повезло больше – речной окунь, большой такой, снимая его с крючка, он ловко дёрнул плавником в попытке вернуться обратно в воду, но добиться чего-то кроме капли крови из пальца ему не удалось.

– Ты обещал рассказать о том, как докатился до контрабандистов.

– Значит, расскажу – хоть и рассказывать особо-то нечего. У меня была семья. Умная и прекрасная жена, красивая дочь, рыжая, вся в мать, в её лице я видел солнце и был сын – резвый, цепкий, терпеливый. Мы с сыном часто уходили из нашего дома, мы жили тогда в поселении – Спити21 и мы зарабатывали себе на жизнь этой самой охотой, но ещё до того, как совет пришёл к власти, у поселения начались проблемы. Мы с моим сыном – Принцем, не смейся – это жена настояла. Так вот, мы оголодавшие, ослабшие из-за этого, ты не подумай, я был хорошим охотником и мой сын тоже, но нам пришлось зайти дальше – чем мы всегда ходили, дичь ушла далеко от нас. Мы набрели на волчью берлогу. Волки учуяли нас задолго и приготовили засаду – моего сына одолели первым, я понимал, что не смогу его спасти – а дома меня ждали жена и дочь, я не мог оставить их без отца. Я оставил сына, вместо того, чтобы умереть вместе с ним. Из Спити, мы переехали в Блаунз. Во время переезда заразилась и умерла от флогероса – наша дочь. И тогда мы не отчаялись, на свет у нас появился ещё один ребёнок – сын, Свен! Но он вышел… Не такой… Сам понимаешь, какая судьба его ждала… Это стало ударом, для моей Галины и она покончила с собой… Представь… В один день, в мой морг поступили мой сын и жена – вместе! Это любого сломит, и я был близок, но от самоубийства меня удержала сестра. Впрочем, сейчас – её нет рядом, но я всё равно – хочу жить дальше! И почему-то хочу попробовать снова обрести семью – в лице вас! Вы особенные!

***

Последующие два часа в плане ловли выдались на славу, хоть и были чуть омрачены грустным откровением Крамера, но это не помешало нам выловить три десятка рыб разного калибра. Большие и маленькие, тёмные и пёстрые. Как говориться на любой вкус и цвет. Не обошлось без нелепых ситуаций: Крамер во время того, когда закидывал удочку – случайно отпустил её – и та по течению уплыла дальше. На этом рыбалка была окончена. Свернувшись, мы взялись за разборку упавшей конструкции. Трудоёмкое занятие, беря в расчёт тяжесть деталей, которые мы откидывали в сторону. Проводя простое на словах, на деле же не такое простое – поднял – откинул. Я прорабатывал более детальный план по захвату своего корабля и отчаливанию отсюда.