Читать книгу Гости из будущего. Дилогия. Часть первая. Коридор времени - - Страница 11

рассказывает о том, что можно ли вернуться назад в будущее, если не понятно, как оказались в прошлом.

Первый день нашего необычного пребывания в июле 1941-го постепенно подходил к концу. С его окончанием, с наступлением вечера, немцы снизили интенсивность своих атак и обстрелов, полностью прекратив их после заката солнца. Ночью наступила передышка.

– В темноте фашисты не воюют! Они по распорядку живут. Отдыхать привыкли по ночам! – со знанием дела сказал майор Паутов, которого я после разговора со Сталиным назначил начальником штаба сводного отряда.

– Володя? – обратился я к офицеру, – Вы давно на фронте?

– С 22-го июня, товарищ полковник. Я с женой и дочкой возвращался из отпуска. Мой полк около Бреста дислоцировался. Мы должны были в случае нападения перекрыть границу. Год назад назначили сразу после окончания академии. За Минском, почти возле Бреста, наш поезд попал под бомбёжку. Я попытался до полка добраться. Вообще со мной в эшелоне было много офицеров, все в свои части возвращались после летнего отпуска. А к концу дня 23-го июня мы напоролись прямо на немецкую танковую колонну. Оружия с собой никакого, кроме личного. Да много ли с наганом навоюешь? Ребят наших тогда полегло, вспоминать страшно. Жаль, что погибли, даже не успев повоевать. Нас бы всех поубивали, но, к счастью, в лесу наша танковая бригада находилась, вот мы к ней присоединились и вместе вступили в бой с фашистами. Немцев изрядно потрепали, почти всю колонну пожгли. Но это был всего лишь передовой отряд противника, а потом основные силы немцев подтянулись. А у нас в бригаде боеприпасы и горючее на исходе, и пополнить запасы негде. Вот так за три дня боёв почти все танки потеряли. Кое-как к своим пробились. Там на пункте переформирования меня, как командира полка, назначили помощником начальника штаба сводного отряда 4-й армии.

– А жена с дочкой?

– Жена с дочкой во время бомбёжки в эшелоне погибли. Я вот живой, а они погибли, – тихо, почти неслышно договорил майор и замолчал. Мы не видели друг друга в темноте, но я почувствовал, как у него, увидевшего войну с первых дней, по щекам покатились слёзы. В его голосе чувствовались обида, досада и вина, что он, офицер, призванный воевать, рисковать жизнью, погибать за других, остался живым, а его жена и малолетняя дочка остались лежать там, под Брестом, в сгоревшем вагоне разбомбленного поезда. Он даже не смог похоронить своих самых близких людей. Майор молчал, и я не хотел прерывать эту внезапно возникшую паузу в разговоре. Каждый думал о своём. Хотя, может быть, именно в том, что майор остался жить, и заключалась высшая справедливость жизни, жестокая и неизбежная во время войны. Ведь должен же был кто-то отомстить врагу за гибель своих жён и детей. А кто мог это сделать, если не он, майор Паутов, и десятки, сотни и тысячи подобных ему советских офицеров?

– Простите, Володя! – прервав молчание, с трудом выговорил я, так как у самого подкатил комок к горлу.

– Ничего! Вот рассказал вам, и как-то легче стало. Разрешите, товарищ полковник, пойти проверить ночные посты?

– Идите!

Начштаба ушёл. Я смотрел ему вслед и не знал, что майор геройски погибнет ровно через три дня. Он останется со взводом солдат прикрывать отход остатков 4-го сводного отряда после того, как противник окончательно своими танковыми клиньями разорвёт нашу оборону и прямиком устремится к Смоленску и Могилёву. Однако задачу свою мы выполним, удержав противника ровно на три дня.

Время уже было позднее, и я начал волноваться, что нет никаких известий о Сокольникове, который был направлен на самый опасный участок нашей обороны, чтобы не допустить прорыва немецкой танковой группы. Я уже собирался отправить вестового, как в штабной блиндаж вошёл Димка. Он был уставшим, грязным, в прожжённой на спине гимнастёрке с порванным рукавом, но главное живой, здоровый и, как всегда, неунывающий.

– Ваше приказание выполнено! Танки остановлены! – доложил он.

– Жив?! – обрадовался я другу.

– Для меня ещё фашисты пулю не отлили! – весело отозвался он.

– Разрешите представиться, командир сводного отряда 4-й армии полковник Павлов! – тихо на самое ухо сказал я Димке. – Лично Сталин Иосиф Виссарионович назначил!

– Так это Он звонил? – удивлённо и немного завистливо спросил Сокольников, – да Саня повезло тебе. С таким Человеком пообщаться, завидую, честное слово завидую! А с комдивом липовым что?

– Он до сих пор в прострации находится. Сидит и молчит! Да на него никто особо внимания не обращает.

– Ну и хрен с ним! А что Сталин тебе сказал? Расскажи поподробнее! Интересно!

– Попросил продержаться сколько возможно.

– Ну и как ты, Саня, думаешь, сколько мы здесь ещё сможем простоять?

– А ты, Дима, не знаешь, что оборонительные бои на Березине шли с 3 по 5-е июля. Сегодня было 3-е число, стало быть, нам два дня осталось: сегодня и завтра. И 6-го июля нас просто сомнут, сотрут в порошок! Потери у нас уже более 60 процентов личного состава. Оборону скоро держать будет некому.

– И что будем делать дальше?

– Не знаю Дима! А что ты предлагаешь?

– Надо выйти на свежий воздух и обговорить всё, что произошло. Кстати, ты блокнот, который мы нашли в блиндаже в наше, мирное, время, не потерял?

– Я положил руку на нагрудный карман гимнастёрки, блокнот был там.

– Нет, не потерял!

– Ну, пошли на свежий воздух. Да, и этого возьми! – сказал Сокольников, кивнув в сторону безучастно сидевшего режиссёра, и вышел из блиндажа.

Я позвал вестового и сказал ему, что буду ночевать на свежем воздухе в окопе рядом со штабом. После этого подошёл к сидевшему в уголочке режиссёру. Зеркалович-Романовский выглядел совсем не так, как всегда. И куда вдруг подевалась у человека его самонадеянность, высокомерие, его готовность долго и утомительно обсуждать проблемы любого формата от государственного устройства и до лечения женского бесплодия. Буквально несколько часов назад он собирался играть героическую личность, лихого комдива-героя Гражданской войны, личного друга Сталина, а потому был очень важным, таинственным, по-барски вальяжным, грозным для подчинённых, строгим к артистам. Но сейчас передо мной сидел совершенно другой Степан Зеркалович-Романовский, испуганный, подавленный, с затравленными глазами, напоминавшими глаза умалишённого человека. Мне не было жаль его, но и брезгливости по отношению к нему я не испытывал. Как можно испытывать какие-то чувства к человеку, который вроде физически и визуально присутствует, но на самом деле вместо него пустое место.

– Выйдем! – тихо сказал я «комдиву», наклонившись к самому его уху. Зеркалович-Романовский послушно встал и, словно робот, безропотно двинулся следом за мной. Мы вышли из душного блиндажа на свежий воздух. Стояла прекрасная июльская ночь. Было так тихо, что даже трудно верилось в то, что завтра опять начнётся бой, и снова будут погибать солдаты и офицеры, обильно поливая своей кровью родную белорусскую землю. Но это всё повторится завтра, а пока на безоблачном небе почти в самом зените стояла Луна, свет от которой красивой дорожкой отражался в, казалось, неподвижной воде Березины. От реки тянуло свежестью и прохладой. «Эх, сейчас бы искупаться! А потом приехать бы сюда в мирное время, да порыбачить! – подумал я и тут же удивился своим мыслям, – боже мой, о чём речь, какое мирное время? Мы всего-то один день в прошлом, а уже думаю так, будто родился в нём».

Я прошёл по траншее метров десять и увидел Сокольникова. Он ждал нас, навалившись грудью на бруствер окопа и через бинокль просматривая местность за рекой. С немецкой стороны периодически взлетали осветительные ракеты и изредка ночную тишину разрывали длинные пулемётные очереди. Трассирующие пули хищным пунктиром со свистом пролетали над нашими позициями и исчезали в темноте.

– Завтра уже 4-е июля, Дима, – напомнил я своему другу.

– Помню! 5-го числа мы ещё повоюем, а 6 числа в пять тридцать утра немцы, чтобы не нести лишние потери, с воздуха раздолбают нас, как бог черепаху, к чёртовой матери и двинутся вперёд, на Москву. Могилёв они захватят практически с ходу…

Услышав слово «раздолбают», режиссёр так сильно побледнел, что даже темнота не скрыла этот его «недуг».

– Но нас не могут убить! – довольно категорично и немного истерично впервые за всё это время еле выговорил Зеркалович- Романовский. Он даже сам вздрогнул, услышав собственный голос.

– Почему нас не могут убить? – переспросил его Сокольников, – ещё как могут. Пуля-то она – дура, и не разбирает, кто мы и откуда прибыли.

– Но, это же какой-то бред, чушь, ахинея, абсурд! – вновь несколько плаксивым голосом заявил именитый режиссёр. – Вы только подумайте, ну какой может быть комбриг Серпилин, комдив Зайчиков. Это выдуманные персонажи, они из романа Константина Симонова «Живые и мёртвые». То, что произошло с нами, не может быть в реальности.

– Вы думаете, что мы все трое спим и одновременно видим один и тот же сон? – спросил я Зеркалович-Романовского, – или предполагаете, что это телевизионный розыгрыш шоумена Пелдиса Вельша? Очень сомневаюсь!

– И я сомневаюсь! Мы не можем одновременно видеть один и тот же сон, да и люди вокруг нас гибнут по-настоящему, – добавил Сокольников.

– Я где-то читал ещё в юности, по-моему, в журнале «Техника молодёжи», там раньше много интересных и необычных вещей печатали, о так называемых тоннелях времени, – неожиданно сказал режиссёр и замолчал.

– А поподробнее! – прервал мой друг затянувшуюся паузу.

– Подробностей, к сожалению, не помню…, – каким-то обречённым голосом ответил Зеркалович-Романовский и, обхватив от отчаяния голову руками, сел на дно окопа.

– Учёные из «Аненербе» называли такие явления «коридорами времени». Они считали, что в определённых точках земли возможно мгновенное перемещение человека, как в прошлое время, так и в будущее. Это явление возникает в результате сильных всплесков человеческих эмоций.

– Саня, откуда такие знания об «Аненербе»? – перебил меня мой друг. – И если можно, то поподробней!

– Если коротко в двух словах, то «Аненербе» переводится на русский язык как «Наследие предков». Это научно-исследовательское учреждение было создано по приказу самого Гитлера, но под личным патронажем рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, поэтому некоторое время спустя оно стало ведущей научно-исследовательской структурой в рамках СС. «Аненербе» занималось поиском следов древних цивилизаций и их тайными знаниями. Специалисты этой организации, которая, кстати, на Нюрнбергском процессе была признана преступной, искали способы управления человеческим сознанием для последующего зомбирования. Использовали они в своих изысканиях и различные магические секреты древних, ну а основной целью – это, конечно, разработка новых технологий для генетического создания «сверхчеловека».

«Аненербе» («Наследие предков»), – немецкое общество по изучению древней германской истории и наследия предков, созданное 10 июля 1935 года по инициативе рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, расолога Рихарда Вальтера Даре, группенфюрера СС и исследователя древней германской истории Германа Вирта. Это общество было одной из самых необычных официальных организаций Третьего Рейха. Идеологическая основа «Аненербе» была заложена Германом Виртом, который в своей книге «Происхождение человечества», изданной в 1928 году, доказывал, что у истоков человечества стоят две проторасы: нордическая, духовная раса Севера, и гондваническая, охваченная низменными инстинктами, раса Юга. Эти откровения автора нашли полную поддержку со стороны нового руководства Германии и особенно Адольфа Гитлера. С 1935 года «Аненербе» было поручено изучать всё, что касалось духа, деяний, традиций, отличительных черт и наследия «индогерманской нордической расы». Основной целью изучения древней германской истории было научным способом подтвердить превосходство арийской расы.

В 1937 году «Аненербе» переходит под полный контроль рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, который интегрировал это общество в СС, подчинив его себе как отдел по управлению концентрационных лагерей. С 1937 года штаб-квартира «Аненербе» стала находится в городе Вайшенфельд (Бавария). Общество действовало столь успешно, что в январе 1939 года Гиммлер включил его в состав СС уже как отдельную структуру, а его руководители вошли в личный штаб рейхсфюрера.

В дальнейшем общество получило в своё подчинение более полусотни исследовательских институтов, которые занимались поиском древних знаний, позволяющих разрабатывать новейшие технологии, управлять с помощью магических методов человеческим сознанием, проводить генетические манипуляции в целях создания «сверхчеловека». Сотрудниками «Аненербе» широко практиковались нетрадиционные методы получения знаний, когда подопытные с помощью галлюциногенных препаратов и наркотиков вводились в состоянии транса для установления контактов с «Высшими Неизвестными», или, как их называли, «Умами Внешними». Использовались и найденные с помощью «Аненербе» старинные оккультные «ключи» (формулы, заклинания и т.п.), позволявшие устанавливать контакт с «Чужими».

Учёные «Аненербе» добились достаточно весомых результатов и в других нетрадиционных областях знаний: в психотронике, парапсихологии, в использовании «тонких» энергий для управления индивидуальным и массовым сознанием и т. п. Солидное финансирование позволило привлечь к научным исследованиям многих первоклассных университетских ученых. По заданию руководства Германии археологами «Аненербе» были произведены раскопки укреплений викингов IX века, состоялись экспедиции в Тибет и на Ближний Восток, позднее осуществлялись исследования и охрана древних поселений и курганов в оккупированных южных частях Украины.

1 января 1939 общество «Аненербе» получило новый статус, которым на него были возложены научные изыскания в области медицины. В целях более тесной связи с военными нуждами рейха в обществе в 1940 году был создан «Институт прикладных военных исследований». С началом Второй мировой войны медицинские исследования нашли своё продолжение в экспериментах, непосредственно проводимых на людях в концлагерях Дахау, Аушвиц (Освенцим), Бухенвальд и других, особенно часто для проведения медицинских экспериментов, связанных с изучением поведения человеческого организма в экстремальных условиях, привлекали советских военнопленных. Медицинские эксперименты занимали важное место в «научной» работе Института прикладных военных исследований. Так, например, доктор Йозеф Менгеле из концентрационного лагеря Освенцим занимался проблемой увеличения германской нации. В этом аспекте его чрезвычайно интересовали близнецы. Непосредственно под его руководством проводились операции, во время которых предпринимались попытки сшить вместе детей, чтобы создать сиамских близнецов. Однако данный эксперимент не удался. В женском концлагере Равенсбрюк под руководством доктора Герты Оберхейзер сотням молодых и здоровых девушек умышленно наносили раны, доводя до гангрены, или проводили эксперименты по пересадке костей. С целью сокрытия следов чудовищных операций тела «пациентов», как правило, сжигались в печах крематория, а пепел вывозился на поля в качестве удобрения. В Дахау и Бухенвальде проводились исследования по изучению возможностей человеческого организма нормально функционировать в условиях, когда человек для питья использует только морскую воду. Кроме того, в лагере Бухенвальд врачами Хольцленером и Рашером проводились эксперименты по исследованию сопротивляемости человеческого организма к температурам замораживания, а профессор Брандт, один из личных врачей Гитлера, проводил исследования, связанные с проблемами ведения химической войны. Во многих лагерях широко проводились опыты по стерилизации мужчин и женщин. Эсэсовский врач, доктор Адольф Покорны, в одном из своих отчётов писал рейхсфюреру СС Гиммлеру: «… врага необходимо не только победить, но и искоренить. В тех случаях, когда его не нужно убивать, то его следует лишить возможности воспроизводить себя. Сама по себе мысль о том, что три миллиона большевиков, находящихся сейчас в немецком плену, могут быть стерилизованы и в то же время будут пригодны для работы, открывает далеко идущие перспективы». Эти перспективы в конечном итоге выразились в законе о стерилизации, позволявшей германскому государству решать – стерилизовать или не стерилизовать индивида по расовым соображениям.

Экспериментальным материалом при разработке расовой доктрины, являлись узники немецких концентрационных лагерей. Вполне очевидно, что, как и при любом выявлении достоинств одной расы перед другой процесс сравнения не может осуществляться односторонне. Проводимое нацистами концепция «сверхчеловека», в первую очередь была призвана доказать и продемонстрировать уникальные духовные, физические и интеллектуальные возможности и особенности «истинных арийцев».

– Магия, колдовство, чародейство, заклинания и прочее – это серьёзно? Или так…, – вновь поинтересовался мой друг.

– Это очень серьёзно, Дима! Конечно, в мистику можно верить, можно не верить. Но, если бы речь шла о спиритических сеансах экзальтированных старушек, то это одно дело. А тут магия, мистика и оккультизм стали политикой нацистской верхушки Германии. Поэтому в спиритических сеансах принимали участие высшие чины СС. И вряд ли советская и американская разведки стали бы тратить огромные финансовые средства и физические силы, рисковать своими агентами, чтобы выяснить, что на этих сеансах происходит. Я как-то читал воспоминания ветеранов советской военной разведки, так вот, руководство ГРУ очень интересовали любые подходы к «Аненербе». Помню, мне даже в глаза бросилась одна такая странность. Сейчас почти абсолютное большинство разведывательных операций периода второй мировой войны рассекречено, за исключением тех, которые проводились в отношении «Наследия предков». Даже в нынешнее время всё то, что касается разработок по «Аненербе», по-прежнему, окружено тайной за семью печатями. Несколько лет назад совершенно случайно часть архива «Аненербе» была обнаружена в Москве. Этот, так называемый Нижнесилезский архив, захватили при штурме замка Альтан. Но эти архивные документы лишь малая толика того, что попало в руки американцев. К тому же, во время одной своей командировки в Германскую Демократическую Республику мне довелось ознакомиться с некоторыми архивными документами Управления имперской безопасности, и что удивительно там был один очень интересный приказ рейхсминистра СС Гиммлера. Этот приказ давал неограниченные полномочия офицерам СС и СД, а также представителям «Аненербе» изымать любую документацию научных лабораторий и любых тайных обществ наряду с архивами специальных служб в каждой из только что захваченных вермахтом стран. Так что, дорогой мой друг, высшее руководство Германии не выглядело безобидными старушками, гадающих на картах или с помощью фарфорового блюдца вызывающих души своих предков.

– Прямо фантастика! – воскликнул Сокольников.

– Но это ещё не всё. Для своих спиритических сеансов с «потусторонними силами» Гиммлер привлекал самых опытных медиумов и контактёров. Можно сказать, что некоторые оккультные «ключи» сработали, так как немцами была получена весьма ценная информация техногенного характера, в частности, чертежи и описания «летающих дисков», то бишь, «летающих тарелок». Интенсивные опыты в этой области проводились в концлагере неподалеку от замка Вевельсбург, который являлся штаб-квартирой «Чёрного ордена СС». В этом замке, кстати, проводились мистерии по подготовке прихода на землю некоего «человекобога».

– А «человекобог» – это Гитлер что ли? – не удержался от сарказма Сокольников.

– Он самый! Но дело в том, что «Аненербе» было создано в середине 30-х годов, а Гитлером начали заниматься гораздо раньше. Фюрер был объектом и продуктом другого тайного общество, которое наименовалось «Туле». Гитлер явился всего лишь первым опытом в данной области.

Во время Нюрнбергского процесса один из обвиняемых Альфред Розенберг, являвшийся главным идеологом фашистского режима в отношении славянского населения по поводу знаменитого «Туле», тайного общества, основанного в 1919 году и ставшего предтечей нацизма, сказал: «Группа Туле? Да все началось с нее. Тайные знания, которые мы сумели там почерпнуть, в гораздо большей степени помогли нам завоевать власть, чем отряды СА или СС. Люди, основавшие это общество, были настоящими магами».

Общество «Tуле» представляло собой мистическую полусектанскую организацию. Из её основателей можно выделить несколько человек: барона Рудольфа фон Зеботтендорфа, Германа Поля и Вальтера Наухауза. Все эти люди испытывали нескрываемый интерес к мистике и оккультизму, а именно к Каббале, масонскому ордену Розенкрейцеров. Эмблемой этого тайного общества являлись длинный кинжал и «солнечное колесо» свастики.

Сохранившиеся руководящие документы тайного ордена «Туле» демонстрировали поразительную смесь монархических, антисемитских и ариософских чувств её руководителей: «Вчера мы пережили гибель всего, что было нам дорого, близко и свято. Вместо наших принцев германской крови, у власти – смертельные враги: евреи. Чем грозит нам этот хаос, мы еще не знаем. Но мы догадываемся. Время, которое придет, будет временем борьбы, горьких утрат, временем опасности… И доколе я держу свой железный молот, я клянусь все силы отдать этой борьбе и сражаться до тех пор, пока свастика не воссияет над холодом темноты».

Именно в Гитлере серые кардиналы ордена «Туле» увидели будущего фюрера и окончательно сделали свой выбор в его пользу. Но почему же все-таки был избран именно Гитлер? По мнению руководителей тайного общества, он был склонен к мистике, а значит – внушаем. Обладая явными качествами медиума, Гитлер имел способность воздействовать на аудиторию.

В 1932 году Гитлер принял предложение стать Великим магистром ордена «Туле».

– Ну, с «Туле» ясно! А как сопрягается наш случай и это «Аненербе»? – наконец, вышел из оцепенения Зеркалович- Романовский.

– Дело в том, что в «Аненербе» учёные также изучали древние тексты с целью разработать методику предвидения грядущих событий и возможности изменения будущего. Основной целью исследований было также не только уничтожение, но и воскрешение человека колдовскими методами, то есть с помощью «учёных» из «Аненербе» руководители фашистской Германии хотели сделать из магии орудие для борьбы за своё расовое превосходство, – ответил я.