Читать книгу Держи меня за руку - - Страница 11

В следующее воскресенье я наконец приняла приглашение Тая и отправилась к семейству Ралси на ужин. После знакомства с Таем Алиша уже дважды наведалась к ним, и пусть я сама подала ей идею, мне это не понравилось. Что, если Тай надумает встречаться с моей подругой?.. Я не рассказывала Алише о нашем прошлом, так что ее винить не за что. Сидя напротив родителей Тая, я старалась не поддаваться волнению.

Как я сама и многие наши ровесники в Монтгомери, Тай до сих пор жил с родителями. Большинство выбирало учебные заведения именно в Алабаме, потому что черных кампусов здесь было больше, чем в любом другом штате. Талладига, Стиллман, Сельма, Майлз, Оквуд, Таскиги и так далее и так далее. Те, кому повезло жить в кампусе, обычно возвращались домой сразу после выпускного и не съезжали, пока не найдут работу или не вступят в брак. До того, как Тай сгоряча сделал мне предложение, я сомневалась, что он когда-нибудь обзаведется семьей. Мне казалось, он из тех, кто остается под одной крышей с отцом и матерью до победного.

Ралси жили в бунгало с тремя спальнями, где во всех уголках, даже самых неожиданных, стояли цветочные горшки. Из-за обилия зелени их дом напоминал оранжерею. Мистер Ралси любил проходить по комнатам с ножницами, срезая увядшие листья, а иногда прямо посреди разговора наклонялся к ближайшему горшку и щупал грунт. Однако на самом деле страсть к растениям питал не он, а миссис Ралси. Даже когда места для них давно не осталось, она продолжала по воскресеньям приносить очередные горшки и выискивать свободную полку, столик или комод. Время от времени Тай выносил растения во двор и проверял, не пора ли их пересаживать. Ему особенно нравилось спасать те, которые с виду уже зачахли. Он заботился о растениях в доме не меньше, чем мать и отец.

Мы с Таем были единственными детьми в наших семьях, родились в один год и росли вместе. Помню, как однажды – нам лет по одиннадцать – он зашел ко мне в комнату и спросил, знаю ли я, чем отличаются однодольные растения от двудольных. Я сказала, что он талдычит слова из энциклопедий, пытаясь сойти за умного; Тай разозлился и обозвал меня мелюзгой. Тогда я наступила ему на ногу, и он убежал ябедничать матери.

– Рада наконец тебя видеть, Сивил, – сказала миссис Ралси во время ужина. – Я уже начала думать, что вы с Таем поссорились.

Я нервно улыбнулась и взглянула на Тая, пытаясь угадать, говорил ли он родителям, что в прошлом году мы встречались. Даже если нет, миссис Ралси могла догадаться сама. Проницательности ей не занимать. Это была первая чернокожая женщина, открывшая в Монтгомери юридическую контору. Пару лет назад ее муж оставил работу и присоединился к ней. Когда-то, еще до нашего с Таем рождения, в городе было всего несколько чернокожих юристов, и мистер и миссис Ралси как раз в их числе.

Впрочем, миссис Ралси могла удивить не только любовью к растениям и успешной карьерой в юриспруденции. Она еще и великолепно готовила. Я не шучу – на кухне эта женщина буквально феерила. Моя мать, конечно, тоже неординарная личность, вот только ее кухонные феерии обычно заканчивались пожарами.

– Сейчас принесу десерт. – Я выскочила из-за стола, прежде чем она успела сказать что-то еще. Тай пошел на кухню вслед за мной.

Я выставила миски, а Тай достал из холодильника банановый пудинг. Тай из тех, кто ест торты суповой ложкой, а пудинги вилкой. Соскребает меренги. Выковыривает орехи из пеканового пирога. Глядя на Тая, я вдруг подумала, что зря приняла приглашение миссис Ралси.

Во время учебы на медсестру я находила утешение в книгах. Первые два года я ни с кем не встречалась, да и парни не проявляли ко мне интереса. Мне было непонятно, почему меня не зовут на свидания. Я знала, что многим нравятся девушки с кожей посветлее, а у меня она довольно темная. Нос, доставшийся от папы, мало кто счел бы красивым. Но было во мне и то, что могло привлечь взгляд. Например, фигура – пышные формы, четкая линия талии, красивые полные ноги, – а еще приятное лицо, прекрасные зубы и нежная кожа, не требующая макияжа.

В общежитии я обзавелась тремя близкими подругами, но к третьему курсу у них появились ухажеры и на меня времени не осталось. Примерно тогда же Тай стал по выходным приезжать в Таскиги, где жили его друзья из студенческого общества. Однажды, когда мы в полутьме танцевали на вечеринке, он поцеловал меня. Это был самый естественный поцелуй в моей жизни. Пусть мы с самого детства собачились как брат и сестра, перевести дружбу в романтические отношения для нас оказалось легко. Может, именно потому, что мы так хорошо друг друга знали. Он всегда был частью моей жизни. К весеннему семестру, на последнем курсе, я забеременела.

– Как тебе Алиша? – внезапно для самой себя спросила я.

– Почему спрашиваешь?

– Просто интересно.

– Я понимаю, почему она тебе нравится, – сказал он. – У нее доброе сердце.

– Да, она славная.

Я сама порвала с Таем, так что меня не должно интересовать его мнение об Алише.

– Сивил, нам надо поговорить.

– О чем?

Он оперся на столешницу.

– Сама знаешь.

– Что тут обсуждать?

Я скрестила руки на груди. Он распутал их и притянул меня к себе.

– Ты кому-нибудь рассказала?

– А ты?

– Нет.

– Правильно, потому что рассказывать не о чем.

– Ты же знаешь, что это неправда.

– Не хочу поднимать сейчас эту тему.

Я отстранилась и выдвинула кухонный ящик. Звякнуло серебро.

– Ладно, ладно, как хочешь. – Тай подался назад, по-прежнему серьезно глядя на меня. – Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной и о чем-то другом.

– О чем же?

– Ну, например, Алиша рассказала, как ты переживаешь, что сделала девочкам тот укол.

– Она тебе рассказала?

Неожиданная болтливость для человека, который терзается из-за чужого секрета.

– Ага. Сивил, ваш препарат может быть опасным.

– «Депо-Провера»?

– Да. Он еще плохо изучен. Возможно, он вреден для женщин, а для твоих девочек и подавно.

– Давно разбираешься в контрацепции? Я-то думала, ты не знаешь о ее существовании.

Глядя на Тая, я каждый раз спрашивала себя, стал бы он хорошим отцом? Был бы наш ребенок похож на него? Девочка родилась бы или мальчик?

– Это несправедливо, Сивил, сама знаешь. И ты вроде не хотела поднимать эту тему.

– Так и есть.

– Слушай. Я выяснил, что «Депо» не одобрен Санитарным надзором.

– Неправда, – возразила я.

– Правда.

– Откуда ты знаешь?

– Читал.

– Ты не читаешь о таком.

– Ты не знаешь, что я делаю и что нет. – Он забрал у меня вилки и положил их на стол. – Сивил, я больше не мальчик, который связывал твои ботинки шнурками. Я мужчина.

– Знаю.

– Тогда перестань со мной так разговаривать.

Тай неспособен понять. Мне мучительно хотелось обнять его, но я не решалась переступить черту. Слишком свежа была рана.

– Алиша уже рассказала тебе, как часто в Монтгомери беременеют подростки. Нельзя же нам закрыть глаза и сделать вид, что проблемы не существует. – Я тряхнула ложкой, пудинг плюхнулся в миску. Его всю ночь держали в холодильнике, и печенье размякло.

Тай подтолкнул ко мне следующую миску.

– Задумайся, Сив. Вдруг ваши уколы приносят больше вреда, чем пользы?

Было трудно поверить, что Алиша втайне от меня обсуждала с Таем опасность «Депо». Получается, они изучали этот вопрос уже пару недель, и она не сказала ни слова. Я постаралась скрыть стыд: оказывается, «Депо» не одобрено государством, и это стало для меня неожиданностью.

– Нет причин думать, что оно вредит. В клинике есть пациентки, которым годами делают инъекции. Если бы возникли побочные эффекты, эти женщины сказали бы.

Мне вспомнились жалобы Эрики на ежедневные кровотечения. Судя по инструкции к препарату, нетипичные выделения считались нормальной реакцией. Но чтобы каждый день? Насколько обильны у нее кровотечения? И сопровождаются ли болью? Ничего из этого я у нее не спросила. Как медсестра, я должна была задать больше вопросов.

– Ты не знаешь о долгосрочных последствиях, – возразил Тай.

– Это не такой уж сложный препарат. Он просто подавляет овуляцию…

– С каких пор ты эксперт в фармацевтике?

– «Депо-Провера» – простой препарат, Тай.

Я положила в каждую миску по дополнительной ложке пудинга – так нам не придется даже ненадолго возвращаться на кухню. Затем последовала за Таем через створчатые двери.

В столовой, окутанной дымом от сигарет мистера Ралси, включили радио. На станции WRMA по воскресеньям ставили госпелы, и сейчас звучал «Еще один день». Я хорошо знала песню, но, пытаясь переварить то, что узнала от Тая, почти не разбирала слов.

– О чем шушукаетесь? – Тай поставил на стол миски с пудингом.

– О тебе, – сказала Алиша, и миссис Ралси рассмеялась.

Я рухнула на стул.

– Сивил, Тай рассказывал тебе, что на выпускном читал речь от лица всего курса? – заговорила миссис Ралси, попробовав пудинг.

– Нет, мэм.

– Он вовсю расхваливал ректора колледжа, профессора Барнса. И все бы ничего, но он каждый раз называл его профессором Бэйли. Сперва мы даже не поняли, про кого он. Решили, что это какой-то преподаватель. А потом… – она усмехнулась, – Тай пригласил его к трибуне, повернулся к нему и предельно серьезным голосом сказал: Профессор Бэйли, я вручаю вам этот подарок в благодарность за все, что вы сделали для нашего курса. Сначала по толпе пошли шепотки, потом все чуть от смеха не лопались, но профессор Барнс, похоже, совершенно не обиделся. Веришь или нет, он просто поднялся на сцену и взял золотое перо.

– Надо же, – ответила я.

– Миссис Ралси, банановый пудинг у вас объеденье, – сказала Алиша. – Прямо как у моей бабушки.

– Спасибо.

Мне же пудинг казался безвкусным. Я посмотрела на Алишу. Мы не разговаривали об Уильямсах с того дня в закусочной, а она у меня за спиной уже затеяла с Таем целое расследование.

– Миссис Ралси, – я повернулась к матери Тая, – вы что-нибудь знаете о «Депо-Провера»?

– Как-как, милая?

– «Депо-Провера». Это противозачаточный препарат, который мы прописываем некоторым пациенткам. Его инъекция подавляет овуляцию на три месяца.

– Нет, вроде бы слышу впервые. А что?

– Я как раз поделился с Сивил тем, что о нем прочитал, – вставил Тай. – А еще я пообщался со своим бывшим преподавателем. Его брат работает в Вашингтоне, в правительстве США. Клинические испытания препарата еще не закончены. Возможно, он опасен, а они назначают его в клинике.

– Вряд ли людям делали бы инъекции, будь он опасен. – Миссис Ралси оперлась локтями на стол.

– Черным и беднякам – запросто. Вспомни, что делали с теми мужчинами в Таскиги.

Миссис Ралси помрачнела. Все мы были шокированы, когда стало известно об эксперименте в Таскиги[15]. Исследование шло сорок лет, но вплоть до лета 1972 года никто из нас о нем не подозревал. В голове не укладывалось, что ученые обрекли на смерть сотни мужчин, оставив их без лечения, когда давно был доступен пенициллин.

– К чему ты клонишь, Тай? – спросила миссис Ралси.

В дверном проеме возник ее муж с почти докуренной сигаретой в руке.

– Что обсуждаете?

– Тай говорит, что противозачаточный препарат, который используют в клинике у Сивил с Алишей, возможно, опасен.

– Клинические испытания показывают, что он вызывает рак, – сказал Тай.

– У людей? – спросил мистер Ралси.

– У мышей. Обезьян. Его начали исследовать пять лет назад. И Санитарный надзор отклонил заявку на одобрение.

– Ну, бывает, что неодобренные лекарства назначают в особых случаях. – Миссис Ралси перевела взгляд на меня: – Сивил, твои пациентки знают о рисках?

– Думаю, да. То есть… наверное.

– Вы же даете им подписать бланк с перечислением возможных побочных эффектов?

Я попыталась вспомнить тех женщин, которым мы прописали «Депо» с первого дня моей работы в клинике. Да, мы просили их подписать какие-то документы, но миссис Сигер говорила, что достаточно дать краткую выжимку своими словами. Это просто формальность. Нет причин для беспокойства. Те пациентки, которых я принимала, не читали текст самостоятельно. Они только слушали, как я пересказываю содержание, и слепо верили моим словам. Даже женщины, владевшие грамотой, подписывали бумаги не глядя.

– Я подумала вот о чем, – заговорила Алиша. – Даже если препарат и правда провоцирует рак, он не перестает быть полезным для нашего дела. Рак может обнаружиться через годы. Это слишком далекая перспектива. А вот забеременеть можно уже сейчас.

Видимо, поэтому Алиша и не стала мне ничего рассказывать. Считала, что беременность – проблема куда насущнее и что наша работа в любом случае важна.

– Алиша, это не аргумент, – покачал головой Тай. – Мертвые женщины детей не рожают.

Мистер Ралси, который до этого молча следил за беседой, подал голос:

– Тай прав. Если препарат действительно связан с серьезными рисками, то, в сущности, вы ставите на женщинах эксперимент, подобный тому, какой проводили с теми мужчинами в Мейконе.

Не только на женщинах. На детях тоже. Я сглотнула. Сперва я старалась не думать об инъекции Индии Уильямс, успокаивала себя тем, что действие препарата прекратится, когда он выведется из организма. Потом, чтобы загладить вину, решила найти ее семье квартиру. Но вдруг из-за меня у нее будет рак? Тай наверняка ошибается. Скорее всего, формулу доработали в ходе клинических испытаний. К тому же исследования проводились на животных, а не на людях.

Тай изучал биологию, но это еще не значит, что он знает все. У миссис Сигер многолетний опыт. Пусть с нами, медсестрами, она и ведет себя строго, но не стала бы намеренно вредить пациентам. Миссис Сигер стремится помогать людям, как и любая из нас. Нужно поговорить с ней и все прояснить.

– Я помою посуду, миссис Ралси, – сказала я и собрала миски, размышляя, как набраться смелости и расспросить миссис Сигер.