Читать книгу Последняя Жертва - - Страница 15

***

Сине-красная мигалка на машине ГИБДД – отчим вернулся домой. С тех пор как папа ушёл на небо, как сказала мама, эта мигалка стала привычным предвестником появления отчима. Он был сотрудником дорожно-постовой службы. И вот вскоре форма с надписью «ДПС» покорно займёт своё место в шкафу.

С Валерой – так звали отчима – Андрей почти не общался, да и вообще старался лишний раз не пересекаться. Зато с отчимом хорошо уживался его брат Дима. Он был постарше Андрея, и это отчиму нравилось больше, потому что его он не воспринимал как вечно мешающуюся под ногами «малявку».

Мама работала на двух работах, изо всех сил стараясь обеспечить семью и выплатить долги за квартиру. Брат Дима тоже ещё был школьником, и на работу брать его никто не хотел. А отчим после ухода папы лишь делал вид, что его заменяет, по факту активно создавая проблемы и себе, и матери Андрея, и банкам. Валера где только ни пытался работать, но хватало его ненадолго, слишком уж много было от него проблем. Из-за своих косяков отчим менял работу буквально через неделю. И вот по просьбе мамы её брат устроил (хоть и с большим усилием) отчима в ГИБДД. Это было его новое место работы, где он держался уже полтора месяца – удивительно, но это действительно был прогресс.

После работы Валера почти всегда шёл в бар, откуда приползал под утро мертвецки пьяный и, вальяжно похрапывая, засыпал на диване в зале, а частенько не доползал даже до него.

Зато у Андрея была Дора, аквариумная рыбка-телескоп. Мама подарила её на десятый день рождения Андрея. Вообще, Андрей хотел двух рыбок, но вторую купили прямо у него на глазах, поэтому осталась только Дора. Вскоре они купили аквариум побольше и других рыбок – «подружек» Доры. Но Дора так и осталась самой любимой из всех.

С появлением Доры Андрей больше всего боялся, что Дима будет пытаться её у него отнять, но брату рыбы были не интересны, он выпрашивал у мамы щенка.

У Доры были большие чёрные глаза, смешно выпученные по бокам чешуйчатой головы. Эти глаза делали её особенной. А ещё Дора умела слушать. Не так, как другие рыбки, нет. Когда Андрей подходил к аквариуму и начинал что-то говорить, Дора всегда оказывалась напротив мальчика, медленно плавая кругами. Андрей за это считал её самой умной и потому только ей рассказывал все свои секреты, все события из школы или дома, всё, что думал о ком-то или о чём-то. Единственное, что ему не нравилось, так это то, что Дора молчала. Больше всего на свете в такие моменты Андрей хотел, чтобы она заговорила, чтобы произнесла хоть слово, но Дора всегда молчала.

И вот в один зимний вечер, когда мама ушла в ночную смену, а брат пошёл к друзьям, Андрей услышал резкое громыхание в дверь. Отчим обычно не стучал так громко, он сразу чуть ли не с пинка отворял дверь и заваливался внутрь. Но всё-таки сейчас это был он.

– Я пришёл!

– Привет, – тихо произнёс Андрей из-за угла комнаты.

Отчим был пьян. Опять. Это было понятно и по его манере речи, и по едкому запаху табака и алкоголя.

Ввалившись мешком на кухню, небрежно скинув ботинки, Валера достал два стакана и налил до краёв белой жидкости.

– На, Андрюха, пей, – Валера протянул ему стакан.

– Мне такое нельзя, мне только десять.

– Так большой уже, почти Димку догнал! – радостно воскликнул Валера и всучил ему стакан.

Андрей понюхал, поморщился и поставил стакан на стол.

– Не хочешь – не надо. Не надо тебе, возьму я, – и одним большим глотком Валера допил белую жидкость и шумно выдохнул. – Ух, хорошо пошла!

Андрей молча стоял рядом.

– Слушай, Андрей, а ты в чудеса веришь?

– Не знаю, а когда тебе было как мне, ты верил?

Отчим задумался.

– Папка всегда говорил, что чудес не бывает, а я вот верил, что бывают. И надо же, маму твою встретил – ну не чудо ли, а?

– Не знаю, наверное. А я вот не помню, что говорил мой папа про чудеса. Я и папу почти не помню, только на фотографиях.

– Да ты не переживай, папка твой вернётся, погуляет по миру и вернётся, – хохотнул отчим.

– Давно что-то гуляет, – глядя в глаза отчиму, проговорил мальчик. – А если не вернётся?

– Да ну тебя! – Валера хлопнул в ладоши и сделал ещё один глоток. – А давай-ка мы с тобой поиграем в игру-сказку?

– Это как же? – не понял мальчик.

Валера отпил ещё и произнёс:

– А вот так. Папа твой давно ушёл, так?

– Так.

– Хочешь, чтобы он вернулся?

– А как же? Очень хочу! – обрадовался Андрей.

– Тогда вот что. Поймай свою Дору в кружку или кастрюлю и тащи её сюда.

Андрей изумлённо вытаращился на Валеру:

– Дору? В кастрюлю? А зачем?

– Ну как же?! Глупый ты, не знаешь, что ли, что Дора у тебя особенная. Не просто же так у неё эта физиономия лупоглазая приделана: эти глаза огромные ей нужны, чтобы в космос смотреть и из него желания людей вытаскивать и направлять их в мир.

– Моя Дора – волшебная?

– Конечно! Но чтобы она желание выполнила, ты должен выполнить её желание.

Андрей задумался. Какое может быть желание у домашней рыбки, которая к тому же всегда молчит? Как тут понять, чего хочет рыба?

– А какое у Доры желание?

– Андрюха, ну ты же неглупый. Вот подумай. Дора твоя всю жизнь живёт в аквариуме, в тесном аквариуме с другими рыбами. Она никогда не видела моря или океана, не знала тёплой солёной воды, не видела кораллов и миллионов других разноцветных рыбок. Дора всю свою жизнь живёт здесь как в тюрьме, каждый день глядит на тебя своими большими глазами да вымаливает о помощи.

Действительно, может, поэтому-то Дора и смотрит на Андрея всегда так пристально? Хочет что-то сказать, но не может, а он вместо того, чтобы помочь, рассказывает глупые истории о школе, брате и других не интересных ей делах. Рассказывает о жизни, маня неведомой свободой.

– Вот подумай: если бы ты всю свою жизнь жил взаперти, чего бы хотел больше всего на свете?

– Увидеть мир за стеклом, – прошептал Андрей.

Поймав Дору в большую кружку, Андрей принёс рыбку к отчиму на кухню.

При тусклом свете кухонных ламп её чешуя отливала синевой, иссиня-чёрная рыбка с серебристым металлическим отливом. А большие глаза казались невероятно грустными.

– И как же мне загадать желание?

– Для начала ты должен пообещать, что даруешь Доре свободу.

– А как? Ведь тут поблизости нет моря?

Отчим забрал у Андрея кружку с рыбкой и направился в ванную комнату. Андрей побежал следом.

– Через водосток.

Недоумённо поглядывая на грязный унитаз, Андрей начинал понемногу радоваться, что Дора не умеет говорить. Наверняка возмущения у рыбы было бы много.

– Ты ведь знаешь, что сточные воды идут в подземные моря и озёра. Они есть под каждым городом. Выпусти рыбку в унитаз, там есть вода. Вода принесёт её в озеро или море, если Доре повезёт. В среднем такие рыбки живут десять – пятнадцать лет. Вот когда Доре исполнится пятнадцать, тогда твоё желание сбудется.

– А почему именно пятнадцать?

– Потому, что пятнадцать – волшебная цифра. Волшебная!

Андрей поднёс рыбку к унитазу, наблюдая за её хаотичным круговым плаваньем.

– А желание точно сбудется?

– Ты не веришь Доре?

«Доре верю. Ей-то я уже точно всегда верю, Дора у меня умная, она не подведёт, не бросит. И Дора обязательно сделает так, чтобы папа вернулся домой».

– Верю, – сказал мальчик вслух, глядя на рыбку.

– Теперь загадай ей своё желание и пообещай, что отпустишь на волю.

Андрей зажмурился, поднеся кружку ко лбу, начал нашёптывать рыбке своё желание.

– Готово!

– Теперь отпускай. Быстрее, пока ещё действует её волшебство!

– Пока, Дора. Удачи тебе в море и… – Андрей даже не успел договорить, как Валера выхватил у него кружку и спустил Дору в унитаз.

Последнее, что запомнил десятилетний Андрей в тот вечер, – это грязный унитаз, шумный поток воды и Дора, беспомощно барахтающаяся кверху брюхом с вытаращенными грустными глазами.

– Ай хорошо пошла! Как поплыла, а? Видал, как поплыла?

И нервный отрывистый смех отчима вперемешку с громким кашлем, который вскоре сменился жутким храпом, доносящимся из кухни.

По прошествии нескольких лет Андрей понял, что подземными морями и озёрами Валера называл канализации под городами. И оттуда Дора уж точно никогда не вернётся. Как и папа. Он теперь был там же, где и Дора, где все должны быть счастливы. Только рыбка попала «в море», а папа ушёл «на небо». И их время уже прошло. Андрей понимал это, но смерть Доры отчиму так и не простил. И знал, что не простит никогда.