Читать книгу За Нарвскими воротами - - Страница 2

Обратный путь Валерия проделала еще быстрее. Солнце светило уже в полную силу, не по-зимнему горячо. На девушку вдруг накатило состояние какого-то беспричинного счастья – ей казалось, что все ее страхи были только миражами, что теперь это всё в прошлом, а впереди долгая, счастливая, радостная жизнь.

Опять пошла она мимо парка – теперь там уже гуляли дети, у которых закончились занятия. Они смеялись, носились по дорожкам парка, лезли на горку кататься. Показались и утренние лошадки – они всё так же бездельничали. И всё это – дети, родители, лошади – как будто растворялось в пронзительно ярком солнечном свете, сливалось воедино и становилось для нее частью вселенной и частью ее самой. Вдруг показалось ей даже, что и весна уже не за горами. А может быть, она уже и начинается? «Теперь всё будет по-другому», – решила для себя Валерия.

Но что-то по-прежнему не давало ей покоя: она понимала, что все эти восторги скоро пройдут, что это всего лишь временная перемена к лучшему. Слышала она и о том, что такие перепады настроения – когда то любишь весь мир и чувствуешь, как сливаешься с ним в единое целое, а то вдруг погружаешься в темноту, страхи, даже депрессию – обычны в ее положении. Да и алкоголь никак не отпускал – тело было как ватное, во рту стоял неприятный металлический привкус, мысленно она ни на чем не могла сконцентрироваться. Вдруг сильно засосало под ложечкой – это был уже знакомый ей резкий требовательный голод беременных, который не терпит ни малейшего промедления. Нужно было что-то быстро съесть.

К счастью, Валерия была уже почти дома. Чуть не доходя до Обводного, она свернула направо в свой двор, где собак на этот раз не было, зато расхаживали дворники в форменных оранжевых телогрейках, с ведрами и каким-то инструментом. Валерия проскочила мимо них и побежала вдоль дома к своей парадной. Дом и вообще был слишком длинным, а теперь казался ей просто бесконечным – она двигалась уже из последних сил, на автопилоте.

Но девушке еще надо было подняться на четвертый этаж – по темной, узенькой, крутой лестнице со съежившимися от времени и бесконечных прикосновений рук деревянными перилами. Лестница была даже более-менее чистая (дворники всё же не зря ходили), но стены, как и положено, были все ободраны и исписаны самыми разными словечками, признаниями, названиями музыкальных групп и фильмов, по которым можно было бы изучать историю культуры ХХ века. Была даже парочка вполне современных граффити. На каждой лестничной площадке в оконных проемах между ставнями красовались пустые пивные бутылки и смятые жестяные банки из-под коктейлей – голубые, зеленые, оранжевые, на любой вкус. Ведь на широких подоконниках было удобно сидеть, а кодовый замок на дверях давно сломался, вот и заходили сюда выпить и бомжи, и просто подростки – зимой, когда во дворе было слишком холодно.

Валерия с большим трудом, пролет за пролетом, одолела лестницу и добралась до четвертого этажа. Ноги отяжелели, началась одышка, а когда она остановилась наконец-то у дверей своей квартиры, в глазах потемнело, закружилась голова, и она чуть не упала – резкий переход с яркого солнечного света в темноту парадной оказал свое предательское воздействие. «Как это я вдруг так ослабела?» – подумала она, пытаясь достать ключи. Но ключи не слушались, зацепились за подкладку сумки и никак не хотели вылезать. «Росомаха! – ругнула себя Валерия. – Да что со мной такое? Ни руки, ни ноги уже не слушаются».

Когда наконец ключи были извлечены и дверь открыта, Валерия бросилась на кухню – нужно было что-то срочно перехватить. Это была довольно просторная коммунальная кухня с большим окном и обычными для коммуналок отдельными для каждого жильца столами и холодильниками. Вдоль длинной стены под окном тянулся низкий посудный шкафчик с полками, разделенный на три части – по числу комнат.

Валерия кинулась к холодильнику (с тех пор, как она начала жить с Лёшей, там снова завелась еда) и схватила первое, что попалось под руку, – какой-то глазированный сырок, купленный еще три дня назад, да так и забытый на полке. Кое-как заглушив настоятельный голод, она уже спокойнее налила воды в чайник, поставила его на огонь и приготовилась пить чай и думать – и было о чем. Предстояло обдумать всё, что произошло сегодня, и что в связи с этим нужно прямо сейчас, безотлагательно предпринимать.

Квартира, в которой последние два года жила Валерия, была обычной трехкомнатной питерской коммуналкой. Комната Валерии была прямо по коридору, сразу за кухней, а справа располагались еще две. Комната была довольно большой, но темной, единственное окно выходило на север, в сторону Обводного канала. При обмене агент ее обманул, подсунув вместо солнечной комнаты темную, а соседка ловко успела перебраться в комнату, выходившую окнами на юг, – ту самую, в которую должна была въехать Валерия.

Впрочем, в то время, когда Валерия занималась обменом, она вряд ли была в состоянии задумываться над такими мелочами. Слишком тяжело ей тогда было. Когда-то, в те времена, которые теперь казались ей одной из ее прошлых жизней, Валерия окончила архитектурно-строительный институт в Свердловске. Дизайнером она была классным – ярким, самобытным, легко находила нестандартные, но очень практичные и удобные решения. Это замечали в институте, знали об этом и все ее многочисленные друзья и знакомые. Еще во время учебы она получала заказы на оформление квартир. Но тут грянула перестройка, многие проектные институты развалились, да и не хотела она в них работать – скучно, а никакой другой работы в новом демократическом Екатеринбурге не было. Голодать, по счастью, не приходилось – Валерия была из вполне благополучной семьи. Но и сидеть без дела она не могла – не такой у нее был характер. Пару лет она провозилась с частными заказами «новых русских», но никаких серьезных перспектив для нее как дизайнера в родном городе не было. В конце концов однообразная работа и убогие вкусы заказчиков ее достали, и она поняла, что пора «рвать когти».

Давно уже, с самого первого курса, лелеяла она мечту о Питере – архитектурной Мекке, земле, обещанной свободным художникам. Еще в детстве, в первый раз побывав с родителями в тогдашнем Ленинграде, она дала себе слово, что когда-нибудь переедет сюда насовсем и этот город ее обязательно примет.

Так в конце концов и получилось. Старший брат Валерии в самом начале 90-х устроился на работу в банк, быстро приподнялся и помог сестре перебраться в Питер. Они продали ее маленькую квартирку в Екатеринбурге, добавили денег и купили Валерии довольно приличную однокомнатную квартиру в одном из спальных районов Питера.

Жизнь поначалу, казалось, стала складываться неплохо. В городе, который неизменно благоволил талантливым людям, Валерия легко находила заказы – разрабатывала дизайн квартир, помогала делать ремонты, иногда даже шила на заказ. Руки у нее были золотые, и никакой работой она не гнушалась. Ей очень нравилось, что здесь ее идеи находили отклик у людей. Можно было предложить что-то свое, неожиданное, оригинальное – и заказчики охотно соглашались. «Как здорово оказаться среди людей, которые могут оценить твой дар!» – часто думала тогда Валерия. И хотя постоянного места работы у нее не было, без денег она никогда не сидела. Помогал и веселый, открытый характер – Валерия быстро находила знакомства и очаровывала всех своей энергией, талантом и умением легко решать любые проблемы.

Так же легко она познакомилась и со своим будущим мужем – на какой-то из многочисленных тусовок, в которые она сразу погрузилась со всем энтузиазмом провинциалки, давно мечтавшей о богемном образе жизни.

Какой бы разгильдяйкой ни казалась Валерия с первого взгляда, она всегда, на самом деле, хотела иметь дом, семью, детей. Казалось, что теперь у нее всё это будет. Какие могут быть преграды на пути к счастью, если люди молоды, любят друг друга, могут зарабатывать на жизнь своим трудом и живут в отдельной квартире? Но не так-то просто стать счастливым.

Довольно быстро выяснилось, что муж Валерии, очень интересный художник-акварелист и сын весьма известного в городе ученого и общественного деятеля, как и многие люди его круга, больше интересовался наркотиками, чем творчеством. Заставить его работать было практически невозможно. Валерия составляла для него натюрморты из глиняных горшочков, сухих колосьев, минеральных камней – на всё это у нее был безупречный вкус – и говорила: «Смотри, какая прекрасная могла бы получиться картина». «Да, Лера, очень красиво», – задумчиво отвечал он, и на этом творческий процесс заканчивался. Муж отправлялся на поиски наркотиков.

Неудивительно, что Валерия и сама скоро начала употреблять разное зелье – в таких делах мужчины имеют большое влияние на женщин. Не то чтобы она «подсела на иглу» и совсем опустилась, – нет, она понимала, что с ней происходит, и несколько раз пыталась бросить. Ей всё еще очень хотелось ребенка, но ребенок у них не получался, и стимула вернуться к нормальной жизни не было. Жили они в ее квартире на те деньги, которые муж выручал, сдавая другую квартиру – в центре города, шуюся ему от его знаменитого отца.

Нет нужды перечислять все обычные в таких случаях ступени падения, которые прошла Валерия, – это была та самая «простая история», типичная для мегаполиса конца 90-х, одна из тех, которые мы равнодушно наблюдаем вот уже много лет.

С мужем, в конце концов, пришлось расстаться – он уже совсем потерял человеческий облик. Но и оставшись одна, Валерия не сумела справиться с собой. Старые знакомые пытались помочь, что-то говорили про лечение – но ее уже завертело. Появились какие-то странные новые приятели – сильно пьющие люди, торговцы наркотиками, подозрительные лица с криминальными связями. Чтобы как-то прожить, ей тоже приходилось приторговывать наркотиками, но денег всё равно не хватало, так что приходилось уже и вещи из дома продавать. В общем, закончилось всё тем, что Лере пришлось обменять свою однокомнатную квартиру на комнату в коммуналке с доплатой. Так и очутилась она в этом весьма нереспектабельном квартале.

Впрочем, Лерина комната была не так уж плоха. И здесь, несмотря ни на что, сумела она по привычке наладить хоть какое-то подобие уюта – перевезла оставшиеся вещи, расставила глиняную посуду, расстелила везде оригинальные коврики-пэтчверки и лоскутные покрывала – всё сшитое собственными руками. Как бы тяжело ни приходилось Лере, она всегда пыталась устроить свой быт, удержать добрый дух дома – как будто надеялась этим вернуть удачу, гармонию, счастье.

Как ни странно, в какой-то момент у нее это даже получилось – и самым неожиданным образом. Но старые привычки и знакомства даже на новом месте не оставили Леру, она водилась всё с теми же дружками и однажды попалась с наркотой. Вот тут-то и пришлось ей познакомиться с сотрудниками ОБНОНа – отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков – районного управления внутренних дел. Там оказалось всё просто – они и сами торговали наркотиками и пообещали Лере не давать делу хода, если она согласится работать на них.

Так Лера совершила еще один – последний – виток по спирали вниз: она оказалась связанной по рукам и ногам сетями милицейской мафии и вынуждена была делать всё, что ей прикажут новые «боссы».

Всё-таки разум не совсем оставил ее, и она еще пыталась бороться за возвращение к нормальной жизни. Кто-то из прежних друзей, кому еще было не всё равно, что с ней происходит, познакомил ее с Лёшей – молодым симпатичным парнем с открытой обаятельной улыбкой и ясным взглядом больших глаз того оттенка синего цвета, какой бывает у неба в самом начале лета. Он был начинающим адвокатом, в будущем мечтал открыть свою собственную контору, а пока работал на одного из своих однокурсников. Лёша тоже откуда-то приехал, жил на съемной квартире, но, в отличие от Леры, еще не поддался питерской апатии, не потерял желания работать. Его адвокатская карьера только-только начиналась, поэтому сердце его еще не успело очерстветь, и он искренне стремился помогать людям. Они встретились с Лерой, поговорили, жалкое положение девушки его тронуло, и ему очень захотелось ей помочь. Но было здесь и нечто большее – Лера всегда умела нравиться мужчинам, никакие обстоятельства не могли отнять у нее этого таланта. Была она маленькой, подвижной, непоседливой, с ловкими руками и ногами, с заразительным смехом и очаровательной, немного лукавой улыбкой. Глядя в ее живые карие глаза, вслушиваясь в почти беззаботный смех, окружающим трудно было догадаться, в какой серьезный переплет она попала. Казалось, что у нее по-прежнему всё хорошо, а нынешние проблемы – всего лишь временное явление. Задор и энергия у нее были прежние (хоть и несколько потускневшие от питерского климата), только вот справиться с обстоятельствами одна она уже не могла – слишком многое было упущено в последние годы.

В общем, Лёша ею заинтересовался, Лере он, в свою очередь, тоже понравился, и они начали встречаться. А уж когда Лёша побывал у нее дома – в уютной, ладно оформленной комнатке, где всё говорило об истинной сущности хозяйки и ее нежелании мириться с нынешним положением дел, – чувства его определились окончательно. Для молодого человека, не имеющего пока своего угла в Питере, возможность пожить в нормальной домашней обстановке сыграла определенную роль.

Так Лёша переехал жить к Лере в этот длинный, перенаселенный, меланхоличный дом недалеко от станции метро «Нарвская». Теперь и на работу в центре города стало ему ездить намного удобней, чем с прежней квартиры.

Жизнь вроде бы начала налаживаться, Лера потихоньку отходила от наркотиков – она ведь никогда всерьез на них и не подсаживалась. Хоть и тяжело ей приходилось, но это было обязательное условие, которое поставил ей Лёша при переезде. И не одно только данное слово удерживало ее – слишком велика была в ней жажда жизни, желание очнуться, вернуться из забытья в нормальную человеческую реальность.

Но старые связи никак не хотели отпускать, и хотя Лера сама больше не употребляла наркотики, совсем не иметь с ними никаких дел она не могла. Знакомые из ОБНОНа заставляли ее сбывать разное зелье, контролировали, не отпускали. Она не хотела посвящать Лёшу во все подробности – боялась, что это его оттолкнет. Надеялась потихоньку сама во всем разобраться.

Но когда Лера забеременела, тут уж точно пришел край – надо было завязывать. Но денег не было, зарабатывать по-другому она уже не могла – прежних заказчиков давно растеряла, а новых найти было не так-то просто. А деньги нужны были – и прямо сейчас, и еще больше в ближайшем будущем. Лёша же зарабатывал немного, на него одного нельзя было рассчитывать. Хоть он и заботился о Лере, и радовался их будущему ребенку, но был он ее помладше, и в голове у него еще временами гулял ветер. А Лера многое уже пережила, обожглась не раз и давно уразумела, что в этой жизни рассчитывать можно только на себя. Вот и не могла она никак развязаться со сбытом наркотиков, и с ее огромной радостью ожидания ребенка крепко был спаян страх за свое будущее.