Читать книгу За Нарвскими воротами - - Страница 5

Совершенно непонятно было, почему Лера сразу не догадалась, что это пришел Лёша. Правда, у Лёши был свой ключ, но ведь она сама нашла его ключ на столике, где он его оставил, когда уходил, – то ли забыл, то ли хотел продемонстрировать, что больше сюда не вернется и не собирается хранить ключи от Лериной квартиры.

Удивительно было и то, что она все эти дни так напряженно думала о нем, а сегодня за весь вечер ни разу про него и не вспомнила. Ей даже не пришло в голову обратиться к нему за помощью, а когда в дверь зазвонили, она не успела сообразить, что это может быть Лёша.

Всю последнюю неделю Леша прожил у своего начальника – они были из одного города, учились вместе и в Питере продолжали держаться друг друга. Лёшин друг был немногословен и никогда не лез в чужие дела, поэтому он ни о чем Лёшу не расспрашивал, и хотя бы с этой стороны всё было спокойно. Первые несколько дней Лёша был еще очень рассержен, он постоянно вел сам с собой внутренние диалоги, каждый раз неизменно доказывая себе, что абсолютно прав. Он ведь один раз уже вытаскивал Леру? Да. Она обещала ему, что никогда больше не будет этим заниматься? Конечно. Она знала, как это опасно и чем это может грозить им обоим? Еще бы!

Но постепенно Лёша перегорел, гнев его прошел, первая эмоциональная реакция на поступок Леры забылась, а те доводы, которыми он себя утешал, ему самому надоели. Всё это было правильно, но слишком умозрительно, а если разобраться по сути, то получалось, что он оставил беременную женщину одну в очень опасной ситуации.

Тут ему как раз припомнилось и то, что он действительно выбросил этот злосчастный пакетик – в тот самый вечер, когда ушел от Леры. В первые дни он даже ни разу и не подумал об этом пакетике. Сделал он это, что называется, «сгоряча», не задумываясь о последствиях и опять-таки желая доказать свою правоту. Правота его была неоспорима, но вдруг ему стало приходить в голову, и с каждым днем всё чаще, что здесь всё может обернуться намного хуже, чем ему показалось с первого взгляда. Его мальчишеский пафосный поступок мог иметь для Леры катастрофические последствия. Наконец он всерьез об этом задумался и припомнил все, что знал от Леры и из других источников о милицейской мафии, торгующей наркотиками. Сердце у него екнуло – он знал, на что были способны эти люди. До сих пор он рассматривал эту ситуацию через искажающую призму эгоизма и личного интереса, но в определенный момент у него как бы открылось иное, истинное зрение, как у мальчика Кая, когда у него из глаза выскочил наконец-то осколок чудовищного зеркала тролля. Лёша увидел всё, как было на самом деле, – и понял, что надо спасать Леру.

От его наполовину надуманного негодования не осталось и следа. Он понял, что надо возвращаться к Лере и как можно скорее, пока не случилось чего-нибудь непоправимого. Лёша не любил играть с людьми ни в какие игры и, раз приняв решение, старался сразу его выполнять. Но на этот раз он опоздал.

Когда дверь открылась и Лёша увидел Валерию, он ужаснулся. На нее было невыносимо смотреть. Лицо выглядело как сплошной кровоподтек, правый глаз заплыл, губы были разбиты так сильно, что превратились в одно кровавое месиво, вместо двух передних зубов зияла черная дыра. Лёша онемел; несколько секунд, которые показались ему необыкновенно длинными, они так и стояли без слов через порог друг от друга. В конце концов Лера полностью открыла дверь и подвинулась, давая ему пройти.

Лёша не смог даже поздороваться с Лерой, он машинально переступил через порог и прошел по коридору в комнату. Это был шок. Он опустился на диван и обхватил руками голову, оставаясь в такой позе несколько минут. Говорить он не мог, никаких связных мыслей в голове не было, пока еще он не успел подумать о своей вине.

Наконец он решился поднять голову, но посмотреть прямо на Леру всё же не смог. Он выбрал для себя какую-то вазочку на буфете и, уставившись на нее, заговорил.

– Что случилось? – выдавил он.

– Это Руслан. Я тебе про него говорила, – с трудом прошептала Лера сквозь разбитые губы. Она не чувствовала никакой радости от прихода Лёши, кажется, даже не вполне понимала, что происходит. Она пока вообще ничего не чувствовала, кроме боли, да и ту пересиливало ощущение какого-то внутреннего опустошения.

Лёша еще немножко помолчал. Он видел, что Лере очень трудно сейчас говорить, да, в общем-то, и спрашивать, и говорить было нечего – ему всё было ясно. Ясно было и то, что надо что-то предпринимать, и как можно скорее. Разум и тело его были пока еще скованы потрясением, но, как это часто бывает в критической ситуации, сознание вдруг осветил четкий ответ. С безошибочным чутьем кошки, выбирающей из разных трав осоку, которой она лечится от всех кошачьих болезней, он нашел правильное решение.

– Надо идти в прокуратуру, – твердо сказал он. – Там смогут помочь.

– Ничего не надо. Никто не поможет, – опять прошептала Лера.

– Неправда, – уже почти овладев собой, продолжал Лёша. – В милиции, конечно, это дело замнут, там круговая порука, все повязаны, и результата не будет. Зато я знаю честных следователей прокуратуры.

«Разве такие бывают?» – равнодушно подумала Лера, но ничего не сказала, говорить было больно, да и спорить не хотелось – она всё равно не верила словам Лёши, даже не воспринимала их всерьез.

Но Лёша уже приободрился. Он пытался настроить себя на позитивный лад и не хотел думать о том, что произошло, – это было слишком тяжело и могло вызвать чувство вины, которое он старался заглушить. Лучше было подумать о том, что делать дальше. Все соображения личной безопасности и возможных последствий для него самого отошли теперь на второй план. Голова заработала, как компьютер, – у него уже созрел четкий план действий.

– Послушай, Лера, у меня есть один знакомый следователь прокуратуры, классный мужик. Ему всегда ментовские дела отдают, он взяток не берёт и ментов сильно не любит – несколько раз уже выводил их на чистую воду. Нет, правда, – еще больше горячился Лёша, заметив наконец-то Лерино равнодушие. – Он уже несколько лет работает в прокуратуре, знаешь, у него и опыт, и интуиция, и порядочность. Он такие дела раскручивал, такие подходы выискивал! Но главное, он людям стремится помогать, простым людям, которых власти затирают.

Лёша увлекался и говорил много лишнего. Но уж очень ему самому понравилась эта идея – вот он и разливался соловьем. Впрочем, для его красноречия была и еще одна причина – ему хотелось загладить перед Лерой свою вину, мысль о которой всё-таки сидела у него где-то на границе сознания. Как ни мало могла сейчас соображать Лера, а всё же и она догадывалась, в чем дело. Если бы она еще была способна в таком состоянии обижаться, то, наверное, обиделась бы на Лёшу. Но сейчас ей было всё равно, и Лёшины тирады она слушала вполуха.

Лёша догадывался об этом, но его это не смущало. Он уже всё для себя решил.

– В общем, завтра я ему позвоню… да нет, лучше сразу зайду, – всё больше воодушевлялся Лёша. – Но сначала мы с тобой должны сходить в травмпункт, чтобы тебя там осмотрели и дали справку о причинении телесных повреждений. Потом с этой справкой пойдем в прокуратуру к тому человеку, и ты всё ему расскажешь. А он уж решит, что и как тут делать.

Лера выслушала весь план молча, без возражений. В успех этого предприятия она не верила, но спорить не хотела. Инстинкт подсказывал ей, что в такой ситуации лучше всё-таки что-то делать, даже всё равно что, – это вернет ее к жизни, поможет остаться на плаву, не даст погрузиться в отчаяние и жалость к себе. И потом, она наконец-то осознала, что Лёша вернулся, а это было уже многое. Его возвращение давало ей пусть и слабую, но всё же вполне определенную надежду на то, что всё еще может наладиться, что из этого кошмара может быть найден выход. К тому же она подсознательно понимала, что где-то в глубине души Лёша всё-таки считает себя виноватым, а так для нее было хорошо. Даже если из этого проекта с прокуратурой ничего не выйдет – неважно, главное, что Лёша снова будет здесь жить, будет заботиться о ней. А больше ей ничего и не нужно было.

***

Было уже очень поздно, но всё-таки они решили пойти в травмпункт прямо сейчас, не откладывая до утра, – он работал круглосуточно. По дороге Лёша попытался расспросить Леру обо всем подробно: сколько человек ее избивали, знала ли она кого-нибудь из них кроме Руслана и так далее. Лера отвечала неохотно, но отвечала. Лёша, конечно, понимал, как ей сейчас тяжело об этом говорить, но ему нужно было знать все детали – чтобы было с чем завтра обращаться к следователю.

Травмпункт находился недалеко, на улице, которая дугой шла от Обводного канала к Нарвскому проспекту. Лера хорошо помнила это приземистое двухэтажное здание, потому что много раз проходила мимо него по дороге к метро.

В коридоре у кабинета дежурного врача почти никого не было. Одна женщина средних лет с отрешенным видом прижимала к животу свою, видимо, сломанную руку. Был еще один молодой человек, пьяный, но не сильно, который, очевидно, попал сюда прямо с какой-то вечеринки или дискотеки. Под глазом у него красовался огромный фингал, а щека зловеще распухла, что наводило на мысль о переломе челюсти. Оба пациента имели вид людей, полностью погруженных в свое собственное страдание, и не обратили на вошедшую пару никакого внимания.