Читать книгу Чернозимье - - Страница 5

Нелегкая судьба чернолесского егеря давно приучила меня засыпать, где придется: в лесу на голой земле, на грубо отесанной лавке в трактире, на утоптанном полу крестьянской избы. В этом смысле кровать, составленная из двух кресел в тесной кернадальской гостиной, была далеко не худшим ложем в моей жизни. Вот только сон совсем не шел ко мне в эту ночь.

Я ворочался, пытаясь устроиться получше. То заворачивался в плащ, то вновь раскрывался. Вставал выпить грязноватой холодной воды из стоявшей тут же бочки. Наконец, уселся на лавку и стал смотреть в узкое окошко на разбросанные по крепостному двору костры и дальше – туда, где черное небо смыкалось с таким же черным лесом.

У меня никак не шла из головы белая сфера, полученная от Олега. Можно ли сказать, что это душа? Если так, то от обладания подобной… вещью у меня мурашки по коже. Я не должен таким владеть, я должен как-то отпустить ее. Но как? В моем меню такой кнопки не было.

Ничего не придумав на этот счет, я решил поразмышлять лучше о насущных проблемах. Нужна была ревизия кернадальских закромов, чтобы понять, насколько еще хватит еды и прочих припасов. Нужно было решить, на какие работы первым делом направлять людей. Укрепить стену? Или, может быть, сперва настроить хотя бы самых примитивных домов, чтобы люди не ютились кучей на крепостном дворе? Тут ведь уже и до эпидемии недалеко.

Но, с другой стороны, если люди расселятся подальше от замковых стен, то как их там защищать? Нежить ведь никуда не делась. Многие люди, вероятно, и не захотят перебираться из укрепленного и защищенного замка к ней в зубы. И как тогда? Выгонять силой?

Я понял, что не знаю ответов на все эти вопросы и что с удовольствием предпочел бы не решать их вовсе, свалив на кого-нибудь другого. Но никого другого нет: Матвей не особенно справился тут без меня, да его, кажется, не слишком-то слушаются. Надо брать дело в свои руки.

Я поднялся с лавки, взял в руки лежавший на кресле вместе с моей одеждой тяжелый медальон егермейстера и, машинально надев его на шею, стал рассматривать тускло мерцавшие синие камни. Что ж, не знаю, как там Шапка Мономаха, но эта штука явно была тяжеловата для меня. Однако больше ее носить некому. А раз так, придется нести до конца.

– Не спится? – спросил вдруг за моей спиной голос, от которого я сперва подпрыгнул на месте, а затем быстро потянулся к лежавшему возле ножки кресла крикету.

– Зря ты так, – отреагировал голос на мой бросок. – Я просто поговорить.

Я повернулся. Перед моими глазами был Анатолий Грановский в черной монашеской рясе и потертом темном плаще. Казалось, он немного поседел с момента нашей встречи.

– Я поддерживал связь с Сергеем при помощи этой штуки, – произнес он, кивнув на цепь на моей шее. – Теперь ты принял его наследство, и общение со мной – его часть.

Мне, все-таки, очень хотелось схватить крикет и рубануть им лицо Грановского с его отрешенным выражением, хотя я понимал, что передо мной лишь призрак, голограмма, или что он там. Никакого вреда я ему не причиню, и, вероятно, лишь насмешу.

– И что же ты хочешь мне сказать? – спросил я, усаживаясь в кресло. – Ты садись, кстати.

– Да я постою, – призрак улыбнулся, поиграв полами плаща. – Как там было… «гражданин судья, он не может сесть!».

Он усмехнулся как-то криво, сделал шаг ко мне и сложил руки на груди.

– И каково тебе в новом статусе? – спросил он, словно подслушал мои недавние мысли.

– Ничего, – ответил я. – Жить можно. Надеюсь, ты явился сюда не для того, чтобы подкалывать меня? В таком случае, лучше исчезни, а штуку эту я отдам в переплавку.

– Нет, – голос Грановского был спокойным, насмешки в нем не было. – Не для этого. Сергею я помогал – насколько мог. И тебе тоже могу помочь кое-чем, если ты не против.

– В таком случае, я слушаю, – ответил я, скрестив пальцы на груди и положив ногу на ногу.

– А ты изменился, – проговорил Грановский. – Стал совсем взрослым. Как говорится, «слышу речь не мальчика, но мужа».

– Благодарю, – ответил я. – Обстоятельства поспособствовали. Так что ты хотел мне сказать?

– Сказать я хочу вот что… – Грановский слегка нахмурился, видимо, формулируя вопрос в голове. – Ты был в Урде и ты вырвался оттуда, несмотря на то, что с тамошними обитателями у тебя явно не заладилось. Как тебе это удалось?

– А это важно? – спросил я. Мне вдруг показалось очень приятным то, что в этом мире есть нечто, что я знаю, а Грановский – нет.

– Это, вероятно, самое важное, что вообще следует сейчас обсуждать, –серьезно произнес он. – Давай даже так. Ты можешь мне всю историю не рассказывать, просто ответь на вопрос: тебе кто-то помог? Ты встретил в Урде кого-то достаточно могущественного для этого?

Поколебавшись секунду, я кивнул.

– Это были Странники, да? Кто-то из них?

Мои глаза встретились с его. Я кивнул снова.

– Значит, они тебя не проигнорировали, – Грановский удовлетворенно кивнул. – Ты должен найти их снова. Знаешь хотя бы примерно, где искать?

– Допустим, – я коротко кивнул. – Но зачем?

– Потому что только на них вся надежда теперь, – Грановский медленно покачал головой. – Все окончательно вышло из-под контроля, и если не остановить Ника, то скоро здесь будет только выжженная земля и орды нежити. Я… совсем не на это рассчитывал, когда ввязывался в эту историю.

– Какого черта! – взорвался я. – Ты же что-то вроде здешнего бога, или Мученика, или кто ты там! Почему ты не можешь просто это все остановить? Он же убивает людей – и еще убьет. Он один страшнее, чем все Чернолесье.

– Я не Мученик, и тем более не Бог, – мне показалось, или Грановский вздохнул? – Сам же знаешь – чтобы стать Мучеником, нужно сперва умереть. А богом стать и вовсе невозможно. Я не смогу спасти ситуацию сам, и даже не смогу связаться со Странниками. Я пробовал – еще когда жил здесь. У меня не получится. Нужен кто-то, с кем они станут говорить. Кто-то такой же, как они.

– Кто они вообще такие?

– Люди из вашего мира, нашедшие путь сюда в своих снах задолго до твоего рождения… и до моего. Они приходят сюда и наблюдают, обычно не вмешиваясь. Но когда по-настоящему нужно… знаешь, я сильно подозреваю, что все восемь Мучеников – это на самом деле были они. Среди них всегда находился кто-то готовый пожертвовать собой, чтобы этот мир не поглотило зло. И не перекинулось на ваш.

– Они настолько могущественны? – уточнил я. – Если это так, почему в нашем мире никто о них не знает?

– Некоторых из них знают и в вашем мире, – сказал Грановский. – Понимаешь, Странники веками проникали в этот мир… и, вероятно, не только в этот. Они приносили отсюда идеи, концепции, знания… Уверен, что немало книг, фильмов и прочих произведений в вашем мире имеет в своей основе нечто, вынесенное из других миров. И, соответственно, многие творцы – это те, кто связан с другими мирами. Так было веками. Давным-давно они были шаманами, пророками, жрецами. Потом стали говорить о своих странствиях в более метафорической форме, превратившись в разного рода творческих людей. Так или иначе, в этом мире они обладают более ощутимыми силами.

– И что же теперь? Я должен их найти и убедить помочь? С чего вдруг они меня послушают?

– Тебя – послушают, – уверенно заявил Грановский. – Таких, как ты, я не просто так отмечал синим камнем. Ты – один из них. Тот, кто может путешествовать между мирами и еще многое другое. Полагаю, помочь тебе будет для них делом чести.

– А почему было не сказать мне об этом с самого начала? – спросил я, сжав кулаки.

– А зачем? – произнес Грановский, пожав плечами.

Я сжал зубы, но ничего не ответил.

– Но я с самого начала вставил в твой интерфейс небольшую надстройку, рассчитанную на работу с их силами, – продолжил Грановский. – Ты ведь уже разобрался, верно?

– Ты имеешь в виду вот это? – спросил я, открыв свое меню и найдя там новую вкладку с воспоминаниями Олега.

– К сожалению я твое меню не вижу, – Грановский развел руками. – Но думаю, ты и сам понял, о чем идет речь. То, в чем Странники черпают свою силу. То, в чем черпает ее и наш общий знакомый Ник. Смерть. И то, что остается после смерти.

– Это что, душа? – задал я вопрос, не дававший мне покоя.

– Я бы так не сказал, – ответил Грановский. – В своем интерфейсе я назвал это образом. Это не душа. Это… как бы это лучше выразить… своего рода, фотография души. Ее статическое состояние, запечатленное в определенный момент. Но тем не менее, это очень серьезная штука. Знаешь ли ты, что именно такие образы, пройдя через мясорубку междумирья, превращаются в нежить, с которой ты сражаешься?

– Серьезно? – спросил я, взглянув на мерцавшую в моем меню белую сферу по-новому. Значит, вот, как выглядят мои враги? До того, как они станут врагами.

– Да, – сказал Грановский тихо. – Кстати, если ты осторожно потянешь за нее, то сможешь взять в руки. Попробуй.

С некоторым недоверием я протянул пальцы к сфере и попытался взять ее. Я ждал, что она окажется бесплотной, как и само меню, и пальцы пройдут сквозь нее, однако она без труда отделилась от призрачного пергамента и оказалась в моих руках – гладкая, сияющая и чуть теплая.

– Если у тебя будет их несколько, можно будет выделить и взять их все разом, проведя пальцем вот так, – сказал Грановский, и сделал в воздухе движение пальцем вниз.

– Зачем это? – спросил я. – Что мне с ними делать?

– Боюсь, тут из меня не лучший учитель, – Грановский пожал плечами. – Найди Странников – они объяснят тебе лучше. Но на всякий случай, если ты захочешь передать образ кому-то другому – просто брось в его сторону. Это тоже предусмотрено моим интерфейсом.

Я взвесил сферу в руке, вглядевшись в ее матовую белизну. Странный снаряд. Едва ли он пригодится мне в качестве оружия. Да и как-то кощунственно это – бросаться последними воспоминаниями живых людей.

– У тебя мало времени, – произнес призрак. – Ситуация на континенте деградирует очень быстро. Не исключено, что к лету здесь не останется никого живого. Отсидеться в крепости не выйдет.

– Я и не собираюсь отсиживаться! – ответил я. – Но у меня есть обязательства. Не перед тобой – тебе я ничего не должен.

– А я и не прошу ничего для себя, – спокойно ответил Грановский. – Я-то сейчас в безопасности – в отличие от тебя и всех прочих, кто сейчас живет на Монланде. Подумай о них.

– Я думал о них прямо сейчас, – ответил я. – И у меня есть более насущные дела, чем гоняться за какими-то неведомыми шаманами. Но твой совет я принял к сведению. Ты сказал – я услышал.

Грановский покачал головой.

– Ты слишком вошел в роль, – сказал он. – Когда ты вернешься – если вернешься – тебе, должно быть, будет тяжело из нее выходить.

– Думаю, это не будет такой уж большой проблемой, – усмехнулся я. – Как-нибудь справлюсь.

– Что ж, увидимся, – Грановский невесело улыбнулся и растворился во тьме.

***

Но хотя после ухода призрака мне и удалось, наконец, уснуть, проснулся я раньше, чем хотелось бы, от громкого стука в дверь.

– Кто там? – спросил я, потирая наморщенный лоб и глядя одним глазом в окошко, за которым ночная тьма только-только начала сменяться тусклыми зимними сумерками.

– Ты прости, твое высокоинородие, – раздался за дверью хриплый голос Матвея. – Тут какой-то отряд к нам нагрянул. Во главе мужик – из наших, из егерей. Одноглазый: ни дать, ни взять – пират. Говорит, он с тобой знаком, а из наших-то его не знает никто. Я его во двор-то пускать поопасался – кто его знает, что за люди. У всех ружья, кирасы, на лошадях все. А мужик этот так разорался – матерится, на чем свет стоит. Причем, по-русски. Ты это… поговорил бы с ним, пока он там весь посад не разнес.

Зевая и застегивая на ходу куртку, я затопал вниз по узкой лестнице вслед за несущим факел Матвеем, стараясь сообразить чугунной головой, кого это еще могло принести в Кернадал на мою голову. Еще и одноглазый? Таких я, вроде бы, не знаю.

За воротной решеткой в самом деле ждал колоритный кондотьер в черной куртке с мушкетерской перевязью, в хищном шлеме с гребнем и с черной повязкой на глазу. Увидев меня он сорвал шляпу, взмахнув ей над головой.

– О, дон Руман Московский! – воскликнул он. – А мне сказали, егермейстер сейчас выйдет. Где Сергей-то?

И тут я понял, кто передо мной.

– Макс! – крикнул я, бросившись ему навстречу и сам стал крутить заржавленный механизм подъемной решетки. Он в это время соскочил с лошади, и минуту спустя мы крепко обнялись.

– Нет больше Сергея, – сказал я, когда он разжал объятья. – Я теперь егермейстер. Ты что, не слышал, что тут было?

– Да мне там как-то было не до того, – Макс покачал головой и сплюнул на землю. – Когда эти мрази явились, я по северным городкам кочевал. Их первыми вырезали. Что там творилось – ты не представляешь. В иных местах кровь в канавах текла вместо воды – и это не фигура речи. Я сам видел.

– Пойдем, расскажешь, – сказал я. – Чего на холоде торчать! А что за люди с тобой.

– «Черные драгуны», – с гордостью произнес Макс. – Это мы так назвались. Лучший боевой отряд по во всей Кирхаймской марке. Лучший – потому что с некоторых пор, похоже, единственный.

Он мрачно усмехнулся. Я отдал распоряжение, чтобы его людям нашли какой-нибудь кров, а лошадей накормили, после чего мы с Максом поднялись в мою комнатушку, усевшись на жесткую лавку и прихлебывая из захваченных по дороге кружек жидковатую грушевку.

– Мне-то самому повезло в самом начале, – продолжил Макс рассказ, начатый еще на лестнице. – Деревню, где я заночевал, всего лишь краешком задело сперва – мертвяки стали то по одному, то по двое из леса переть. Ну, я мужиков собрал, частокол сбили, костры стали жечь, вилами эту нечисть колоть. Пару недель отбивались, ни один человек не погиб. А потом беженцы стали приходить, из других деревень и городов. Тут-то и стало ясно: началось.

Мужики, с которыми я к тому времени уже несколько дней бок о бок воевал, в один голос стали меня просить, чтобы я им сказал, что дальше делать. Как-то так само собой вышло, что выбираться мы стали вместе, и что я стал главным.

Оружие мы в баронском замке нашли, который мертвяки начисто вырезали. Стали помогать окрестным деревням, защищать беженцев, охранять дороги, на гнезда нежити нападать. Много народу погибло, конечно, но на их место становились новые – из тех, у кого семья погибла, или у кого и не было ее.

Форма у баронских дружинников была черная, мы ее себе забрали и стали вроде как драгунами. Других войск в марке не осталось – если не считать тех, кто Кирхайм оборонял. Но они людям помочь ничем не могли, а мы – помогали. Про нас даже начали легенды ходить.

Потом еще солдаты из пикинерского полка к нам прибились, потом еще кое-кто. В общем, к началу зимы под моим началом уже две роты были.

Сначала-то мы хотели в Кирхайм прорваться и за стенами отсидеться, но потом поняли, что обложен он намертво. Даже если и прорвешься – это будет капкан. И тогда стали, наоборот, прорываться через занятые нежитью земли на юг. Ну, ты видел во дворе, что от двух рот осталось.

Я покачал головой. Насколько я успел заметить, с Максом в Кернадал явилось десятка три всадников. У одного не было руки. Двоим на вид было никак не больше четырнадцати лет.

– А сюда чего приехали? – спросил я. – Нет, ты не подумай, что я тебя видеть не рад, но…

– Да забей! – махнул рукой Макс. – Все я понимаю. А сюда мы приехали потому, что защищать в Кирхаймской марке больше некого. Живые люди там остались разве только в самом Кирхайме, да и то… А все окрестности – одна сплошная пустошь. Кто успел – ушел. Кто не успел – тот опоздал. Такие дела.

Мы помолчали некоторое время. Макс, должно быть, вспоминал всех, кто пошел за ним, но нашел лишь гибель. Мне тоже было кого вспомнить.

– А мы, кстати, одного некроманта убили – сказал он вдруг. – Представляешь, девчонка совсем, лет пятнадцати. И одежда на ней была – как будто она только что из нашего мира. Пуховик яркий, джинсы. Очень это меня тогда поразило. Мужики-то не поняли, для них это просто странный наряд – и все. А вот мне не по себе стало.

– Скорее всего, я ее знал, – вставил я реплику, проглотив ком в горле.

– Ого! – взгляд единственного глаза Макса уперся в меня. – Ну-ка, давай, рассказывай. Чувствую, у тебя история будет не хуже моей.

И я стал рассказывать ему все то, что случилось со мной с того момента, как он, я и Лана разъехались в разные стороны на Чернолесском тракте. Рассказ затянулся – заканчивал я его, когда над черными верхушками сосен уже забрезжил тусклый зимний рассвет.

– Да, дела, – проговорил Макс. – Вот, значит, что это все было. Эх, Лана-Лана, эльфийская принцесса, что же ты натворила. Вот уж от кого я меньше всех такого ожидал.

Макс отошел к узкому окошку и уставился на перечеркнутые дымом костров серые сумерки снаружи.

– Ладно, что сделано, того не воротишь, – проговорил я, положив ладонь Максу на плечо. – Надо двигаться вперед.

– И куда же именно мы двигаемся? – спросил Макс, повернувшись ко мне. – Давай, командуй, раз уж ты теперь главный.

– Терпеть не могу это слово – «главный», – ответил я. – Нехорошие у меня с ним ассоциации.

– Как знаешь, – Макс ухмыльнулся и достал из футляра за спиной грамму, начав на ней наигрывать какой-то сложный мотив. – Так или иначе мы в твоем распоряжении.

– Оставайтесь, – сказал я. – Только пусть твои головорезы теперь под командование Морионе поступают. Он как раз с завтрашнего дня начинает создавать в Кернадале армию.

– Посмотрим, – Макс задумчиво хмыкнул. – Не уверен, что они кому-то, кроме меня, готовы подчиняться.

***

Довольно быстро стало ясно, что появление Макса с его отрядом только ухудшило ситуацию. Привычные к виду крови, вооруженные Максовы бойцы начали притеснять беженцев и отбирать у них еду, а также то и дело лезли в драку с бойцами Морионе, которых он только-только начал тренировать.

Как и опасался Макс, вступать в ополчение замка они наотрез отказывались, и лишь когда Макс на них зычно наорал – согласились, но все равно по любому вопросу бегали к нему, а на Морионе огрызались.

Мне невозможно было спокойно пройти по крепостному двору, чтобы кто-нибудь из новых насельников замка не бросился мне в ноги с челобитной на бесчинствующих Максовых башибузуков – считая себя главными защитниками замка, они ели за троих, подворовывали, не давали прохода женщинам и не торопились тянуть строевую лямку. Обстановка в Кернадале, и без того нервная, накалилась еще сильнее.

Это и стало первым вопросом на повестке дня небольшого совета, который я собрал в расчищенной для этой цели гостиной неделю спустя.

Помимо меня за столом сидел угрюмый и кислый Морионе, усталый Матвей с кругами под глазами, виновато-озлобленный Макс, смущенная Вика, принявшая на себя должность главного лекаря в крепости, и несколько отрешенная, как обычно, Ксай.

– Макс, долго это еще будет продолжаться? – начал я, не тратя время на вступление. – Твои люди будут когда-нибудь вести себя по-человечески или нет? Даже кернадальскому гостеприимству есть пределы.

– А чего ты хочешь? – огрызнулся он. – Люди на нервах, люди семьи потеряли. Люди за месяц крови столько видели… У кого угодно мозги раком встанут. Ты, вон, хоть на меня посмотри.

Посмотреть, в самом деле, было на что. Из былого весельчака и балагура Макс превратился в угрюмого циника. Удивительного в этом было мало, если держать в уме, к примеру, рассказанную им как-то после третьей кружки историю о том, как он потерял глаз, пытаясь спасти крестьянскую девочку из лап гигантского паука. И не спас.

– Я все понимаю, – спокойно произнес я. – Но так больше нельзя. Ты должен что-то с ними сделать, пока они не разнесли Кернадал по кирпичу.

– Я попробую, – мрачно буркнул Макс. – Но люди на взводе. На них и так все вокруг с самого начала волками зыркают – вроде как, лишние рты пожаловали, еды на всех не хватит.

– Кстати, сколько у нас осталось еды? – обратился я к Матвею.

– Если выдавать, как сейчас, то хватит недели на две, – ответил он. – Если урезать пайку до блокадных норм и понадеяться на хорошую охоту, можно протянуть месяц. Больше – не гарантирую.

– То есть, до весны мы без помощи не дотянем? – уточнил я.

– Какое там, – Матвей махнул рукой. – Даже и с помощью… мне трудно представить, что должно случиться… Разве что Мученики явят чудо, и прямо среди зимы на поляне заколосится рожь. Или забьет фонтан из куриного бульона. Вот такого масштаба должна быть помощь.

– А если эвакуировать людей? – спросил я неуверенно.

– Трудновато будет их эвакуировать, когда они не хотят, – Матвей вздохнул. – Ты, кстати, сам их обнадежил. Теперь надо как-то со всем этим жить.

– Понятно, – я кивнул. – Сколько у нас есть времени до того, как начнется бунт, как думаешь?

– Примерно столько, сколько есть еды, – ответил Матвей. – Плюс еще немного, если господин капитан ручается за своих бойцов.

Морионе раздраженно укусил длинный ус.

– Поручиться не мочь, – произнес он со своим характерным акцентом. – Солдат совсем без военный наука. Крестьянин. Только есть и спать. Дисциплина – нет. Разбегутся, как только что. Только за своих ручаться, но их девять человек всего есть теперь.

Я кивнул ему. В самом деле, что он мог сделать? За неделю превратить перепуганных крестьян в армию? Да и настоящая-то армия разбежится без еды очень быстро.

– Больных все больше, – тихонько вставила реплику Вика. – А если люди не смогут есть досыта – может начаться эпидемия. Я удивляюсь, что ее до сих пор-то нет при здешней… хм… обстановке. Наверное, у людей крепкий иммунитет. Но надолго его не хватит.

– Короче, я отправлюсь в Брукмер, – сказал я. – Я, черт возьми, спас их всех, и они не должны мне отказать. Пусть дают еще еды – где хотят пусть возьмут. Если же с Ордена совсем уж нечего взять – поеду в Крюстер. Честно говоря, я думал об этом еще когда в Карнару ехал, но теперь придется поторопиться.

– Меня-то с собой возьмешь? – спросил Макс.

– Конечно, поехали, – ответил я. – День-другой только на сборы – и вперед. Только уж бери тогда с собой всю свою вшивую команду. Будешь у нас почетным эскортом, а Орден их как-нибудь прокормит.

– Это дело есть! – кивнул повеселевший Морионе. У него явно упала с плеч гора.

– Так мы подольше продержимся, – согласился Матвей. – Но до весны, все равно, не дотянем. Да и новые люди прибывают. Так что вы там это… поактивнее как-нибудь. Без новых поставок нам крышка. Недели через две я перехожу на сокращенный рацион, а это значит начнутся брожения.

– Решено, – кивнул я. – Держись тут любой ценой, Матвей. Капитан, я на вас тоже очень рассчитываю. Да помогут нам всем Мученики.