Читать книгу Путь трубадура. 101 история из жизни музыканта в метро - Эдуард Геннадьевич Галиаскаров, Алексей Сергеевич Вражнов - Страница 15
14. Пара минут и вся жизнь
Оглавление– Ты пой что-нибудь веселое, – дает добрый совет старушка.
– Например? – уточняет Аристарх.
– Катюшу. Иностранцы это любят.
– Я здесь не для иностранцев… – начинает объясняться Аристарх. – Я здесь для…
Но старушке не интересно, для чего здесь Аристарх. Она скороговоркой, как по бумажке, рассказывает, где родилась, когда, за кого и в каком классе вышла замуж, на каком производстве работала в начале трудового пути, какой вуз закончила, чем занималась потом, какого года рождения дочка, как давно умер муж, где она живет сейчас и кто любимый певец.
Аристарх слушает, а сам думает чуть опечаленно: для чего он здесь, собственно? Для кого? И зачем слушает эту словоохотливую старушенцию? Ведь не католический священник и не американский психолог на работе, а молчит и слушает. И самый главный вопрос: где сейчас его славный, светлый мираж-бодхисатва, явившийся ему однажды в августовской ночи? Куда опять испарился? Или это он и слушает деловитую скороговорку рассказчицы? Чтобы пересказать жизнь, старушке хватает пары минут. Уходит, деловито семеня.
Аристарх вспоминает о совсем другой жизни, о жизни как чуде. Остаться живой в голодном Ленинграде – раз. Получить от природы в дар волшебной силы и красоты голос – два. Встреча с Ростроповичем, две прекрасные дочери. Солженицын, высылка заграницу, возвращение на Родину. Жизнь, наполненная любимой работой, путешествиями, встречами, но потом наступает неизбежное. Аристарх тогда шел по Большой Никитской, мимо консерватории, и решил зайти, попрощаться как музыкант с музыкантом. В тот момент Аристарх действительно чувствовал внутреннее родство с Ростроповичем, как бы нелепо это ни звучало. Так незаконнорожденный сын чувствует свое кровное родство с законным. Зал консерватории был переполнен благоухающими алыми розами, играла красивая, торжественная музыка, но эти розы и эта музыка никого не радовали и не грели. Вдова и обе дочки застыли, как каменные.
«И почему такие люди, как Вишневская и Ростропович не живут хотя бы по 115 лет?! – подумалось Аристарху. – Еще лучше – под тысячу, как библейские старцы… Это было бы справедливо».
