Читать книгу Путь бумеранга - - Страница 12

Звёзды над балконом освещали покой ночного мира. Сознание Верона, сбросив оковы будней, обрело удивительную пластичность. Трансильванское путешествие проживалось так, будто он снова находился в компании Кузнеца, а не со своим попутчиком в гостинице.

Куда он ехал тогда? Куда едет сейчас? Эти вопросы возникли в его голове при подходе к ключевой точке воспоминаний, за которой события утратили последовательность, с их обычным перетеканием из будущего в прошлое. Точке, за которой остался набор образов, звуков и ощущений, больше подходящих для описания галлюциногенного трипа или сна.

Позже Верон пытался найти объяснения и допускал, что трансильванская местность очень способствовала искажениям сознания. Был также вариант, что старики-румыны навели транс, устроив затем просмотр «Пикчерз», но он не увидел в этом просмотре ни малейшего отличия от беспрерывного транса, наведённого на него с рождения.

Так и остался в памяти набор картинок…

Верон вспомнил задумчивого Кузнеца, протянувшего ему бумеранг и указывающего на какую-то часть рисунка, где, приглядевшись, рядом с наковальней и молотом можно было увидеть отчётливую фигуру, держащую в руках свою голову.

Путь в тоннеле из сплетённых крон деревьев всё больше отрывал от внешнего мира, автомобиль теснили тревожные сумерки, а они всё ехали, хотя давно должны были хоть куда-нибудь приехать. Наконец «мерседес» остановился, и остановка его была вынужденной – в свете фар зияла пропасть, делившая Трансильванию подобно надломленному пирогу. Лес и дорога продолжались на другом куске пирога, но взять это препятствие железный конь не мог. Пропасть расходилась в стороны, и сквозь разорванный потолок ветвистого тоннеля луна заливала её призрачным светом. Верон совершенно не заметил, как они въехали в такую глубокую ночь.

Он развернул машину, чтобы не иметь за спиной зловещего сумрака. Дорога на этом участке не имела поворотов, и дальний свет фар далеко отодвинул тьму. Кузнец молча нагнулся, опустив ладони под бардачок. Слышался звук отодвигаемой обшивки, и наконец он выпрямился, держа в руке револьвер. Верон посмотрел на него с уважением.

Кузнец засунул револьвер за пояс, Верон повертел в руках бумеранг и сделал то же самое с чувством, что их боевой потенциал всё-таки различен. Потом Кузнец сходил к багажнику, принёс две монтировки и положил их между сидениями. Взявшись за ключ зажигания, Верон спросил:

– Как теперь с иллюзией одного направления?

Прежде чем Кузнец ответил, далеко впереди свет фар отразился в глазах лошади.

А потом началась удивительная и ужасная красота невозможности происходящего.

Конь взял галоп, и сразу стало ясно, что его распрягли. С ним случилась удивительная метаморфоза – вместо дохлой клячи летел красавец-конь, а пришпоривал его могучий средневековый воин в кольчуге и шлеме, и блеск меча в его руке разбрасывал по сторонам короткие молнии. На мгновение Верон замер – не сам ли Влад Цепеш восстал из гроба, но блеск меча быстро стряхнул оцепенение, да и с направлением всадника иллюзий не было – он мчался прямо на них. Одновременно тени леса будто ожили, зашевелились, и со всех сторон к дороге двинулись какие-то зыбкие невзрачные фигуры. Пока они были не слишком видны в темноте, но стало понятно, что автомобиль в кольце. Верон повернул ключ, двигатель заурчал и тут же заглох. На этот раз всё было по законам «Трансильвании Пикчерз». Верон ещё раз попробовал завести, но теперь мотор не издал ни звука.

– На машину!

Кузнец не терял присутствия духа. Он выбрался из салона, вскочил на капот «мерседеса», через секунду там же стоял и Верон. Обернувшись, он увидел тёмных крючкообразных уродцев, взбирающихся на багажник. Они были похожи на нищих в лохмотьях. Перекатившись по крыше и подготовив размах, Верон с чувством вложился в скользящий удар монтировкой. Противно чавкнув, трансильванцы отлетели в кусты.

За его спиной раздался выстрел. Верон обернулся и увидел Кузнеца, стоящего на капоте и направляющего револьвер на несущегося всадника. Судя по тому, что всадник продолжал скакать, Кузнец промахнулся. О том, что серебряные пули не брали цель, думать не хотелось. Верон вскочил на крышу. Нечисть пока притихла, и новой атаки с тыла не предвиделось. Кузнец выстрелил ещё раз, всадник махнул мечом, и резкий звон дал понять, в чём дело: он отражал пули лезвием. Верону вдруг захотелось крикнуть, как Шарапов в погоне за Фоксом в фильме «Место встречи изменить нельзя»: «Стреляй, Глеб, ну что же ты ждёшь!» Кузнец всадил несколько пуль подряд, но меч всадника засверкал, подобно зеркальному шару, и сыграл короткую звонкую мелодию.

Свирепый оскал, грозный и неуязвимый, был уже совсем близко. Под шлемом виднелась физиономия деда, только с более натянутой молодой кожей. Пышные усы и черты лица действительно делали его поразительно похожим на Дракулу – именно таким изображали Влада средневековые гравюры, но подружиться с Кузнецом он явно не стремился. Всадник пришпоривал коня, направляя остриё меча перед собой. Кузнец ещё раз выстрелил, и он отразил пулю с глухим смехом.

– Один остался!

Последний патрон давал последний шанс.

– Вместе!

Верон крикнул уже после того, как без раздумий метнул монтировку. Меч сверкнул, отправляя её в кусты, но Кузнец выстрелил ни мгновением раньше, ни мгновением позже – пуля нашла брешь, и всадника снесло с коня, будто смахнуло невидимой оглоблей. Конь пронзительно заржал, круто развернулся перед «мерседесом» и поскакал прочь.

Сражённый воин лежал навзничь, выронив меч, вокруг царила потрясённая тишина. Друзья спрыгнули на землю, и Кузнец первым делом поднял меч – от коварного деда можно было ожидать чего угодно. Но, осмотрев неподвижное тело, Верон своими глазами убедился в эффективности серебра – пуля угодила под шлем, и из зияющей раны ещё вился дымок. То, что осталось от лица, как-то сразу увяло и приняло землистый оттенок.

Верон подумал, что им можно присваивать титул трансильванских чистильщиков, но тут же стало ясно, что это далеко не конец… Из темноты, в которую ускакал конь, раздался жуткий вой старухи. Он будто током ударил по кустам, и со всех сторон началась возня. Скрюченные мужские и женские фигуры, в лохмотьях и с неразличимыми лицами, побаиваясь света фар, вновь стали заходить с флангов и тыла. Богатая история края позволяла предположить их принадлежность к кровопийцам, но если это и были вампиры, то, судя по чахлому виду, они давно сидели на голодном пайке. Лесные уродцы не отличались быстротой и силой, но их было много. Кузнец бросил Верону монтировку, сам пустил в ход меч, и они отбили натиск с левого борта. Упыри несли потери, но вой, казалось, разбудил весь лес, и к месту схватки стягивались новые тёмные силы.

Друзьям вновь пришлось забраться на «мерседес». Верон оборонял багажник, пока ему не пришлось отступить на крышу. Кузнецу с мечом было полегче, он ловко сёк тёмные фигуры, но и его оттесняли к лобовому стеклу. Они сражались спина к спине и напомнили Верону русских воинов Евпатия Коловрата и Ратибора. Те рубились вдвоём против полчища татар, безуспешно пытавшихся взять их в плен на глазах Батыя, и эта параллель с историей, либо с легендой, от которой часто немногим отличается история, придавала реальных сил и героической возвышенности их непростой схватке в дебрях Трансильвании.

А она становилась совсем непростой. По нарастающему вою стало понятно, что враг бросил в бой решающий резерв. В пространство, отобранное у мрака светом фар, вновь ворвался конь, на котором восседала разъярённая помолодевшая старуха. За её плечами реял плащ и волосы развевались подобно змеям Медузы горгоны. Вдобавок к выпученным глазам эта Горгона издавала такой жуткий звук, что вампиры бросились к «мерседесу», будто ужаленные. С большим трудом Кузнец отразил их попытку забраться на капот, Верону тоже пришлось изрядно помахать ногами и монтировкой, но становилось ясно, что упыри навалились всерьёз. Горгона выхватила саблю и вращала ею над головой с нестерпимым воем. Серебряные пули кончились, и Кузнец готовился отразить ярость старухи мечом. Тем временем лесная нечисть карабкалась с багажника на крышу – Верон отбивался и помочь Саше не мог. Разметав тёмную свору, он обернулся в решающий момент.

Эта картина во всех деталях врезалась в его память. Возле самого «мерса» Горгона внезапно сорвала плащ и махнула им перед лицом Кузнеца. Движение было таким молниеносным и неожиданным, что Кузнец на долю секунды потерял ориентацию. Верону показалось, что старуха взлетела, оттолкнувшись от лошади. Свистнула сабля, и Кузнец не успел сделать ни одного движения. Горгона вновь оказалась в седле, развернула коня и поскакала прочь.

В первый момент Верон ничего не понял. В кустах царила тишина. Кузнец сделал неуверенный шаг и выронил меч. Его голова будто хотела повернуться к Верону, но вдруг она отвалилась от туловища и упала в Сашины ладони – от рисунка на бумеранге картину отличало только отсутствие молота с наковальней.

Гнусно повизгивая, упыри бросились к ещё стоящему на ногах телу. Верон не дал ему упасть и затащил на крышу, выронив при этом монтировку. Меч тоже был потерян, и вместо него Кузнец продолжал сжимать в руках свою голову. Положение Верона выглядело ненамного лучше, ведь Горгона ускакала лишь для нового заезда, на этот раз – за его головой. Тёмные уродцы с землистыми лицами уже не лезли на машину. Они облепили «мерс» полукольцом, ожидая добычу, а в свете фар, теперь без завываний, с жуткими вытаращенными глазами, молча и неумолимо неслась смерть. Сабля вращалась, примеряясь к голове Верона, и он понимал, что деваться некуда – внизу ждали когти и зубы упырей. Он даже не мог, как Кузнец, встретить Горгону с оружием…

И вдруг его рука, инстинктивно искавшая хоть что-нибудь для защиты, наткнулась на торчащий из-за пояса бумеранг. Толку от него было мало, да и разглядывать узоры уже не имело смысла. Верон вложил в последний бросок всю силу, которая была ему уже не нужна, и бумеранг, вращаясь, полетел в голову с развевающимися власами. Горгона даже не потрудилась его отбить – она просто пригнулась, и последняя надежда Верона пролетела над ней.

Тут он понял, что всё кончено. До этого азарт боя и бутафорная нереальность происходящего придавали действию характер игры, но теперь у его ног лежало обезглавленное тело Кузнеца, и Верон не знал, нашёл ли он то, что искал. Наверное, Кузнец был теперь гораздо ближе к Тоту. Наступило странное спокойствие, и Верон смотрел на саблю с отрешённым интересом: сумеет ли увернуться от удара? Он даже не знал, будет ли пробовать.

Всё замедлилось, похоже, сознание растягивало последние секунды. Далеко за головой старухи обозначилась какая-то тень. Она нарастала и странным образом догоняла всадницу. Всмотревшись, Верон узнал вращение бумеранга. Ему показалось, что бумеранг стал больше и к тому же набирает скорость, но не успел он отнести это к обману зрения, как тень вдруг извернулась лапами, кошачьей мордой, и чёрная пума, блестящая и великолепная, выскользнула из вращения бумеранга в стремительный прыжок на плечи старухи.

Верон замер, очарованный этой красотой. Пума изящно махнула лапами, и Горгона со своей саблей не удержалась в седле. Секунду назад она неслась воплощением грозной неумолимости, теперь же совершенно нелепо кувыркнулась в кусты. Мысль Верона о том, насколько всё зыбко в этой Трансильвании, сопровождалась видом ожившей картинки с поверхности бумеранга. Пума, сбив старуху ещё в полёте, коснулась лапами лошадиной гривы. Несколько мгновений дезориентированный конь скакал к «мер-су» и Верон смотрел, как на лошадиной спине, с гордой осанкой и блестя глазами, восседает его спасительница. Но тут вновь в кустах завыла старуха, конь заржал, замотал головой и вошёл в резкий разворот. Пума с достоинством оттолкнулась от лошадиного крупа, растянулась в воздухе и оказалась на капоте «мерседеса».

Старуха проворно выбралась на дорогу и вскочила в седло. Тёмные фигуры, получив дозу её воплей, яростно бросились в новую атаку. И если до этого Верон с Кузнецом напоминали Коловрата и Ратибора в схватке с татаро-монголами, то теперь сражение походило на бой Маугли и Багиры против оравы бандерлогов. Верон махал ногами с мыслью, что этот бой никак не вытянуть, потому что упыри уже не отступали, а карабкались по поверженным телам, да и вид Горгоны явно указывал на жажду реванша. Пума, видимо, оценивала сражение так же, но, как оказалось, имела больше возможностей для его перелома. И в момент решающего штурма, когда вся тёмная масса хлынула на них, а старуха махала саблей уже почти у капота, пума бросила на Верона выразительный взгляд, пригнулась и оттолкнулась от крыши «мерседеса». Чтобы не остаться в тёплой компании трансильванцев, Верону пришлось прыгнуть вместе с ней.

Внизу сомкнулись ряды бандерлогов и хищно свистнула сабля, но она рассекла лишь воздух под их странно переплетёнными телами, улетающими над пропастью к звёздам.