Читать книгу Путь бумеранга - - Страница 17

Начало истории Журавля напоминало истории многих исследователей миров, врата в которые открывали различные вещества, расширяющие сознание. Колёса, порошки, грибы и марки активно использовались в качестве ключей для входа в иные реальности.

В конце концов Журавль подсел на ЛСД и проник в галлюциногенный мир ярких осязаемых фантомов. Правда, какое-то время ему удавалось совмещать свои полёты с адекватностью обычному миру, где он учился в университете и даже неплохо сдавал сессии.

Кульминацией стало посещение ночного клуба, который ему настоятельно советовали знакомые экспериментаторы с реальностями. Они восторженно отзывались о новой девушке, вплетающей в рейвовые импровизации диджеев ритм барабана. Журавль попал в клуб и той же ночью ощутил границы своего сознания где-то на окраинах Вселенной. То, что делала Шаманша (так все вокруг называли девушку), невозможно было перевести на плоский язык обычного мира. Но доза, принятая для объёмности восприятия, показалась Журавлю недостаточной; ему захотелось узнать о том, что находится за краями и гранями, поэтому в следующую субботу он подготовился основательнее, и ритм барабана унёс гораздо дальше, чем предполагалось.

Ни утром, ни в последующие дни нащупать перила повседневности не удалось. Мир фантомов смешался с миром, где стояла мебель его квартиры и здание факультета. Журавль осознал что- то невыразимо важное и вселенски глобальное, но для окружающих он банально свихнулся. Он не стал буйным, просто молчал с видом явного помешательства, глядя на легко сходящих с рекламных плакатов женщин и проходящих сквозь стены грациозных животных, которых, кроме него, больше никто не видел. Встревоженные родители обратились к врачам. Психиатр на приёме сам производил впечатление не вполне вменяемого, он поставил заумный диагноз и выписал кучу лекарств.

Журавль меланхолично запивал их дома водой, наблюдая за тем, как на потолке от света лампы лениво жмурится пума. Пума стала посещать его особенно часто, и почему-то её окрас постепенно темнел. Вскоре из серой она превратилась в чёрную, и остальные животные тактично удалились в другие ареалы обитания. Журавль вёл с пумой неспешные диалоги об устройстве мироздания, о Вселенных и звёздах, и это оказалось гораздо интереснее бессмысленной круговерти его прошлой жизни. Он вдруг осознал грандиозную и очевидную вещь, что даже в иллюзорном мире Майи и он, и все остальные летят среди бесконечно прекрасного царства звёзд на шарообразном корабле со всеми удобствами. Стоит думать об этом некоторое время каждого дня или ночи, выдвинув свою ментальную антенну из ила мутных однообразных мыслей в бескрайность Космоса, как по ней обязательно стечёт вселенская гармония, и если бы таких антенн были миллионы, как удивительно просто преобразился бы мир…

Журавль понимал, что он решил вечные проблемы человечества, но, кроме пумы, его никто не слышал. Она прогуливалась по стене, огибая картину с живописным горным пейзажем и каменными изваяниями монахов, когда-то привезённую отцом Журавля из Румынии, внимательно её рассматривала и соглашалась одобрительным урчанием.

Однажды он проснулся без пумы, и утро сразу стало тоскливым. В её поисках Журавль даже заглянул под кровать, хотя особой любви к полу пума никогда не испытывала. Она не пришла ни в этот, ни в последующие дни, будто растворившись в мареве летней жары, но оставив вместо себя какой-то неясный зов из расстилающегося за окном пространства.

А когда наступило особенно тоскливое утро, Журавль собрался, взял денег и написал для родителей записку о том, что ему стало лучше и есть желание погулять. После этого он вышел на солнечную улицу и пошёл на зов.

Выбирать направление было нетрудно – ориентиром служило усиление ощущений, которое привело к вокзалу, где он легко определил город, до которого нужно взять билет. Фантомы его почти не тревожили, и он занял своё место на вагонной полке.

На следующий день Журавль прогуливался по улицам нового города, где присутствие пумы ощущалось во всём – от тёплой неги в лучах солнца до прохлады под зонтиками кафешек. Не было только самой пумы. Он устал от хождений и жажды, присел за свободный столик одной из террас и заказал холодной минералки.

Первый же глоток пузырящейся жидкости совпал с парковкой на стоянке кафе изящной чёрной «инфинити». На передних сидениях сидели двое – молодой человек на месте пассажира и девушка за рулём. Лица пассажира Журавль не разглядел, а дверца со стороны водителя медленно открылась, и под ней ступила нога девушки. Секундой позже она вышла из автомобиля. Чёрные очки закрывали глаза, и волосы такого же цвета разметались по обнажённым плечам. У Журавля перехватило дыхание – не только в цвете волос, но и в каждом движении девушки сквозила кошачья грация его настенной гостьи. Гибко, будто сойдя с потолка на двух длинных лапах в голубых джинсах, девушка направилась к столику Журавля. Он молча наблюдал за тем, как она непринуждённо расположилась напротив, и за тем, как привычная близость пумы обволакивала его приятной волной. На белой майке девушки он прочёл слегка размытую, будто текучую надпись из чёрных букв: «ПОТОК БЕСКОНЕЧНОСТИ», и это как нельзя лучше соответствовало моменту.

– Ты знаешь, мысль об антеннах была интересна. Даже не столько она сама, а то, как ты её думал, – девушка дружески улыбалась и говорила так, будто продолжала разговор, прерванный своим недолгим отсутствием. Журавль зачарованно вслушивался в её слегка растянутые интонации. – И по ней при правильной настройке всегда стечёт то, за чем ты гоняешься с чёрного хода. Или какой там цвет был у последней марки?

Журавль поспешно ответил:

– Лимонный…

Девушка с интересом посмотрела на него. Интерес Журавль скорее почувствовал, потому что очки продолжали закрывать глаза собеседницы.

– Лимон ускоряет. Ускорился как-то… без тормозов… А почему ты здесь?

– Ты исчезла, и я пошёл искать.

Искренность Журавля была награждена улыбкой.

– Нашёл?

Журавль преданно кивнул.

– И что теперь?

– Думал у тебя узнать. Хотелось бы прервать этот анабиоз.

– Зачем? Опять куда-то залетишь.

– А можно спросить, как летаешь ты?

Девушка провела ладонью по своим волосам.

– Можно… Можно ещё у птицы или волшебника, но тебе это ровным счётом ничего не даст. Каждый летает по-своему. Вот ты, например, без лётных прав, поэтому и посадки такие аварийные. Но тебе ещё очень повезло, ты уже почти затерялся там, где теряется даже смысл потери…

Повторив эти слова девушки, Журавль на некоторое время завис в анабиозе, о котором только что сказал. Верон ему не мешал. Непринуждённые прыжки пумы по перекрёсткам миров были восхитительны. Тому, что это Недиана, доказательств не требовалось – Верон знал это так же верно, как если бы сидел с ней и Журавлём за одним столиком. Сутки назад, после годичного перерыва, она напомнила о себе взглядом ночной гостьи, потом он заново прожил в памяти первую встречу и трансильванские полёты и наконец послушал историю её посланника. Сокращение дистанции было несомненным и волнующим. В прошедшем году его жизни, в матрице обычного мира, пума будто притаилась за некой гранью – как оказалось, лишь за гранью его сознания, но стоило сделать шаг навстречу, как перегородка стала растворяться, и эта непостижимая девушка становилась всё ближе.

– Мы ещё говорили обо мне, о моих глюках, и она сказала, что это скоро пройдёт. Сказала, что одно дело, когда глюки – твои хозяева, и совсем другое – когда наоборот… – Журавль очнулся и заговорил более сжато и внятно: – После разговора с ней я почти пришёл в себя, но для полного адеквата мне нужно услышать тот звук… ритм барабана, после которого меня так завернуло. Так сказала Дина, хотя я не представляю, где его искать…

– Дина? – вариации с именем тоже были очаровательны.

– Я спросил, как её зовут. Она ответила, что передо мной её тело, а за спиной – имя. Я обернулся и через дорогу увидел вывеску бутика «ДИНА». Но, может быть, это и не её имя.

– Может быть…

– Друзья навещали меня и говорили, что Шаманша исчезла из клуба, но Дина уверена, что ритм барабана сам меня найдёт. Сразу после того, как я выполню одну её просьбу… Она дала мне ключи от машины, денег на дорогу и сказала, чтобы я ехал домой.

– Умная машина – довезла, куда надо, и встала. А то, что ты окажешься со мной, тоже входило в просьбу?

– Она сказала, что мне нужно продолжить путешествие с тем, кто спросит о лошадях.

– О лошадях? Верно… было… о загнанных, как твоя машина.

– Ещё она сказала, что у него, то есть у тебя, с лошадьми особые отношения.

Верон снова вспомнил морду трансильванской клячи за стеклом «мерседеса» и летящего на них с Кузнецом коня.

– Есть такое… И всё же я не совсем понял, в чём просьба.

Юноша взглянул на часы.

– Я должен выполнить её через полтора часа. Дина назвала станцию метро. Там ровно в полдень всё узнаешь.

– Помнишь Жеглова: «Время и место встречи изменить нельзя»?

Журавль облегчённо улыбнулся – видимо, некоторая неуверенность в реакции Верона у него была. Махнув официанту, почти про себя Верон добавил: «Тем более с самим собой…» Даже фильм он вспомнил тот же, который крутился в его голове на крыше «мерса» прошлогодним летом.