Читать книгу Евангелие от Негодяя. The Gospel of Slacker - - Страница 8

Все мы весьма и весьма непосредственны, мы такое удивительно – редкостное сочетание добра и зла в таком поразительном ее смешении, что порою страшно до слез за всех нас, а порой просто смех разбирает за душевную простоту нашу. О да мы бываем, хороши и прекрасны, но только тогда, когда нам на душе хорошо и прекрасно. Мы даже боремся за благороднейшие идеалы, но только с одним условием, чтобы все эти высокие порывы, доставались нам сами собою, падали к нам в руки прямо с неба и желательно в удобное для нас время и главное, чтобы даром, даром никому, чтобы не за что не платить. Мы ужасно не любим, платить по счетам, зато получать, очень и очень любим и так это у нас во всем. В чужой руке ломоть всегда нам больше кажется, чем в руке своей собственной. Мы любители просвещения, но и здесь не без зависти; «Вон у тех, смотрите Шиллеры, Гамлеты, а у нас лишь Карамазовы»!? И размышляя всерьез о поэтах «Серебреного века» устраиваем дебоши в пивнушках и барах, с отборным матом дубася своих же собутыльников смачно по роже.

И мотаясь по кабачкам и тратториям,

Покровитель легких женщин и поэт,

К эпиграммам отменяя моратории,

Отборным матом ругаю я весь свет…

И сорвав душевно – цензурное жабо,

Попрыгали из пасти нашей жабы,

Литература стала, как прокисшее вино,

Похожая на крик портовой, пьяной бабы…

Это удивительные особенности нашей души, это брожение по всем ее закоулкам и лабиринтам, но не в поисках ее самой, а ради животной жажды самонасыщения. В очередной раз подтверждая, что человек – существо решительно злобное, непомерно честолюбивое, мстительное и завистливое. Зависть и клевета, хоть и есть одни из самых низменных страстей, но, к сожалению, так часто встречаемые, ведь именно пользуясь ими, как садисты пользуются инструментами для пыток, легче всего уничтожить чье, ни будь доброе имя. Ах, сколько дельных людей и талантов было загублено и задушено с их помощью. Так еще в помощь им и «дурацкий бесовский ящик», который в одночасье покажет хороших, плохими, а делающих пакость представит как творящих добро.

И под юбки лезет с фонарем,

Полуслепой, широкоротый гном!

И в вперемежку дышим мы,

То затхлым воздухом свободы,

То вольным холодом тюрьмы,

То тычем мудростью герою,

То с каждой сволочью на «Вы»,

Нечеловечий дух, нечеловечья речь,

И песьи головы поверх сутулых плеч,

Глаза лишь отражают блеск луны,

С героями на «ты», со сволочью на «Вы»!

Всецело отдавшись крючкотворству, волокитству и очковтирательству мы как народ утратили ту степень гражданственной мужественности, которая нам столь необходима, для того, чтобы было мыслимо само существование в нашем обществе патриотов. Вот до какого состояния мы теперь добрели. Но особую печаль нагнетает еще и то, что наука, а вернее ее жалкие осколки оказываются на службе у войны, а искусство, точнее ее пародия – на службе у пропаганды.