Читать книгу Дагда – бог смерти - - Страница 4

Убравшись от любопытных глаз, молодые люди расселись в подвале на перевернутых пыльных ящиках, давно уже запасенных для подобного случая. Опять запахло спиртным: разливали в бумажные стаканчики очередную бутылку. Но кураж был уже не тот, и народ поскучнел.

После звонкого, свежего ощущения улицы, будоражившего душу, разгонявшего кровь по телу, мрак подвала, с застоявшимся в нем спертым воздухом и сочащимися сыростью стенами, переплетением ржавых, текущих труб угнетал. Кроме того, дальний угол подвала был раскурочен, там были беспорядочно брошены полупустые мешки с цементом, листы железа и рубероида, лопаты, какие-то доски. Видно, недавно здесь затевали какой-то ремонт, да потом, как это часто бывало в нынешние времена, фирма, начавшая работы, куда-то бесследно исчезла, оставив здесь только беспорядочные следы своего пребывания. Но вот по кругу опять пошла бутылка водки, и оживление, едва не угаснувшее, начало возвращаться. Правда, виновник торжества, казалось, окончательно осоловел и только время от времени угрожающе бормотал что-то нечленораздельное.

Сабина смотрела на него так, будто видела впервые. Она испытывала сейчас и жалость и отвращение. Неужели этот пьяный парень с бессмысленным взглядом и мокрым, слюнявым ртом мог нравиться ей? История их «романа» была предельно коротка и банальна: пару раз сходили в кино и на дискотеку, поели мороженого в кафешке, несколько раз появились вместе в компаниях… Ну и что? А на днях он полез к ней целоваться в подъезде, грубо так… Разве это называется любовью? Разве об этом она мечтала?..

Но его хозяйское, самоуверенное отношение к ней сделало свое дело: во дворе к ней мгновенно и незаметно приклеился ярлык «Мишкиной девчонки». А теперь вот он уходит в армию и, чтобы все было по дворовым понятиям, сделал ей предложение. У них, видите ли, у «пацанов», так положено – уходишь служить, надо, чтобы дома невеста ждала! А она, дура, согласилась! Зачем? Просто не хотела ссориться, огорчать неплохого, как ей казалось, в общем-то, парня…

Сабина внезапно поймала себя на мысли, что слишком многое в жизни она делала именно так, не задумываясь. «Просто!». Потому, что так легче, никому ничего не нужно доказывать, объяснять, отстаивать свое мнение. Наверно, она была слишком мягкой, уступчивой, бесхарактерной – постоянно боялась кого-то обидеть своим отказом или несогласием. А в результате поступала совсем не так, как хотела.

Надо с этим завязывать. Хватит!

Сабина еще раз окинула взглядом грязный полутемный подвал, напившихся парней, с которыми, по совести сказать, ее ничего не связывало, осевшего на пол Мишку…

А вообще, зачем он мне?!

Только для того, чтобы не быть одной, чтобы было с кем пройтись по улице под завистливыми взглядами подруг? Опереться на его широкое плечо? Вот, мол, смотрите, какой у меня сильный парень! Но это же все глупо, глупо… И куда я спешу? Мне ведь только восемнадцать, а я уже дала согласие выйти замуж за человека, которого, в сущности, не знаю. Ждать обещала… Он еще служить не ушел, а я уже разочаровалась в нем… Чушь какая-то! И Мишку я ведь не люблю совсем, ну – ни капельки… Ладно, уйдет он в армию – все как-нибудь само собой разрешится…

Успокоив себя таким, с виду легким решением всех проблем, она повеселела, складки на переносице (когда она задумывалась, то всегда забавно морщила нос) пропали, взгляд стал мечтательным и отсутствующим. Она словно выпорхнула из мрачных стен подвала – обратно на солнце, на улицу. Она уже не видела ни пьяного Мишку, ни его дружков, не слышала их скабрезных шуточек, не чувствовала запаха перегара и дешевых сигарет. Эти посиделки в подвале для нее никогда больше не повторятся – она знала это. Знала твердо, как и то, что, когда этот вечер закончится и Мишка, наконец, отправится в армию, совсем другие люди будут ее окружать и совсем о другом будут они говорить.

Она вдруг вспомнила Андрея, своего бывшего одноклассника.

А ведь он не похож ни на кого из этих… Совсем, совсем другой!

Она внезапно почувствовала прилив нежности к этому парню, такому тихому, вдумчивому…

Удивительно: Андрей с Володькой – родные братья, а такие разные! Володька прямо бандит законченный, в школе одни двойки были, и сейчас в ПТУ еле-еле тянется, только для вида… Все его друзья – сплошь уголовники… Да и к бутылке любит прикладываться… А вот Андрей…

Ее губы тронула мягкая улыбка.

Он совсем, ну совершенно другой…

Перехватив мечтательный взгляд Сабины, Мишка очухался и незамедлительно принял его на свой счет. Он утер рукавом губы и, со всего маху водрузив свою ручищу на ее хрупкие плечи, привлек к себе. Захмелевшие товарищи, в предвкушении очередной развлекухи, обернулись к ним.

– Ого-го! – захлопал в ладоши Толян, радуясь новому повороту сюжета. – Тили-тили-тесто, жених и невеста!

– Горько! Горько! – пьяно загалдели остальные.

Мишка потянулся к девушке, обдавая ее лицо перегаром. Сабине ужасно захотелось брезгливо отвернуться, но что бы там ни было, а сейчас для всех она была «Мишкиной невестой», и она позволила себя поцеловать.

Пересилила себя. Не объясняться же с пьяными!

Ничего, потерпи. Завтра он уйдет…

Однако сегодня, несмотря на то, что попойка, вроде бы, подходила к завершению, расходиться никто не собирался. И без того уже изрядно надравшиеся парни опорожняли один бумажный стаканчик за другим. Сабине, слушавшей их пьяные, нелепые выкрики, все больше и больше становилось не по себе.

Зачем я здесь?

По всей видимости, только одному человеку в компании было так же неуютно и скучно, как ей. Олег тоже оказался здесь случайно. Уж его-то точно ни с кем из присутствующих не связывало ничего – никакой особенной привязанности или дружбы. Так, росли в одном дворе, учились в одной школе… Отчего же не проводить в армию бывшего одноклассника. Он с самого начала, как только присоединился к этой «отвальной», пил мало, а теперь и вовсе перестал: отодвинулся в угол и мрачно наблюдал за сомнительным пиршеством, подыскивая благоприятный повод, чтобы уйти.

Поймав на себе скучающий взгляд Олега, Сабина с новой силой устыдилась и пьяного Мишкиного поцелуя, и чужой руки на своем плече, и всей этой тошнотворной обстановки.

Что он подумает?.. А вдруг он расскажет обо всем моей маме?..

Девушка уныло огляделась вокруг.

Как бы отсюда выскользнуть?

Она увидела, что водка у приятелей заканчивается, а вместе с ней должна была подойти к своему естественному завершению и эта, уже тяготившая ее, вечеринка.

Но тут подвальная дверь заскрежетала ржавыми петлями, и в образовавшемся проеме возникла, кряхтя и бормоча что-то невразумительное, Мишкина мамаша, находившаяся, по всей видимости, в таком же подпитии, как и ее сын, и вся его компания. Она уже давно разыскивала их по двору, а теперь, когда ее поиски увенчались успехом, подвал огласился радостными воплями:

– А-а-а! Вот вы где! Ми-и-шенька, сыночек ты мой род-нень-кий, а про мамку, ма-му-сень-ку-то свою, ты что же, совсем забыл?!

«Надо же, явилась! – С неприязнью подумала Сабина. – Неужели дома, по-человечески не могла сына проводить?! Ведь на два года уходит! А то сидим тут, как собаки в конуре…»

Она с раздражением отвернулась.

– И не-вес-туш-ка моя здесь! – заметив Сабину, Елена потянулась к ней с явным намерением «по-родственному» приобнять, но та непроизвольно отшатнулась, задохнувшись от невыносимого перегара и запаха давно немытого тела.

– А что?! – заметив движение Сабины, пьяно возмутилась Бурчилина. – На-пи-лась?! Да, напилась! Имею право!!! Мой сынок единственный, кровинушка моя… Родину идет защищать, – она горестно всхлипнула. – Вот мы с Алькой, соседкой, и отметили! А я вас ищу, ищу, – Елена печально икнула, ее «повело», и она поспешила приземлиться на ближайший перевернутый ящик, предварительно прицелившись, чтобы не промахнуться. Угнездившись на нем, Елена с пьяным задором оглядела присутствующих и залихватски предложила:

– Ну что, Мишутка, налей-ка мамке родной!

Компания разочарованно вздохнула. Сообразив, что наливать уже нечего, Бурчилина с пониманием произнесла:

– Что, сынуля, водка закончилась, а деньги – йек? То-то! – она радостно погрозила пальцем кому-то невидимому и довольно рассмеялась. – А… не послать ли нам гонца за бу-ты-лоч-кой винца? Держи! – И она с гордостью бросила на замызганный ящик, служивший компании столом, несколько смятых бумажек. – Вот видишь – мамане твоей для сыночечка ничего не жалко!

Мишка неуверенно покосился на деньги:

– Куда ж я такой пойду? Меня ж сразу в ментовку загребут. Ну, кто тут потрезвее? – его мутный взгляд забродил по подвалу в размышлении, кого бы отправить в ларек, и остановился на Олеге. – А ты че, Олег, в угол-то забился? Брезгуешь, что ли? А, плевать, – Мишка безразлично махнул рукой и вынес решение: – Давай-ка ты и сходи. У тебя видуха самая приличная… Только смотри, – он хмуро сдвинул брови, – туда-сюда мухой! Понял?!

Олег покорно поднялся с места, молча взял деньги и с явным облегчением выбрался из подвала. Сабина с завистью посмотрела ему вслед.

Надо было с ним напроситься. Да уж теперь поздно…

С уходом Олега она почувствовала себя совсем неуютно, будто ее оставили одну в клетке с дикими зверями. В облике окружавших ее людей, и правда, уже было мало человеческого, до такой степени они все были пьяны. Ее тошнило от одного их вида, от всего этого дурного, бессмысленного времяпрепровождения. Присутствие Олега хоть как-то сглаживало ее дурное настроение. Теперь же, когда он ушел, ей стало совсем не по себе. Сабина злилась на себя за инертность, неразборчивость, бесхарактерность…

Сама виновата! Сиди вот теперь и мучайся!

Она встряхнула головой. Все, решено, с завтрашнего же дня начинаю новую жизнь.

Уйдет Мишка в армию, через неделю письмо ему напишу, объяснюсь… В конце концов, мне всего восемнадцать, еще встречу свою любовь…

Ожидая, пока вернется Олег с очередной порцией выпивки, компания притихла. Говорить было не о чем. Бурчилина открыто разглядывала Сабину, словно цыган, оценивающий выбранную на рынке кобылу. Наконец, удовлетворившись осмотром, она потрепала девушку по плечу и изрекла:

– Молодец, сынка! Такую девку отхватил! – Елена наклонилась к Сабине и доверительно поведала ей оглушительным пьяным шепотом: – Мишка мой – мужик о-го-го! У него все бабы такие – кровь с молоком! – И она гордо вскинула голову, будто Мишкина разборчивость была ее личной заслугой. – Вкус он на девок, видно, от отца перенял… Тот тоже, первый был ходок по этому делу! – При воспоминании о муже она мечтательно закатила глаза и цокнула языком, но тут же, со свойственной ей сменой настроения, залилась слезливыми причитаниями: – Ой, и где только этот ходок сейчас ходит?! А хрен его душу ведает…

– Замолчи! – сурово цыкнул на нее Михаил.

– А че скрывать-то?! – напустилась на него расчувствовавшаяся Елена. – Мне, сынок, скрывать нечего! Все знают – нагуляла я тебя! – и, махнув рукой, она вдруг заголосила, как на похоронах.

Мишка встал, решительно встряхнул мать за плечи и поднял на ноги:

– Пошли-ка, маманя, домой. Хватит пургу гнать. Давай, давай – шевели батонами! – за внешней грубостью он пытался скрыть от дружков свое смущение перед материнской истерикой.

Повинуясь настойчивым тычкам сына в спину, Бурчилина двинулась к двери. Однако уже на пороге, отвлекшись от воспоминаний о легендарном, невесть куда пропавшем Мишкином батьке и переключившись на мысли о недавно отправленном за водкой «гонце», затормозила: расставив руки и ноги, она уперлась в дверной косяк и застыла в позе распятого Христа, не давая сыну вытолкнуть ее наружу. Но Мишка, с молчаливого одобрения собутыльников, был настроен решительно – он таки выставил мать из подвала, и, хотя сам он уже едва держался на ногах, отправился провожать ее до самых дверей квартиры.