Читать книгу Единство - - Страница 17

3 сентября 2128 года

Основа позволяет видеть вещи совсем иначе, чем человеческие глаза. Чтобы это понять, достаточно посмотреть на кеодлон. На взгляд обычного человека он выглядит как лепёшечки шпинатного цвета, покрытые шёрсткой из таких же зеленоватых волосков. Именно так жителей кеодлонской колонии и называют по отдельности – лепёшки. Каждая лепёшка величиной примерно с монетку. Зрелище, конечно, милое, но не более того.

А вот старший Восприимчивый видит кеодлонские колонии совсем по-другому. Больше всего они похожи на соты, в которых, точно мёд, накоплена энергия. Кеодлон не только поглощает излучения больше, чем любые другие формы жизни, но при этом ещё и делает немалые энергетические запасы. Его колония переливается своими богатствами от нежно-белого до тёмно-фиолетового цвета и ещё множества других цветов, которые обычный человеческий глаз не в силах воспринять. Она словно предлагает Восприимчивому гостю разделить с ней накопленную силу. Впрочем, Эбби не исключала, что у кеодлона может быть и другое мнение на этот счёт.

После работы она иногда прогуливалась мимо кеодлонских оранжерей. Это всегда помогало ей восстанавливать силы. Как будто «шпинатные» помощники поглощали беспокойство и усталость, накопившиеся за время работы. Собранная ими энергия напитывала утомлённое Ка Эбби и восстанавливала силы, потраченные ради жизни и здоровья пациентов.

Вот и сегодня Эбби зашла сюда. Днём она удаляла «слепое пятно». «Слепыми пятнами» назывались сгустки одного из вредоносных видов энергии. Они прикреплялись к Ка людей или животных и нарушали их работу. Выражалось это в резком ухудшении зрения. Во времена Всемирного Хаоса, когда врачей Ка ещё не было, а таких энергоударов было гораздо больше, из-за «пятен» часто слепли. В Основе эти сгустки выглядели как неприятные бурые пятна. Поскольку «слепые пятна» были порождениями Основы, обычные люди их не видели и ничего не могли с ними поделать.

К счастью, обычные врачи вовремя забили тревогу и направили этого больного в Центр по изучению Основы. Операция была довольно простой, поэтому помощь Алистера не понадобилась. Эбби сама удалила «пятно», а её помощник внимательно следил за действиями руководительницы. В следующий раз работать с «пятном» будет уже он сам.

Не то, чтобы Эбби сильно устала от этой операции, но сейчас ей всё равно было приятно здесь пройтись. За неделю, прошедшую в борьбе с энергоударами, она утомилась – их в этот раз много свалилось. К тому же сегодня ночью Эбби плохо спала, чего обычно за ней не водилось. Разум старшего Восприимчивого хорошо погружается в сон. Так что Эбби не жаловалась на бессонницу. Исключение составляла разве что ночь на 24 августа. В тот самый день появилась на свет Стефани. Эбби рожала девочку всю ночь напролёт, подняв на уши клинику, Жерара и собственную мать. Стефани довольно долго не решалась покинуть родную утробу. Очевидно, полагала, что ей и так хорошо. Но когда все уже были готовы делать кесарево сечение, девочка всё же сменила гнев на милость.

В общем, всё закончилось благополучно. Но с тех пор Эбби каждый раз ворочалась на кровати в ночь перед Днём Рождения дочери.

Алистера с ней сегодня не было. Сразу после работы он поехал к себе домой. У соседей сверху прорвало трубу, и он хотел узнать, насколько сильно пострадала его квартира. Эбби надеялась, что не очень сильно.

Может быть, из-за мыслей о квартирах кеодлонские колонии сейчас напомнили ей «живые» обои у неё дома. Когда в комнате было светло, на них распускались цветы, а когда темнело, то цветы закрывались. А ещё эти цветы могли покачиваться на воображаемом ветру, а иногда и на настоящем, если обои были соединены с анемометром за окном. В детстве Эбби всегда мечтала о таком чуде у себя дома. И когда они с Жераром наклеили эти обои, она была готова сама расцвести от радости. Вот что значат детские мечты…

Сегодня была пятница, а на выходных Жерар решил свозить жену с дочкой за город, на природу. Эбби с удовольствием представила себе, как завтра они будут гулять по чистому лесу, где каждый дюйм пропитан жизнью, энергией, испускаемой деревьями, травой, зверьми и даже самыми маленькими букашками. Выезд на природу заряжает энергией не хуже кеодлона. А ещё в лесу нигде не было мусора. Эбби радовалась, что люди учатся на своих прошлых ошибках и теперь стараются беречь свой дом. И особенно отрадно было то, что её муж принимает в этом деле самое непосредственное участие.

Так что настроение у Эбби было хорошее. Стефани уже пошла в общую школу Единства, в одну из младших групп. Сейчас, с уменьшением возрастного порога Восприятия, становилось всё больше и больше маленьких учеников, многим из которых не было и десяти. Обучать потенциального Восприимчивого в девять и в четырнадцать лет – это совершенно разные вещи. На постижение Основы влияет всё, от работы эндокринной системы до нажитого опыта. Поэтому воспитанников всегда стараются разбить по возрастным группам. Это облегчает и отношения учеников друг с другом, особенно на первых ступенях. Потом Восприимчивый встраивается в сообщество себе подобных и становится его частью. Другие Восприимчивые перестают быть для него посторонними людьми. Он чувствует свою связь с ними, хотя любить всё равно будет далеко не всех. И чем дальше Восприимчивый пойдёт по пути Единства, тем отчётливее будет чувствовать эту связь.

«Интересно, – подумала Эбби, – какой путь выберет Стефани? Станет ли просто обученной Восприимчивой, или пойдёт дальше, как я?». Она представила себе Стефани, которая стоит на кафедре, точно профессор Ричардсон, и делится с многочисленными коллегами своими открытиями. «Хотя нет! – спохватилась Эбби. – Лучше, чтобы она стояла не как профессор Ричардсон, а как, скажем, профессор Хоффман! Чем не пример выдающегося исследователя Основы? Может, он и не столь запоминающийся, как Ричардсон, но зато с глазами у него всё в порядке». Видеть дочку слепой Эбби не хотела, даже если бы взамен та стала самым чутким Восприимчивым на свете.

Потом она стала думать об Алистере. Эбби давно заметила, что её помощник неравнодушен к ней. А в последние два месяца Восприимчивую всё чаще посещало предположение, что Алистер влюблён в неё. Это чувство он, конечно, не выставлял напоказ, как и требовали правила хорошего тона. Но Эбби обладала некоторым жизненным опытом и умела разбираться в человеческих чувствах. Такое поклонение молодого ассистента немного льстило ей. К тому же, будучи некогда сама влюблённой, Эбби представляла, каково это. И неважно, обычный ты человек или Восприимчивый.

Она отлично понимала, что надеждам Алистера не суждено сбыться. Но молодой человек был приятен ей. Он всегда вёл себя очень достойно. Такой усердный, вежливый, обходительный и печальный. Конечно же, Алистер всегда улыбался ей, но когда Эбби смотрела ему в глаза, то читала в них грусть. Ей не хотелось ранить парнишку слишком жёсткими словами. И это уж не говоря о том, что для совместной работы нужны были слаженность и хорошие отношения. Поэтому Эбби решила подождать. Юношеская влюблённость со временем может пройти сама по себе и, скорее всего, пройдёт. А вот если Алистер будет настаивать, то придётся расставить точки над «i».

Не зря он просил взять его на Новосибирскую конференцию. Эбби довела его ходатайство до Рамоса, как и обещала. Но в Центре сейчас много работы, так что Алистеру придётся остаться. По крайней мере, у него будет время привести в порядок свои чувства.

До конференции оставалось всего двенадцать дней. Поскольку Эбби ехала на неё в качестве слушателя, от неё мало что требовалось. Но будучи старшим Восприимчивым, занимающимся изучением Основы, она уже читала и перечитывала последние труды наиболее именитых своих коллег, которые должны были выступать на конференции. Настоящий исследователь, особенно врач Ка, не может позволить себе застаиваться. Он должен постоянно следить за тем, что происходит в науке.

Набравшись сил от кеодлона, Эбби огляделась. Как она и ожидала, после работы сюда пришли ещё многие специалисты. Им тоже хотелось восстановить силы. Неподалёку от Эбби стоял Джейк Фарбер, анестезиолог, с которым они вместе учились в высшей школе Единства, а теперь вместе работали. Они давно дружили, и иногда Эбби даже думала, что сложись их судьба чуть иначе, они могли бы пожениться. Но судьба сложилась так, как сложилась, и сейчас каждый из них был при своей семье. Джейк был женат на Нэнси, невысокой симпатичной блондинке, тоже, кстати, Восприимчивой. У них было уже трое детей, и все они пошли по пути Единства. Самый младший поступил в общую школу два года назад. Он был на три года старше Стефани, но Восприятие у него проявилось на год позже, чем у дочки Эбби.

Миссис Лоран немного поболтала с Фарбером, потом раскланялась с коллегами и пошла к выходу с территории центра. По пути она встретилась с Рамосом.

– О, вы ещё не ушли! – обрадовался он. – Прогуливались у кеодлонских колоний?

– Да, – ответила Эбби.

– И правильно делали. Помогает снять усталость. Может, стоит даже внести предложение в Исследовательский Департамент, чтобы все сотрудники наших центров обязательно проходили такие процедуры? Заодно это улучшит их навыки в обращении с кеодлоном.

– Может быть, – согласилась Эбби.

– И кстати, о науке. Насчёт конференции в Новосибирске. Я недавно разговаривал с мистером Скрябиным, нашим другом из Российской Республики.

– А, с руководителем их Общества Восприимчивых? – вспомнила Эбби. – Он ещё учился у профессора Ричардсона?

– Он у многих учился, – ответил Рамос. – И сейчас учит Единству других. Но наше сообщество там ещё молодое и неопытное. Поэтому он спрашивает, нет ли у нас специалиста по Ка, который бы провёл мастер-класс для его подопечных в Москве. Вы не хотите поделиться с ними опытом?

Эбби догадалась, почему он обратился именно к ней. Ещё в высшей школе Единства она взялась за изучение русского языка. Как ни странно, но этот язык был довольно популярен и среди Восприимчивых, и среди их антагонистов-Невусов. Ведь значительную часть необходимого им кеодлона выращивали в России. Наверное, миссис Бримли предпочла бы, чтобы Эбби выучила китайский. Она считала, что Поднебесная далеко пойдёт. Её правоту подтверждали темпы роста Китайского Общества Восприимчивых. К первой четверти двадцать второго века оно стало самым крупным и влиятельным в МОВ. Даже североамериканским Восприимчивым пришлось это признать. Но Эбби всё же выбрала русский язык. Отчасти именно поэтому Рамос и пригласил её на Новосибирскую конференцию.

– Что от меня требуется? – спросила Эбби.

– Просто принимать посетителей в Московском центре по изучению Основы и определять, Восприимчивые они или нет. Справитесь?

– Справлюсь. А сколько это займёт времени?

– В общей сложности, два дня, – ответил Рамос. – Вечером вы прилетите в Москву, переночуете в корпусе для гостей, в первый день проведёте мастер-класс, а на второй вылетите в Новосибирск. Моргнуть не успеете, а уже будете там… Просто обмен опытом надо проводить, а вы неплохо знаете русский язык. К тому же вам всё равно по пути туда. Мистер Скрябин за вами присмотрит, тем более он высоко ценит наш центр.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась Эбби. – Ну, хорошо. Если начинающим нужен опыт, мы с ними поделимся.

– Спасибо, что согласились, Эбби. А то у половины наших сотрудников Российская Республика по-прежнему ассоциируется с «дикарями».

– Так «дикарей» там вроде почти всех извели, – припомнила Эбби.

– Да, – ответил Рамос. – Ещё лет пять назад с ними было много хлопот. В ту пору убивать Восприимчивых считалось чуть ли не священным долгом каждого партизана. Но мистер Скрябин – человек умный и сильный, его «дикарями» не напугаешь. Быстро показал им, кто в курятнике хорёк. Ну и мы, конечно, тоже помогли. У меня есть знакомые, которые работают в России. Они говорят, что теперь там стало спокойно. Так что не волнуйтесь.

– Я и не волнуюсь, – снова улыбнулась Эбби. – Наоборот, почерпну для себя что-то новое. Заодно привезу домой матрёшку.