Читать книгу Кофе с мороженым, или Рецепт идеальных отношений - - Страница 2

Ветер трепал волосы, пропитанные солью и уже несколько часов не видавшие расчески. Обычно весьма озабоченная тем, как я выгляжу, в этот раз я не обращала внимания на безобразие на голове. На теле виднелись красные пятна, которые, сколько бы я ни втирала в кожу солнцезащитный крем, все равно пробивались и неприятно горели, стоило до них дотронуться. Но и на это мне было плевать. Я накинула поверх купальника легкую льняную рубашку и удобно устроилась на нагретом палящими лучами лежаке.

Было очень хорошо. Даже непрекращающаяся болтовня людей вокруг не мешала наслаждаться этим прекрасным местом. Их речи я не понимала – на английском и русском тут почти никто не говорил.

– Вот бы отпуск никогда не заканчивался! – раздался совсем рядом Милкин голос.

Подруга отложила потрепанную книжку в сторону и прикрыла глаза, следуя моему примеру.

Признаться, сначала я не разделяла восторга Васильковой по поводу этой морской прогулки. Я была уверена, что будет шумно, людно, мокро и грязно. Учитывая, какая огромная очередь выстроилась вчера у ларька с билетами, желающих попасть на корабль было предостаточно. Перспектива тесниться на хоть и просторном, но заполненном людьми судне не сильно прельщала.

Но Милка канючила с самого нашего приезда на курорт. Пойдем да пойдем. Ей, видите ли, до одури хотелось искупаться в открытом море, а, если повезет, еще и на дельфинов поглазеть. Хотя нас сразу предупредили – не факт, что мы застанем игрища этих прелестных существ, они товарищи капризные.

Загорелый парень с выгоревшими на солнце волосами и фирменным прищуром, который является визитной карточкой каждого первого торговца билетами на всякие увеселительные мероприятия на этом курорте, перекинул зубочистку из одного уголка рта в другой и на ломаном английском принялся перечислять преимущества прогулки на их судне. У них-де лучшие экскурсии, такой другой мы больше нигде не найдем. И как раз есть еще свободные места – обычно к этому времени все билеты раскупают как горячую кукурузу на пляже. Взглянув еще раз в жалостливые Милкины глаза, я со вздохом согласилась. Не говорить же ей, что я просто до жути боюсь внезапного кораблекрушения. Плаваю я только недалеко от берега, если чувствую, что ноги на сто процентов достают дна. А тут – непонятно какая глубина. Вряд ли, конечно, мы столкнемся с айсбергом в Средиземном море, но штормы в таких местах – штуки непредсказуемые. А умножьте это все еще и на мою невероятную невезучесть – как пить дать какой-нибудь казус случится, гарантирую. Я как бы между прочим поинтересовалась у паренька, будут ли раздавать спасательные жилеты, и, после того как он энергично закивал, достала кошелек, сосредоточенно отсчитывая нужную сумму. Василькова рядом разве что кипятком не писала от радости.

И вот – вуаля! – мы с ней греем свои тушки на лежаках на палубе и лениво наблюдаем за местным контингентом. Тощая черноволосая девица прямо перед нами кокетливо заигрывала с высоким рыжеволосым мужиком, принимая то одну, то другую позу, позаимствованную у заправских моделей из соцсетей. Тот пожирал ее голодным взглядом и с удовольствием кивал в ответ на ее бурный словесный поток. Девица запустила пальцы в свою шевелюру с целью, видимо, сексуально перекинуть прядь с одного плеча на другое и чуть не выдернула целый клок, не сообразив, что гладкие и послушные волосы бывают только в рекламе шампуня и при отсутствии сумасшедшего ветра, который в данный момент разыгрался не на шутку. Вскрикнув от боли, она сердито выругалась, но быстро спохватилась и запоздало улыбнулась своему собеседнику. Тот снова кивнул.

– Сколько тут красивых парней! – тихонько присвистнула Милка.

Особей мужского пола, действительно, хватало, но почти все вели себя хуже вышеупомянутой девицы. В глазах каждого второго читалось: «Я твой, детка, обрати на меня внимание!», и они то и дело поправляли щедро уложенные гелем кудри и окидывали представительниц противоположного пола томными взглядами. Один из них как раз прошел мимо наших с Милой лежаков и подмигнул мне. Я слабо улыбнулась.

Василькова перед отпуском была настроена решительно. «Едем за женихами!» – то ли в шутку, то ли всерьез во всеуслышание заявила она, когда мы с утрамбованными чемоданами явились в аэропорт. Таксист, который только что помог нам выгрузить вещи из багажника, хмыкнул и окинул Милу заинтересованным взглядом, но подруга его проигнорировала, со скоростью спринтера ринувшись к зданию, будто самолет мог улететь без нас. Теоретически он, конечно, мог, но мы приехали на два часа раньше вылета. Покачав головой и бросив на обломавшегося таксиста извиняющийся взгляд, я покатила свой чемодан вслед за упорхнувшей Милкой.

Женихи мне сейчас нужны были меньше всего. Наженихалась уже, спасибо. За неделю до отпуска мой теперь уже бывший парень устроил мне грандиозное шоу под названием «Посмотри, как я виртуозно обрабатываю полуголую девицу на диване в нашей гостиной». Не знаю, что разозлило меня больше – сам факт измены или то, что она происходила непосредственно на предмете мебели, который я любовно выбирала для нашего семейного гнездышка.

Мы с Антоном жили в квартире, которая досталась мне в наследство от бабушки, и я лелеяла мечту сделать из нее конфетку, не прибегая при этом к космическим затратам. Все свободное время проводила на барахолках, блошиных рынках и интернет-платформах по типу eBay в поисках крутых и оригинальных ковриков, полочек и столиков, и вскоре старая, обшарпанная квартирка начала принимать очень уютный вид. Мы с мамой сделали ремонт год назад, как раз до того как мы с Антоном решили жить вместе, поэтому он, можно сказать, пришел на все готовенькое.

Мы познакомились на дне рождения нашей общей подруги. Сначала Антон очень красиво ухаживал за мной. Дарил цветы, звал на свидания, галантно целовал руку и водил в театр. Когда он предложил встречаться, я подумала: а, собственно, почему бы и нет? Он работал в крупной страховой компании, производил впечатление адекватного человека, с ним можно было обсудить кино и литературу, хотя наши мнения далеко не всегда совпадали. Внешне тоже был не обделен – крепкий шатен, чуть выше меня ростом, кареглазый, в стильных очках. Считает себя, между прочим, типичным представителем «яппи», хотя по некоторым пунктам я бы поспорила. Одним словом, мы жили, как обычная среднестатистическая пара: днем работали, по вечерам выбирались в кино или кафе, иногда – по праздникам – в ресторан, встречались с друзьями. Ничего особенного.

Меня абсолютно не смутило, что Антон без колебаний согласился переехать ко мне. До этого он снимал квартиру далеко от центра, а я жила как раз в очень удобном месте. И об арендной плате не нужно было беспокоиться. «Как раз накопим на свадьбу мечты!» – любил повторять Антон. Я сдержанно кивала или меняла тему. Мой сценарий идеальной свадьбы выглядел так: мы расписываемся в первом попавшемся загсе, сразу после этого садимся в самолет и улетаем в закат. Желательно куда-нибудь в Европу или Южную Америку.

В представлении же Антона все должно было происходить совсем по-другому. Мы словно поменялись ролями. Я какая-то совсем «не женщина», а Антон – сторонник традиций: с караваем, выкупом невесты и двумястами гостями в помпезном ресторане, среди которых всего десяток близких друзей, а все остальные – дальние родственники, о существовании которых мы бы и не подозревали, не наступи такой «весомый» повод их пригласить. Все сэкономленные деньги, по мнению Антона, просто жизненно необходимо потратить на организацию праздника, наряды жениха и невесты и торт. А то, что потом мы останемся сидеть с голой задницей дома и наслаждаться новым семейным статусом, – это мелочи. Ну, спасибо хоть, что за ипотеку платить не нужно.

Так что измена Антона в какой-то степени облегчила мне жизнь и избавила от такого развития событий. Я особо не жалуюсь. Во-первых, не могу чистосердечно признаться в искренней любви к своему бывшему парню, а во-вторых, теперь никто не оставляет разводы от зубной пасты в ванной комнате и не разбрасывает по квартире носки.

Мила, изнывая от желания залечить мои душевные раны, сразу же завела шарманку о том, что на новом месте я быстро забуду «мудака Антона». Мол, море, белый песок и куча знойных красавцев – лучшая панацея в таких случаях. Кто я такая, чтобы спорить? Погреть кости на южном солнце – перспектива не самая отстойная. Я высказала единственное условие подруге – ни в коем случае не тащить меня на заполненный туристами курорт, на котором русских больше, чем местных, и со стандартной программой «ол инклюзив». Мне хотелось познакомиться с другой Турцией – колоритной, диковатой, с красивой природой и крышесносящими видами. Василькова с готовностью кивнула – «Все будет в лучшем виде!» – и незамедлительно занялась организацией нашего отпуска.

И вот мы в раю. Здесь ужасный интернет, ничтожно мало люксовых ресторанов и отелей, а местные говорят только на турецком за совсем редкими исключениями. Зато мы каждое утро завтракаем на террасе с невероятным видом, купаемся в кристально чистой воде Эгейского моря и каждый день встречаем искренних и добрых людей, которые, несмотря на языковой барьер, готовы помочь в любой ситуации и угостить чашкой бесплатного вкусного чая или айрана.

Поэтому да – можете считать, что сейчас, находясь на палубе симпатичного кораблика, я просто вредничаю. Если исключить страх пойти на дно бревнышком, меня все более чем устраивает.

Василькова достала смартфон, когда неподалеку завиднелись очертания небольшого островка. На небе не было ни единой тучки, и совсем рядом раздавались пронзительные крики чаек.

– Сфоткай меня на фоне вон той скалы, – подруга махнула рукой в направлении острова, протянула мне телефон и приняла эффектную позу у ограждения с металлическими прутьями.

Я щелкнула ее пару раз, щурясь на ярком солнце.

– Класс! – Милка быстро пролистала фотки и одобрительно закивала. – Давай теперь я тебя.

У меня не было абсолютно никакого желания позировать, поэтому я отмахнулась и принялась рыскать в недрах холщовой сумки в поисках бутылки с водой. Она ожидаемо нагрелась, и я поморщилась, сделав большой глоток. Ненавижу теплую воду! Завертев крышку, я решила сходить в бар, который располагался на нижней палубе. Там продавались прохладительные напитки и мороженое. Мила попросила меня купить ей ванильный рожок и снова развалилась на лежаке, предварительно улыбнувшись сидящему недалеко от нас парню. Светлые пряди и голубые, почти белесые глаза делали его совсем непохожим на жгучих турков. Он подмигнул Васильковой и подошел ближе, спросив у нее что-то. Все-таки местный – подумала я, хотя так по виду и не скажешь. Подруга состроила смешную рожицу и попыталась жестами объяснить ему, что не говорит на турецком. «English, please![1]» – медленно, по слогам произнесла она, но парень покачал головой. Тогда она достала телефон и включила переводчик. Они склонились друг к другу и принялись общаться на смеси английского, турецкого и жестового языков.

Я достала из сумки бумажник и поправила купальник и рубашку. Теплый ветер ласково обдувал нагретые солнцем ноги, и я невольно зажмурилась от удовольствия. На лестнице, ведущей на нижнюю палубу, я чуть не оступилась, но вовремя схватилась за перила. Не хватало еще навернуться здесь, на виду у всех. Шум бьющихся о борт волн заглушил мое тихое проклятье.

Добравшись наконец до бара, я принялась изучать скудный список лакомств и напитков. Кола, Пепси, Севен Ап, два сорта пива и три – мороженого, вот и все богатство. Пить хотелось нестерпимо, и, хоть обычно я и не пью газировку, чувство жажды возобладало над принципами и вкусовыми предпочтениями, и я ткнула на изображение зеленой банки с цифрой «7».

– May I have two Seven Ups and two vanilla ice-creams, please?[2] – обратилась я к рыжему парню за прилавком – тому самому, с которым недавно заигрывала черноволосая девушка.

Я на всякий случай показала пальцами цифры «2» и «2». Рыжий кивнул и, вбив на телефоне нужную сумму, повернул ко мне экран и с шелестом протянул мне вкусности. Оплатив покупку, я с жадностью опустошила свою банку газировки и только потом, испустив вздох истинного наслаждения, вернулась обратно к лестнице. Черт меня дернул разворачивать обертку мороженого, поднимаясь по ступенькам. Лакомство мгновенно начало таять, и крупная капля шлепнулась прямо на надгрудный карман рубашки. Чертыхнувшись, я принялась оттирать пятно – прямо там, на лестнице. Это было плохой идеей, и мне давно пора было понять, что делать несколько дел одновременно в такой опасной локации – не мой вариант. Уже летя вниз, я обреченно представляла себе, как глупо буду выглядеть: с задравшейся рубашкой и лицом в деревянный пол, вся в липком мороженом, попой наружу. Падение резко прекратилось, и я осторожно приоткрыла один глаз. Удара не последовало, но под грудью я явственно ощутила крепкую напряженную ладонь. Нащупав голыми ступнями твердую поверхность, я выпрямилась и посмотрела на своего спасителя. Мне пришлось поднять голову, даже задрать, потому что человек, который уберег меня от позора, был на голову выше меня. Солнце нещадно светило прямо мне в глаза, и мне пришлось зажмуриться – я так и не могла нормально рассмотреть лица стоявшего рядом мужчины.

– You shouldn’t do two things at the same time in such an unstable position[3], – озвучил он уже усвоенную мной истину, чуть усмехнувшись при этом.

Я проигнорировала его слова, заметив, что все-таки умудрилась заляпать почти всю переднюю часть рубашки остатками мороженого. Сердито сняла с себя вещицу, скомкав ее в руках, и подавила тяжелый вздох. Замерзнуть я, конечно, совсем не рисковала, но моя кожа явно не скажет мне спасибо за то, что я подвергну ее окончательному обжариванию на палящем солнце. Надо срочно бежать наверх и наносить стопятидесятый слой SPF-крема. Я вспомнила, что так и не поблагодарила своего спасителя, но, подняв голову, обнаружила, что его уже нет рядом. Ну и ладно, мне сейчас и так забот хватает.

Милка окинула меня вопросительным взглядом, когда я наконец вернулась и протянула ей банку газировки и уже превратившееся в милкшейк мороженое:

– Ты чего так долго?

Блондин, с которым она заигрывала до моего ухода, уже ушел. Подруга однако довольно улыбалась, и я хмыкнула, когда она показала мне экран телефона – там светился свежедобавленный контакт.

– Ке-маль, – прочитала я по слогам. – Не самый худший вариант.

– Он такой милашка, – мечтательно произнесла Милка и тут же поморщилась, обнаружив жижу в обертке от мороженого. – Фу, гадость какая.

Лакомство последовало в мусорный пакет, привязанный к столику у железных перил палубы.

– И на каком языке вы собираетесь переписываться? – с издевкой поинтересовалась я.

– На языке любви, – не растерялась Василькова, и я закатила глаза.

Несмотря на испорченную рубашку и так и не попавшее в желудок мороженое, я все равно наслаждалась обстановкой. Вскоре корабль остановился прямо посреди синей глади – ветер стих, и казалось, будто мы на краю земли, вдали от цивилизации. Впереди простиралось бескрайнее море, сливающееся на горизонте с ярко-голубым небом.

– Наконец-то идем купаться! – воскликнула Милка, и я сразу напряглась.

Мы спустились на нижнюю палубу и встали в очередь на носу судна. Люди возбужденно переговаривались в ожидании заплыва. Кто-то уже без страха кидался в морскую пучину, прямо так – с разбега и без спасательного жилета. Я поежилась. Мила сначала тоже хотела ринуться в воду, не надев перед этим «экипировку», но я воззвала к ее здравому рассудку. Она, конечно, куда более сносная пловчиха, чем я, но тоже не Юлия Ефимова[4].

Рыжий парень, который недавно обслуживал меня за прилавком, надел на меня жилет и крепко стянул завязки. Похоже, он тут на все руки мастер.

– Он точно не развяжется? – спросила я его на английском, подергав за веревку.

Рыжий показал поднятый вверх большой парень, мол, не беспокойся, все на высшем уровне. Что ж, если я все же утону, это будет на его совести.

Нужно было спуститься по короткой лесенке, конец которой уходил под воду. Милка полезла первой, от нетерпения чуть ли не подпрыгивая.

– Такой кайф, Лана! Давай, спускайся! – позвала она меня, перевернувшись на спину и ловко оттолкнувшись пятками в сторону от корабля.

Я еще раз с опаской посмотрела на слегка волнующуюся водную гладь. Наконец, сама на себя разозлившись за нерешительность, я уверенно начала спускаться по скользким ступенькам лестницы. Брр, что ж так мокро-то! Море холодило кожу, которая до этого успела хорошенько нагреться на солнце, и на контрасте вода ощущалась как ледяная. Спустив ногу с нижней ступеньки и почувствовав под собой пустоту, я сделала глубокий вдох и наконец оторвала пальцы от перил лестницы. Мне казалось, что меня сейчас накроет водой, но жилет сразу же поднял меня вверх, и я беспомощно заозиралась по сторонам. Милка куда-то пропала, зато совсем рядом послышался легкий смешок, и меня слегка обдало брызгами. Я неловко повернулась, но никого не увидела – только пузырящуюся воду и промелькнувшую внизу темную тень. Зато объявилась Василькова. Подруга просто пищала от восторга и все норовила заплыть куда-нибудь подальше.

Если честно, все оказалось не так страшно, как я себе представляла. Совсем скоро я совсем расслабилась и взяла пример с Милы. Надувной жилет надежно удерживал меня на поверхности, холод исчез, и на смену ему пришло чувство умиротворения.

В небе послышался крик чайки, и через несколько секунд исполнительница пронзительного «каа-каа» опустилась совсем низко к воде и замахала крыльями прямо рядом со мной и Милкой. Подруга испуганно дернулась и поплыла в сторону корабля, оставив меня наедине с чересчур воодушевленной птицей. К счастью, последняя тоже вскоре удалилась, взмыв ввысь. Я, чертыхаясь, со скоростью улитки поплыла к судну, тем более что народ уже стал потихоньку подниматься на палубу, выжимая жидкость из купальных костюмов и ополаскиваясь под небольшим душем рядом с лестницей, сооруженным специально, чтобы искупавшиеся могли смыть с себя морскую соль. Кое-как вскарабкавшись по лестнице, я ухватилась за выступ, чтобы податься всем корпусом вперед и подняться, и, конечно же, чуть было не свалилась обратно. Я успела услышать только громкий Милкин голос, зовущий меня по имени, и почувствовала, как соленая вода неприятно заполняет нос. Неизвестно, сколько бы я еще позорилась на виду у всех пассажиров, если бы знакомая крепкая мужская рука не схватила меня за запястье и не помогла залезть на твердую поверхность. Отряхнувшись и поправив так не вовремя начавшую сползать лямку купальника, я подняла глаза и наконец смогла разглядеть своего сегодняшнего «Супермена».

Наверное, я смотрела на него слишком долго, потому что парень о чем-то спросил, глядя мне в глаза, но звук его голоса не сразу дошел до меня: в моих ушах словно застрял слой ваты, и все вокруг начало двигаться в замедленном темпе. Я бессовестно пялилась на него, будто передо мной стоял не человек, а инопланетное существо.

Смоляные волнистые волосы и такого же цвета глаза. До этого мне казалось, что таких глаз в природе не существует, а если они и упоминаются, то только для приукрашивания картинки в каком-нибудь женском романе. Есть только карие или темно-карие. Но меня сверлил абсолютно черный, в прямом смысле этого слова, взгляд. По мне даже дрожь пробежала, и отнюдь не от холодной воды, из которой я только что вылезла. Подтянутое худощавое тело с ровным загаром и хорошо очерченными, но без фанатизма мышцами. Поза, которую принял парень, была расслабленной, но излучала полную готовность легко смениться ловким движением, если возникнет такая необходимость. Например, если какая-нибудь неуклюжая девица навернется второй за день раз на лестнице. От молодого человека исходила опасная загадочность, хоть он и смотрел на меня вроде бы небрежно и даже будто с какой-то насмешливостью. Мой взгляд невольно опустился ниже его лица, исследуя все части почти обнаженного тела – на нем были только темные плавки, что вполне логично, учитывая место, где мы находились. Запястье его левой руки было перевязано черным платком с белыми геометрическими узорами, а под грудью, справа – прямо под сердцем – виднелась небольшая татуировка. Дракон. Обычно такой символ олицетворяет что-то грандиозное или крутое: ну типа там силу, мощь и всякие такие впечатляющие штуки. Но чернильное изображение на теле человека, стоящего передо мной, было, скорее, карикатурным. Дракончик был забавным. Мультяшным. Я невольно улыбнулась.

– Дальше сама сможешь? – переспросил меня парень, и я призвала всю свою силу воли, чтобы сосредоточиться на его словах, а не на отвлекающих факторах в виде тела, татуировок и невероятно привлекательного лица.

Он говорил на английском, и это меня почему-то обрадовало. Не нужно будет снова включать англо-турецкий переводчик на телефоне. Будто мы с ним и далее собирались общаться, ага. Я изобразила благодарную улыбку и кивнула.

– Спасибо! – на негнущихся ногах я подошла к струям пресной воды из душа, сменив отошедшую в сторону грузную женщину в бирюзовом купальнике. Смыв с себя морскую соль, я обернулась, чтобы обуть оставленные перед купанием у лестницы сланцы, и с легким сожалением обнаружила, что парень снова исчез.

Милка стояла чуть поодаль и не отрывала от меня любопытного взгляда.

– А у тебя губа, смотрю, не дура, – задумчиво прокомментировала она. Я почему-то покраснела, но поспешила сделать вид, что не понимаю, о чем она.

Подруга засеменила за мной, когда я, сняв с себя спасательный жилет, медленно стала подниматься на верхнюю палубу, на этот раз очень аккуратно держась обеими руками за перила – оступись я в третий раз, можно было бы смело кидаться прямо с борта на дно моря, ибо большего унижения моя душа вынести уже не смогла бы. И не факт, что в случае очередного фиаско мой черноволосый ангел-хранитель вновь оказался бы рядом.

– А еще говорила, что, мол, новые отношения ей ни к чему, – не унималась Василькова. – Ну и как зовут этого красавчика?

– Без понятия, – огрызнулась я.

Не говорить же ей, что сама не прочь узнать. А вообще странно, что я не заметила этого парня раньше. Мы с Милой внимательно изучили всех пассажиров, как только попали на судно, даже, что уж греха таить, успели перемыть косточки некоторым из них. Женская сущность – она и в Турции женская. Брюнет появился словно из неоткуда.

Включили какой-то дико популярный трек, и все начали выходить на середину палубы и, чуть пошатываясь, двигать телами и орать в унисон с исполнителем. Я рисковать не стала – на сегодня мне уже хватило неосторожных движений. Кемаль, новый Милкин знакомый, тут же потащил ее на сымпровизированный танцпол, и подруга с радостью приняла его предложение. Я в очередной раз намазала обгоревшее тело кремом, расслабленно откинулась на лежак и прикрыла глаза. Жаль, что не прихватила наушники – мой плейлист подошел бы куда более кстати к такому чарующему антуражу. Внезапно солнечный свет, который заставлял щуриться даже с прикрытыми веками, померк, и я почувствовала, как рядом на лежак подруги примостилось еще одно тело. Еще даже не успев отворить глаза, я поняла, что это не Василькова.

– Дерьмовая музыка у них, – произнес низкий бархатный голос, который был мне уже знаком, и я еле сдержала начавшие подниматься в улыбке уголки губ.

– Согласна. Но у нас нет большого выбора.

– Ну почему же? – я повернула голову и успела поймать хитрую ухмылку на лице парня. Он вытащил непонятно откуда вакуумные наушники и осторожно положил мне их на голову. Я не стала возражать.

Парень нажал на «play» в своем телефоне, и меня накрыли звуки нарастающей и будто ударяющей в такт вновь разбушевавшимся волнам мелодии. Громкость была на максимуме – как я люблю. Сразу же исчезли посторонние шумы, и, закрыв глаза, я легко представила, что и люди вокруг тоже куда-то испарились. Зато я четко ощущала присутствие «Супермена» и буквально чувствовала его кожей, хоть он и не касался меня. Песня, игравшая в наушниках, вызвала мурашки. Я ее раньше не слышала, но голос исполнителя казался знакомым. Когда последний аккорд стих, я аккуратно сняла наушники и посмотрела на парня. Он полулежал рядом, оперевшись на локте и пытливо наблюдая за мной.

– Это было красиво, – прокомментировала я. – На каком языке?

Он усмехнулся и пояснил:

– Исландская группа KALEO. Многие знают их по куда более известным хитам, но эта – «Vor í Vaglaskógi» – моя любимая. Она невероятно меланхоличная, в ней есть душа.

Ой, ну что ты будешь делать. Банальщина из уст прекрасного незнакомца звучала совсем небанально. Тем более что он очень точно выразился – именно такие ощущения были и у меня от прослушивания.

– Меня зовут Лана, – решила я вспомнить правила приличия и представиться первой.

Один уголок губ парня дернулся. За наши пару очень коротких встреч сегодня я успела заметить, что это его привычное движение.

– Красивое имя. Полное? – спросил он.

Вообще по паспорту я Светлана, но мне мое имя всегда казалось слишком простым, поэтому я сократила его до Ланы, и все, кто меня знал, называл меня именно так.

– Нет, но я не люблю, когда меня называют по-другому, – ответила я.

Он удовлетворительно кивнул, но ничего не ответил. Я ждала, что он тоже назовет свое имя, но парень продолжал молчать.

– Очень приятно, Лана, а меня зовут… – с сарказмом произнесла я и вопросительно подняла бровь, как бы намекая, что тоже не прочь узнать имя собеседника.

Он снова усмехнулся и, словно назло, медлил с ответом. Вместо этого сверлил меня внимательным взглядом, и я, смутившись, поправила на голове панамку. Игра в гляделки продолжалась еще минуту. Я уже хотела выдать что-нибудь в стиле «Ну и черт с тобой, больно надо», как он наконец собрался ответить. Даже рот открыл, обнажив ровный ряд белоснежных (ну еще бы!) зубов, но нас вдруг прервали.

Загорелая девушка с очень спортивной фигурой и в довольно откровенном купальнике подошла к нам, разрушив всю интимность момента.

– Вот ты где! – громко воскликнула она, положив ладонь на плечо парня, и он мгновенно выпрямился. – Я за тобой. Тебя Али обыскался.

У нее было прекрасное английское произношение. Впрочем, у парня, имя которого я до сих пор так и не узнала, тоже. Интересно, они местные? Если так, то они выгодно отличались на фоне коверкающих самые простые слова жителей.

Девушка окинула меня настороженным взглядом, но все-таки приличия ради кивнула. Она была очень красивой, просто невозможно. Карие глаза удивительно гармонировали со светлыми волосами, которые, даже несмотря на переменчивую ветреную погоду, лежали небрежной роскошной копной. Мой мастер часто пытается добиться такого эффекта в махинациях с моими волосами, но ей это, увы, удается с трудом, да и результат держится недолго. Что понятно – с моими идеально прямыми прядями это практически гиблое дело.

Наш общий приятель окинул меня извиняющимся взглядом и поднялся с лежака.

– Позже договорим, Лана, – он подмигнул, и они вместе с блондинкой поспешно пошли к лестнице, ведущей на нижнюю палубу, тихонько о чем-то переговариваясь. Перед тем как спуститься, девушка обернулась и странно посмотрела на меня. Я почему-то смутилась и отвела взгляд, сделав вид, что всерьез сосредоточена чем-то у себя в телефоне.

Когда они скрылись внизу, вернулась Мила. На ее щеках горел яркий румянец – то ли от веселых танцев, то ли от общения с новым знакомым.

– Не надоело овощем лежать? – с легкой укоризной бросила она.

Наверняка она не видела, что буквально несколько минут на ее месте лежал тот самый «красавчик», о котором она раньше восхищенно отзывалась. В противном случае она бы не преминула засыпать меня вопросами.

– Я полностью обгорела, – я с раздражением окинула взглядом покрасневшие плечи и ноги. – Надо было взять зонтик. С моей бледной кожей это было делом времени.

Василькова с сожалением прикусила губу. Ей-то переживать было не о чем, скорее, наоборот. От природы смуглая, южный загар на нее ложился идеально и отлично контрастировал со светлыми волнистыми волосами, а голубые глаза на его фоне казались еще ярче. Я же такими данными похвастаться не могла, увы. Я всегда была бледной поганкой, и на чуть более агрессивном солнце сразу обгорала.

Внешность у меня от папы – такой же нос с небольшой горбинкой, узкий подбородок и резкие скулы. Глаза – самые обычные, серые, иногда приобретающие зеленоватый оттенок в зависимости от освещения. Прямые черные волосы, каре до плеч и челка на две стороны. На самом деле я никогда не комплексовала из-за внешнего вида, меня всегда все устраивало. Но на море мне всегда нужно было запасаться несколькими тюбиками солнцезащитного крема, а еще лучше – не вылезать из-под зонтика и гулять только рано утром и поздно вечером.

Близилось шесть часов вечера, прогулка на корабле подходила к концу, и во мне буйным цветом начало цвести беспокойство. Стало безумно важно еще раз увидеть своего безымянного спасителя, перед тем как наши дороги, возможно, навсегда разойдутся. Глупо, понимаю. Но у вас было когда-нибудь такое чувство, что вы только-только встретили человека, а вам хочется, чтобы у вашего знакомства обязательно были история и продолжение? Нечто подобное я испытывала сейчас. Я тщетно выискивала лицо парня среди всех пассажиров, но он как в воду канул. Повернувшись вправо, поймала сочувствующий Милкин взгляд. Подруга слишком хорошо меня знала.

– Я в туалет, – брякнула я.

Возможно, я выглядела жалко – туалет находился на нижней палубе, и Васильковой наверняка было понятно, что я лишь искала повод спуститься и осмотреть эту часть судна тоже. Ну не испарился же этот гребаный «Супермен», в конце концов!

Внизу почти никого не было. Рыжий парень сидел за стойкой с мороженым и о чем-то переговаривался с товарищем из персонала. Увидев меня, он сразу же выпрямился и послал мне добродушную улыбку, мол, еще чего-нибудь желаете? Я к вашим услугам! Я вежливо покачала головой и посмотрела на скамейку у боковых перил – там сидела парочка: парень с дредами и кольцом в носу и смуглая худая девушка. Они мило держались за руки, и парень близко склонился к своей спутнице, что-то шепча ей на ухо. Она хихикнула и посмотрела прямо на меня, заметно смутившись. Парень повернулся и наградил меня вопросительным взглядом. Секунду поколебавшись, я все же решилась и подошла к ним ближе.

– Вы не видели тут парня? – предприняла я попытку, надеясь, что они говорят по-английски. – Высокий брюнет с платком на руке и татуировкой дракона на груди?

Они пожали плечами, показывая, что не понимают меня. Я быстро включила переводчик на телефоне и, напечатав текст, повернула экран к ним. Они покачали головой, и я разочарованно побрела обратно к лестнице. На нижней палубе больше никого не было.

Тем временем, наверху все уже складывали свои вещи в пляжные сумки и надевали туники и рубашки поверх купальников. Экипаж корабля объявил о скором прибытии на берег. Милка уже упаковала наши скромные пожитки в холщовую торбу и, оставив все добро на лежаке, снова переговаривалась в сторонке со своим блондином. События между этими двумя развивались стремительно, потому что его огромная ладонь с выгоревшими волосками уверенно покоилась на бедре подруги, и она отнюдь не возражала.

Я хмыкнула, но, естественно, ничего не сказала. Их дело, главное, чтобы потом Василькова снова не плакалась, что встретила парня, а он оказался очередным козлом.

Ей почему-то постоянно не везло в личной жизни. Один ее бывший чуть не кинул ее с кучей долгов и проблем, пытаясь скрыться от какой-то мутной группировки, но, к счастью, его вовремя поймали, и Мила потом еще долго восклицала, что вот еще чуть-чуть – и вся ее жизнь покатилась бы в пропасть. Кстати говоря, полицейский, который поймал негодяя и помог ей со всеми бюрократическими заморочками, впоследствии оказался на его месте. В том плане, что они даже начали жить вместе, пока в итоге не выяснилось, что он женат и у него маленькая дочь. Василькова потом приперлась ко мне с бутылкой текилы и чуть не спалила мне квартиру, собираясь провести ритуал по сожжению всех фоток и оставшихся в ее жилище вещей этого «ушлепка».

Глядя, как теперь подруга доверчиво льнет к белобрысому турку, я надеялась, что она трезво оценивает шансы этого курортного взрыва гормонов и просто ловит момент, чтобы потом было о чем вспоминать холодными серыми днями в большом северном городе.

А ничего, что я сама не могла выкинуть из головы брюнета, с которым совсем недавно обсуждала музыку и которого даже одного часа не знала? Все сведения, которые у меня имелись, – это то, что у него прекрасная координация, эффектная внешность, приятный голос и хороший английский. Что ж, оказалось, что этого достаточно, чтобы запасть в душу такой легкомысленной девице, в которую я, к своему собственному удивлению, превратилась. Это все магия момента и романтика окружающей обстановки – тряхнув головой, убедила я себя.

Однако, когда мы сходили с трапа на берег, я все же не сдержалась и еще раз повертела головой по сторонам. Вокруг было полно брюнетов, и, не спорю, – каждый второй подходил на главную роль в какой-нибудь турецкой мыльной опере, но «моего» не было.

Рано утром на следующий день мы уехали в Стамбул на два дня, а потом наступила пора прощаться с гостеприимной солнечной страной. Мы надеялись, что это не последний наш визит сюда. Турция открылась нам с совершенно необычной и прекрасной стороны.

Уже сидя в самолете, который пролетал над пушистыми кудрявыми облаками, я откинулась на спинку сиденья, заткнув уши наушниками, и медленно листала плейлист в телефоне. Палец замер над недавно добавленной красивой балладой на исландском языке, и я нажала на кнопку проигрывания. Я не понимала, о чем там поется, но на душе почему-то стало неспокойно и муторно, будто исполнитель делился самым сокровенным и болезненным, чем-то потерянным навсегда. Мне казалось, что частичка моего сердца тоже навсегда осталась среди простора синих волн и криков чаек. Стало совсем тоскливо.

Милка спала. Я повернула голову к окну и вскоре тоже заснула. Мне снился взгляд черных глаз, который беспокойно блуждал по моему лицу, и чей-то голос, глухой, словно из-под воды, спрашивал: «Куда ты пропала, Лана?»