Читать книгу Хроники Белого Тигра - - Страница 10

Глава 2 “Странное знакомство”
2.5. Правда об эволюции

Оглавление

Во имя древних лесов! Зачем, я спрашиваю, столько идеологий и технологий,

если результат получился убогий?

(Теко́ миру людей)

__________

Гле́нда и Теко́ долго махали вслед удаляющимся фруктовым деревьям, одно из которых осталось с ними. Затем, полностью отдышавшись после древо-тигриных скачек, архивариус и натуралист перекусили свежими плодами, умылись в холодном ручье, что огибал по кругу центр жемчужного леса, и стали оборудовать территорию для фиксации сведений о человеческом мире. (“Двустороннее зеркало! Вот же ж блямба белоновозная! И манит, и страшит!” – размышляла девушка.) Сначала установили треногу с самопишущейся картиной. Сей артефакт работал козырно: на холст наносилось не просто изображение, а эмоция увиденного. Белые тигры прекрасно знали, что такое фотография, но в их вселенной, в отличие от людской, она применялась редко и считалась мертвецким изобретением. В том смысле, что его, конечно, использовали для фотографирования отвёрток, новых штор или диплома об образовании, то есть бытовой ерундистики обыденных будней жителей Ло́твона. Важные события запечетлевались с помощью картин, создающих самих себя и отображающих каждую деталь происходящего момента. Получающееся изображение жило и чувствовало. Самопишущаяся картина в мире грёз, как называет Ло́твон Теко́, доводится сладкой парочкой для хронологии, являющейся неким аналогом истории, общепринятой в человеческой вселенной. От истории хронология выгодно отличается тем, что прошлое в ней зафиксировано крайне сухо: дата и непредвзятое, безоценочное описание, недопускающее даже малейшего намёка на интерпретирование. Белые тигры не терпели, когда субъективная мораль высасывалась из когтя и подавалась под соусом якобы авторитетных комментариев к реальным событиям. Их логика объяснялась довольно просто: пусть читатель ознакомится с нейтральным хронологическим повествованием и составит собственное, личное и самостоятельное мнение. “Чтобы научиться делать правильные выводы, нужно сначала делать неправильные выводы!” – главным правилом, царившим в тигрином обществе, было не навязывание мнения, а развитие аналитических способностей каждого индивида. Если же кто-то желал высказать свой взгляд на событие из хронологии, то создавал научный труд под своим авторством, где мог строить абсолютно любые теории заговоров без претензии на истину в последней инстанции.

– Я завораживаюсь самопишущимися картинами! В другой жизни я бы, наверное, занялась изучением и созданием подобных артефактов! – Гле́нда провела тыльной стороной ладони по треноге, на которой примостился чистый холст, заприметив боковым зрением, как весёлый фруктовый исполин, примостившись шагах в двухста, принялся выплетать из собственных прутиков лукошко.

– Эта картина запомнит всё: она станет беспристрастным очевидцем, зафиксирует эмоции, а сие, собственно, самое важное, ибо читать о событии – одно, а являться его участником – совсем другое! – парень знал, что сейчас самопишущаяся картина габаритами чуть меньше, чем его заплечная сума́, но при необходимости просмотреть детали, она способна увеличиться до размера кроно-дома.

– Сколько… – девушка запнулась, увидев вихрь в половину своего роста, по форме напоминающий песочные часы, – сколько событий можно нанести на один холст?

– Пятьсот, – Теко́ убедился, что тренога надёжно сцеплена с землёй, и, воззрившись на порывистое круговое движение ветра, прокомментировал явление, бывшее для Гле́нды в новьё. – Сия ветряная “воронка” есть признак того, что границы времени меняют структуру.

Белая тигрица открыла тканевую суму́, что составляла её поклажу, и резко замахала руками:

– Да отстань ты от меня!

– Не обижай малыша, – ухмыльнулся молодой силач. – Эта подвижная штуковина – листик-мимикрия. Пощекотал тебя немного, а сейчас полетает, чтобы размяться, и вернётся. Он поможет нам укрыться от человеческого взора.

– Листик? Размером с походную палатку? Как ты умудрился его так компактно упаковать? – Гле́нда, разведя руки, шокировано наблюдала за бурно носящемся по лесу “отрезом ткани”.

Тигр не мог упустить шанс блеснуть эрудицией перед чрезвычайно сильно нравящейся ему девушкой. Оказывается, свойство мимикрии ещё пару лет назад приписывалось исключительно насекомым и в крохотной степени животным, пока “громадный молодчик с мозгами”, как прозвали Теко́ профессоры из учёного совета, не вычислил дерево с листиками-мимикриями. Парень забубенил целое расследование, на кое его вдохновили резко меняющаяся численность древесных обитателей в проведываемых им лесах и фруктовые бегуны. Возникла мыслишка, что передвигающихся исполинов больше, нежели один вид. Белый тигр практически без сна провёл неделю в месте, где он обнаружил подозрительную убыль и прибыль древ. Умение терпеть короткий дискомфорт сторицей окупилось, и натуралист подстерёг целый “корненожный отряд” размером с полстадиона, семенящий мелкими шажочками. Хитрецы пригнули кроны, став чуть ниже, чем основной массив, чтобы издалека не было видно их передвижения, выстроились в рядок и примкнули к местному лесу. Они идеально скопировали манеру роста новоиспечённых соседей, а затем махом сменили облик, став близнецами здешних старожил. Больше всего тайного наблюдателя поразили листья, которые точно парашютики-хамелеоны окаймляли ствол. Каждый лист – это не отдельно стоящие листочки, а широкий кусок материи, обладающий способностью к мимикрии, то есть талантом принимать облик и форму части кроны. Теко́ выяснил, что отличить копию от оригинала возможно лишь при ближнем и дюже дотошном рассмотрении. Деревья перебегали с места на место целым гуртом. Перемещение они всегда начинали внезапно. Движения стволов были скорыми и ловкими. В общем, отследить или хотя бы спрогнозировать путь сих исполинов являлось абсолютно нерешаемой задачкой. Мимикряшки делали то, что хотели. Пожелалось “переехать в другой лес”? Раз! И готово! Присутствие своё белый тигр выдал мимикриционным деревьям нечаянно, ляпнув вслух: “Древа-то прям, как я! Легки на подъём!” Несколько крон резко повернулись к нему, уставив ветви, точно руки, в боки. Один исполин озорно зашелестел и даровал Теко́ листик-мимикрию размером, как точно подметила Гле́нда, со вместительную палатку.

– Подожди-ка! – девушка удивлённо расширила глаза. – Данный летучий прибамбас нам выдали из закромов научного совета, а это значит, ты отдал уникальнейший артефакт, чтобы пользоваться могли все. Но никто не знает о твоём достижении! Даже я не знала до сегодняшнего дня, а я, между прочим, архивариус! Визуальная память подсказывает мне, что я встречала наименование “листик-мимикрия”, но предыдущий владелец в документах не значится. Несправедливо!

– Гле́нда, а что важнее? Гордыня в виде публичной похвальбы или свет, который идёт от действа? Да, официально листик-мимикрия принадлежит учёному сообществу, но свет, идущий от поступка, мой. Его нельзя присвоить! Ладно, на чём я остановился? Короче говоря, лист, складывающийся на манер ткани, прочен и вольнодумен, – парень замахал рукой, призывая порхающего, аки бабочка, проказника к себе. – Поэтому я сомневаюсь, что его со стопроцентной уверенностью можно назвать артефактом. Он больше на подростка смахивает! Все нервы профессорам измотал свои гонором! То гулять, не спросясь, улетит, то до поздней ночи где-то шарохается, то экстракта хлорофилла, из люцерны сделанного, перепьёт. В общем, не справился с листиком-мимикрией научный совет! Думается мне, его нам с тобой на воспитание передали. Так что нянькать будем!

– Я знаю, что деревья разумны, но чтобы обладала сознанием их часть, – тигрица плавно повела левым плечом, – такое слышу впервые!

– Многие, кажущиеся размышляющими, на самом деле лишь делают вид, что думают, – Теко́ шутливо боролся с подлетевшим листиком-мимикрией, которого защитное энергетическое поле не воспринимало, как угрозу.

– Вы точно два юнца! – девушка пыталась переварить услышанное.

– Как бы тебе объяснить… – белый тигр посерьёзнел, а его номинальный соперник распрямился и стал похож на ровную тонкую камуфлирующую стену. – Ум не в том, чтобы делать хорошее. Ум – это не делать плохого.

Теко́ подытожил: “Гле́нда, пойми, нельзя уравнять всех исключительно по признаку способности шевелить мозгами. Живое думает, но приоритетнее то, что оно делает! Если на выходе лишь гадство, то ума здесь нет и в помине! Эволюция – это не строгая вертикаль: от тупого к дохренища смекалистому. Визуально она больше похожа на корни наших древ, разрастающихся в большей степени по горизонтали, поэтому лучше жить по чётким инстинктам, чем по творящему зло разуму”.

Тень, не желая быть снова отброшенной энергозащитой, во время диалога исследователей держалась поодаль. Речь белого тигра она не понимала, поэтому ничто не отвлекало от сосредоточения на единственном зловещем помысле: “Скоро начнётся охота не ради насыщения пищей, а для сохранения баланса”.

Хроники Белого Тигра

Подняться наверх