Читать книгу Хроники Белого Тигра - - Страница 20

– Самопишущаяся картина, не покладая красок,

фиксирует эмоцио. Почему она не доверяет рациональному?

– В облике эмоций является чуйка.

(Гле́нда и Теко́)

__________

Местность за вулканом и озером О́мел напоминала радугу: леса сменяли друг друга и шли дуговыми полосами. Деревья средних лет чередовались с младой порослью, а те, в свою очередь, граничили с древними исполинами. Теко́ не удивлялся сему соседству, ибо считал, что детство и преклонные годы – грани, обрамляющие жизнь. Я́рым доказательством тому служит глаголенье детьми мудростей, присущих старцам, и периодическая лёгкая придурь взросляков, которая сводит до атомов подступающую дряхлость, изгоняя её как мелкое насекомое. Парень припомнил стёбное чувство юмора своей прабабушки. Будучи ребёнком и находясь в кроно-доме, он услышал её грозный рык.

– Теко́, грибнявый леший тебя подери! А ну ка иди сюда! Глянь, что натворил! – взрослая тигрица сердито кричала с улицы. Мысли выскочившего из дома юнца бешено роились, припоминая какая проделка могла ввести прабабушку в гнев.

– Что я сделал? – тигрёнок опустил глаза и притих.

– Ничего! Я просто пошутила! – весело ответила тигрица в годах. За всю свою жизнь она ни разу не ругала мальчика, заслуга тому – умопомрачительное терпение. Прабабушка обладала невероятно сильным характером и могла исподлобья воззриться своими синими глазами на прохожего так сурово, что тот испытывал резкое желание в сей же момент провалиться под землю, затем шарахался в сторону и ретировался со скоростью шального ветра. Многие обходили кроно-дом женщины стороной, но Теко́ знал, что она так шутит. “Странно…” – осудил бы кто-то. “Молодо и дерзко!” – парировал бы Теко́.

Белому тигру не нравилось, что их дорога пролегала точнёхонько мимо места, где тени должны были охотиться на водяных оленей. “Потратить столько нервных клеток, чтобы отделаться от хищников, и самим же теперь переться к ним на встречу! Вот древа угорают! Неужто нельзя в другом месте забубенить временно́й разлом? Или я теперь зверям – нянька? Без меня пропадут, сиротки?” – парень злился, поэтому мысленно проговаривал своё негодование, дабы сначала визуализировать его, а затем сжечь на костре принятия. Вначале по мозгу белого тигра разлилось чёрным ядом сетование на несправедливость сотворения миров. Теко́ позволил негативу плескаться по всему черепу, чтобы его сгусток расползся внутри головы и концентрация понизилась. Когда в черноте появились светлые полосы, тигр сфокусировал своё внимание на них, умозрительно расширяя и вытесняя отравляющую желчь. Уныние холодной змеёй вползло в сознание, и приключенец боролся с самим собой за оптимизм. “Наверное, дьявол и всевышний, кем бы они не были, всегда будут перетягивать душу, как канат в разные стороны”, – силач вспомнил, как юношей участвовал в подобных соревнованиях. “Моя команда всегда побеждала!” – эхо памяти подкидывало нужные намётки. Иногда молодой гений обижался на жизнь и подобные проблески хорошего помогали выгрестись из депряснячка. “Психика – сложный музыкальный инструмент. И либо я подчиню его себе, либо нервам кранты, и ум станет горем. Давай, вера, возвращайся! Без тебя я хочу уже бросить исследование чужеродного мира людей, прикончить мерзкие тени и послать к чертям двусторонние зеркала, самую дебильную затею исполинов от начала творения Ло́твона!” – железной волей парень возвращал присутствие духа. Теко́ неожиданно припомнил, что прабабушка никогда его не критиковала. Лишь однажды она сделала ему замечание по поводу выпирающего живота.

– Напряги мышцу и не расслабляй её, держи тонус, не распускай пузо! – серьёзно произнесла женщина.

– Чем я могу помочь телу? – спросил ребёнок.

– Качай пресс! – взрослая тигрица придвинула к правнуку табурет из махагониевого дерева, которое моментально регенерировало, поэтому охотно (Если, конечно, хорошенечко его попросить!) делилось с тиграми древесиной для изготовления мебели. Мальчик сел, зацепился пальцами ступней за самую нижнюю ветку кроно-дома, опустил корпус тела назад, затем силой мышц живота поднял его. Это оказалось сложнее, чем он думал первоначально.

Теко́ припомнил, что с изначальной (масштабной) прокачкой психики на позитивный лад, занявшей десять лет, дела обстояли точно также, как и с прессом. Годами тот, кого с детства величали вундеркиндом, приучал мозг фиксировать внимание на счастливых крупинках бытия, из коих воздвигнулся маяк для души, не позволявший захлебнуться печалью. Со стороны весельчак и балагур мог смотреться вечным дурачком на позитиве (Из-за физической мощи парня никто не решался высказывать такое мнение вслух!), а по факту он лютым усилием воли научил себя не выживать, а проживать выпавший жребий. “Жизнь есть субстанция субъективная. В ней нет логики. Нет истины. Наличествуют мнения, отравляющие нам жизнь, помогающие нам жить. Лично я выбираю второе!” – резюмировал внутренним голосом Теко́, и морок довлеющей хандры пошёл на спад.

– О, как! – Гле́нда вырвала философа из марева рассуждений. Он оглянулся по сторонам.

– Глупая и бессмысленная жестокость! – силач воззрился на окровавленные тела. – Убивали для удовольствия, не только для еды.

– Мне их так жалко! – архивариус медленно опустилась на колени, рассматривая мёртвую тушу, бок которой был разодран. – В иных обстоятельствах я бы не смогла вынести вида выпирающих деформированных внутренностей, но сейчас испытываю горечь и вину за то, что тени оказались здесь. Именно я направила их сюда, с маху шибанув энергополем.

– У нас не было выбора. Либо хищники порубали бы на куски меня и тебя, либо – водяных оленей, – белый тигр присел рядом с подругой, – но я, конечно, не думал, что звери выкосят всю стаю.

– Животные выходят на охоту лишь ради утоления голода. Поведение же теней атипично. Насытившись, они принялись разить беспричинно, – Гле́нда сочувственно коснулась рукой тоненького копытца мёртвого оленёнка.

Теко́ мягко провёл согнутыми пальцами по предплечью тигрицы: “Иногда ты казалась мне ледяной принцессой, равнодушной к моим отлучкам в глубины лесов”. Эпизодически я специально рисковал жизнью, например, вторгался с исследованиями в места обитания львов, гепардов, пантер, не страшась смерти и даже провоцируя её, рассчитывая, что моя гибель расскажет больше, чем мог бы я. И после совершённого мною, глупого, как я теперь понимаю, трындеца ты поймёшь, как нравилась мне, но будет уже поздно. Вот такая романтика с прибабахом! Правда, так размышлялось лишь в пору лихой максималисткой юности. Однажды, пума здорово разодрала мне руку и поубавила спесь. Шрама не осталось, но гонор пришёл в норму. Это был хороший урок! А ещё я злился на тебя. Ты фыркала, думая, что я забочусь только о скорости бега и объёме мышц. Завидовала успехам в обучении, считая, что мне просто везёт. При этом говорила окружающим, что я – гений. Я не знал, как тебя понять! Ты была, аки пацан-приятель, который шутил обо мне при мне же, не прими за тавтологию, при этом затыкала рот любому, кто пытался высмеять меня. С самого детства так было! Первый раз мы увиделись, когда нам было лет по шесть. И с тех пор, ты – моя тигрица. Даже любовь – не такое всеобъемлющее понятие, как то, что творится между нами. Мы переругиваемся, ссоримся, критикуем друг друга… Наверное, там где есть конфликт – есть и развитие. Ты – моя совесть, а совесть говорит не только хорошее. Я – твой мотиватор, и в заднице у меня не шило, а стадо ёжиков, поэтому ты не узнаешь даже подобия стабильности, всегда будет пороховая бочка. Но обещаю, она будет крайне интересная! А теперь расслабь своё сердце, иначе запаса нервов не хватит до окончания похода. Река крови, омывающая подступь к амбровым исполинам, созданная тенями, настойчиво вещает, что не завершить исследование мы не имеем право.