Читать книгу Слезы императора - - Страница 8

«Детство – это то, что мы потеряли во времени, но сохранили в себе.»

Эльчин Сафарли

Мэтт

Спустя столько лет безуспешных поисков оберег нашел меня сам.

Эта простая мысль набатом бьет по моей голове, идеально совпадая с ударами сердца. Не в силах оправиться от первоначального шока, я вынужден проигнорировать вопрос симпатичной соседки и заставляю себя оторвать взор от камня. Поворачиваюсь к окошку иллюминатора, оттягивая похолодевшими пальцами ворот джемпера, тугим кольцом сковавший шею. Меня буквально душат вопросы. Миллион вопросов пчелиным роев проносятся в голове, рвутся с губ, жаждут вырваться наружу, и в какой-то момент я почти теряю самообладание. Но инстинкты работают безотказно, возвращая меня в режим самосохранения. Выдавать себя нельзя, пока я не выясню все до малейшей детали.

Все длится долю секунды, и я надеюсь, что девушка не обладает навыками нейролингвистического программирования, иначе она рассекретит меня раньше, чем я успею подумать об этом.

– Не думаю. Но вас я определенно успел запомнить, как и горячее прощание с парнем в зоне регистрации, которое наблюдал весь аэропорт, – мой голос звучит неожиданно низко и хрипло. Я намеренно вызываю в ней чувства стыда и неловкости, чтобы стереть свои собственные ошибки, которые чуть не совершил минутой ранее. И мне определенно это удается. Брюнетка тушуется моментально, вся напускная бравада смыта ярким румянцем, постепенно заполняющим ее точеные скулы и переходя на шею. Никогда такого не видел. Крошка явно не ожидала такого поворота.

– Я не… Не понимаю, что вы имеете в виду, – продолжая так мило краснеть, она отрывистыми движениями освобождается от верхней одежды. Любопытно, насколько глубоко по телу способен распространиться этот румянец, шальной мыслью проносится в моей голове.

– Все нормально, успокойся, – примирительно вскидывая ладони вверх, незаметно перехожу на «ты». – Это был твой парень?

– Нет, – как-то быстро отвечает «Снегурочка». – Бывший парень. Мы давно расстались, – добавляет она, выстрелив в меня испытующим взглядом.

– Но он, по всей видимости не теряет надежды, – лениво выгибая бровь, продолжаю отстраненно за ней наблюдать.

– Мне безразличны его надежды, – отрезает девушка, поджимая пухлые губы.

– Все, что ни делается, к лучшему, – философски заключаю я, положа руки на подлокотники кресла. Брюнетка периодически касается камня на своем запястье, поглаживая его грани мягкими подушечками. Кто ты такая, черт возьми, и откуда у тебя мой оберег?

– Как тебя зовут? – фамильярно спрашиваю я. Мне важно это знать, и ради своей цели можно пренебречь хорошими манерами.

– Не помню, чтобы ты представлялся, – дерзко произносит девушка, откидывая назад часть блестящих темных волос.

– Мэтт Янг, – протягиваю руку, пристально глядя прямо ей в глаза.

– Эльза Уотсон – без тени улыбки представляется красавица, несильно сжимая в ответ миниатюрной ладошкой. Уже убирая руку, я внезапно касаюсь пальцами прохлады кулона, и слабый электрический заряд обжигает меня, заставляя резко отстраниться.

– Ваше украшение бьется током, – я стараюсь пошутить, слегка поморщившись. –Необычный камень. Как называется?

Эльза медлит с ответом, вынуждая меня внутренне напрячься в ожидании.

– Я выиграла его на уличной ярмарке на Рождество, – спустя минуту нерешительно объясняет она. – Забыла уточнить название.

Я подозрительно прищуриваюсь, блуждая по ее лицу в поисках правды или фальши. Мне кажется, или она на самом деле исказила информацию? Ответ прозвучал слишком поверхностно и нелепо, отмечаю про себя с недовольством.

– Любой драгоценный камень обладает определенными свойствами, и способен передавать их своему хозяину. Некоторые из них обладают даже магической силой. Не учитывать это безрассудно и опасно, – осторожно вывожу ее на откровенность, изучающе разглядывая побледневшее лицо девушки. – Ты действительно не знала об этом?

– Ты сейчас серьезно? – она слегка подается вперед, шоколадные радужки почти заполнены расширившимся зрачком. Я напугал ее, осознанно. Но отчасти сказал правду.

В свое время меня предупреждали об особенностях такого подарка. Я досконально их изучил.

– Я лишь хочу сказать, чтобы ты была осторожней с подобными украшениями, и помнила про особенности страны, в которую летишь. Там существует целый культ поклонения таким оберегам. Иногда наличие камня у человека говорит само за себя.

– C моим кулоном что-то не так? – Эльза скептически уточняет, с долей недоверия и иронии глядя на меня из-под длинных ресниц. Наивная малышка, или хочет казаться таковой. Мне еще предстоит это выяснить.

– Я сказал то, что сказал. Просто будь осторожней – небрежно заканчиваю я, решив более не морочить ей голову прочим мистическим бредом. Верить в него или нет, она в конце концов скоро решит сама. Я уверен в этом.

Проверено на личном опыте.

- Я тебя услышала.

Эльза невозмутимо кивает и, полоснув по мне подозрительным взглядом, отворачивается, утыкаясь в свой гаджет. Закинув ногу на ногу, она поправляет подол легкого хлопкового платья цвета морской волны, едва доходящего до колена. Рукава-фонарики обнажают изящные руки, не обремененные браслетами и цепочками, которые так жалуют молодые девчонки. Не могу сдержать ироничной ухмылки. Снегурочку ждет жестокое разочарование по прилету в Шанхай, и она будет еще долго корить себя за неуважение и легкомысленное отношение к местным погодным условия Дальнего Востока.

Уверен, что следующие часы, проведенные рядом, она потратит на размышления об адекватности моей психики. Мне все равно. Главное, что волнует меня в данный момент – это черничный аметист, который так удобно расположился в выемке ее запястья. Блестящий кварц редкого цвета с гравировкой на одной из сторон. В отличие от молодой особы, я владею всей информацией о нем, вплоть до мельчайшей царапины, если есть таковая. Камень издевательски мерцает в яркой подсветке салона, неустанно притягивая к себе внимание проходящих мимо пассажиров. Воспоминания о том, как я впервые увидел кулон тем злополучным летним днем, знаменующим собой долгожданный праздник моего пятилетия, предательски всплывают в памяти, опаляя внутренности жарким пламенем…

22 года назад,

Циньдао, провинция Шаньдун,

Китай

Теплое полуденное солнце струится непрерывным ванильным потоком из распахнутого настежь высокого двухстворчатого окна в моей крошечной спаленке. Озорные лучи поочередно прогуливаются по поверхности вещевого шкафа, задерживаются на детском столике с письменными принадлежностями и, наконец, останавливаются на моем сонном лице. Щурясь от его ярких бликов, я лениво потягиваюсь и внезапно распахиваю глаза. Уже сегодня! Сегодня мне исполняется пять лет, мой самый долгожданный и любимый праздник. Отбрасываю одеяло и со всех ног мчусь в гостиную, на ходу натягивая домашние тапочки.

– Мама! Мааааама!! – кричу во весь голос, не боясь разбудить ее и потревожить домашних питомцев – годовалую собаку породы акита по кличке Бут и волнистого попугайчика Ину. Вскоре дружелюбный пес уже взвизгивает вместе со мной, кружась и подпрыгивая вокруг. Мама подходит ко мне со спины, закрыв глаза чуть шершавыми сухими ладонями. В ответ я резко оборачиваюсь, изо всех сил обнимая ее за шею, вдыхая сладковатый родной аромат. Запах можжевельника и апельсина заполняет ноздри, и я чувствую, как меня переполняет абсолютное счастье, безмятежное и невесомое.

– Сынок, с днем рождения! – мама покрывает легкими поцелуями мои щеки и плечи, ерошит пушистые волосы на макушке. – Смотри, что я тебе принесла.

Она достает из кармана домашнего халата что-то круглое и блестящее. Я заинтересованно слежу за каждым движением, норовя поскорее получить подарок в руки.

– Это камень-оберег, Ам. Он сохранит и убережет тебя от зла и несчастий, – она внимательно вглядывается в мое лицо, призывая сосредоточиться. – Пусть он всегда будет с тобой, никогда не снимай его, слышишь?

Я согласно киваю, позволяя ей надеть его мне на шею. Щупаю медленно пальчиками, натыкаясь на необычный иероглиф на обороте.

– Что это за символ, мам?

– Это иероглиф, помнишь? Он означает твое имя, сынок. Этот камень сделан специально для тебя, – она поднимает меня на руки и утыкается носом в щеку.

– Правда? Это только мой камень, мама? – я удивленно восклицаю, широко улыбаясь. – И никто не сможет отнять его у меня?

– Только твой, – улыбаясь в ответ, кивает она. – Никто не заберет его у тебя, только если ты сам не отдашь, – добавляет, помедлив минуту.

– А папа сегодня придет?

– Обязательно придет, сынок! Как же он может не поздравить тебя? – она невозмутимо щелкает меня по носу и кружит по комнате. Я радостно кричу, умоляя ее не останавливаться.

Мы завтракаем и идем гулять на набережную, прихватив с собой за компанию неугомонного Бута. В моей левой руке находится связка разноцветных воздушных шаров, в правой – рожок вишневого мороженого, соком от которого я успел измазать добрую половину лица. Мамочка шагает рядом, время от времени поправляя съехавшую на бок полосатую панамку. Вдалеке мягко шумит Желтое море, и его волны неустанно слизывают следы от таких же как мы гуляк, оставленные теми на горячем крупинчатом песке.

– Ам, хочешь пить? Я схожу куплю воды, подождешь?

Она указывает мне на витую железную лавочку под сенью дерева.

– Я быстро, не заскучаешь? – она снова целует меня и ласково проводит по скуле от виска до подбородка, слегка прищипывая пухлую щечку.

– Неа.

Деловито усевшись на место, я доедаю свое лакомство, отрывисто раскачиваясь на лавочке как на качелях.

Я не помню, сколько времени просидел в одиночестве в тени дерева, пока не услышал пронзительный крик женщины и несколько рваных громких звуков, оставляющих короткое эхо после каждого. Резко обернувшись, я вскакиваю с места, испуганно мотая головой по сторонам. Мне стало резко страшно и холодно, не смотря на летний зной и палящее августовское солнце.

– Мам?

Бегу в сторону ларька, куда недавно ушла мама. Шарики выскальзывают из моей руки, быстро поднимаясь в небо все выше и выше, но я не замечаю. Мне нужно срочно найти маму.

– Мамаааа!

Я вижу ее, лежащей на земле в окружении трех мужчин, одетых в черное. Один из них поднимает голову и решительным шагом направляется прямо на меня. Резко дергает за руку и тянет к остальным, грубой ладонью больно закрывая мне рот. Я дергаюсь и мычу, трепыхаясь в руках незнакомца, умудряясь укусить того за большой палец. Выругавшись, он ослабляет хватку и выпускает меня из рук, но напоследок срывает с шеи подарок мамы – мой личный оберег от зла.

– Отпусти! Отпусти меня!! – кричу изо всех сил, привлекая внимание немногочисленных гуляющих. Мужчины в черном скрываются за магазином, оставляя меня одного, заплаканного и осиплого от крика.

– Мамочка, – шепотом зову я, подбегая и хватая ее за упавшую на землю потяжелевшую руку. Она молчит, с закрытыми глазами продолжая лежать на грязном песке в неестественной позе.

– Мама, просыпайся! Посмотри, я измазал тебя мороженым, вставай!

Все ее платье испачкано багрово – красной краской, которую я принимаю за фруктовый джем из рожка, оставленного мной на железной лавке.

Какие-то чужие руки отрывают меня от матери, не обращая внимания на плач и безостановочные попытки вцепиться в ту за все, что попадется – спутанные волосы, уже ставшее влажным и алым грязное платье, объемную пляжную сумку на хрупком плече…

Меня сажают в машину, куда-то везут, но от шока и боли я ничего не соображаю, липкими ладошками стирая с лица соленые слезы.

Тем днем, восьмого августа, мне исполнилось пять лет.

Наши дни

Выныриваю из мучительных воспоминаний, по крупицам вплетая реальность в чуть замутненное сознание. Всего один взгляд на до боли знакомый камень, и как много воскресших страданий. На самом деле в тот роковой день украшение не пробыло у меня и суток, но дело совсем не во времени. Имеет значение сама суть этого кулона, и нетленная память о дарителе.

Отца тогда я так и не дождался, хотя понимал, что он все равно был не в силах вернуть мне маму. Он появился в моей жизни спустя несколько дней, когда я уже мало-мальски смог оправиться от первоначального ужаса. Отец и раньше нечасто удостаивал нас своим присутствием, и будучи совсем несмышленым ребенком, я не понимал причин такого отношения к своей семье. Уже гораздо позже, когда мне нашли приемную семью, пожилую одинокую пару, меня стали постепенно посвящать в тайны родной династии, но к тому времени я уже стойко ненавидел отца, сделав это своей основной привычкой. Я не мог простить ему гибель матери, как не мог понять и постоянных отлучек, и равнодушно-холодных встреч между ними.

Посещая меня раз в три-четыре месяца, он снисходительно взирал на меня свысока, словно император на челядь, и нес невообразимую ахинею про величие и чистоту нашего рода.

Но все же я отдаю ему должное, поскольку лишь с помощью отца я смог найти тех подонков, которые лишили меня единственного дорогого человека. Мы с мамой подверглись нападению так называемой преступной «тройки» – организованной группы глобальной сети триад, но истинную причину такого вероломного убийства невинной женщины средь бела дня так и не удалось выяснить. Я с трудом поверил в то, что неполная семья без обширных связей и с довольно скромным доходом стала объектом для ликвидации китайской мафиозной структурой, но свою долю мрачного удовлетворения при виде казни подонков и их предсмертной агонии однозначно урвал.

Во время одного из посещений отец поведал мне одну любопытную местную легенду, которая проливает свет на происхождение и особые свойства аметиста, а также его связь непосредственно со мной. По его словам, тот самый иероглиф, который увековечен на древней драгоценности, является моим личным символом и обозначает имя, с которым я пришел в этот мир. Имя, которое дали мне родители. Имя, которое несет в себе коллаборацию нескольких значений – года дракона, определенных лунных суток и одной из четырех священных стихий.

Но как бы этот волшебный камешек не был мистически ко мне привязан, его все же удалось украсть, вопреки словам матери или выдержкам из преданий. Почему он решил вернуться ко мне таким странным способом, через незнакомого человека, на другом континенте? Связано ли его загадочное возвращение с крылатым огнедышащим животным из одноименной легенды, в честь которого назван будущий год? Очередной вопрос из миллиона.

Что ж. Находиться в воздухе нам предстоит больше десяти часов, и будь я проклят, если не заставлю сидящую в соседнем кресле очаровательную американку ответить хотя бы на один из них.