Читать книгу Два поцелуя. И ветер. В лицо. И смех, и слёзы, и… (18+) - - Страница 7

Метель улеглась так же внезапно, как и началась. Свежий снег, присыпавший лыжню, был сухой и совершенно не скользил под набегающими на него лыжами, лишь, искрясь в последних лучах заходящего солнца, с шуршанием осыпался в продавленные лыжами ямки.

Георгий остановился, перевёл дыхание и, проклиная мысленно пургу, задержавшую его, огляделся по сторонам. Обступавший с обеих сторон вырубку, по которой шла лыжня, лес – начал редеть. Впереди его путь пересекала речка, петлявшая по лощине. За ней километрах в пяти – шести за снежной целиной шла дорога, накатанная тракторами и лесовозами. По ней прямой путь на его Сосновку, за полтора часа можно добраться, а если ещё кто-нибудь подвезёт…

Сгущавшиеся сумерки не смущали Георгия, в темноте он ориентировался так же хорошо, как и днём. Места знакомые, исхожены вдоль и поперёк, а пройти десяток километров до дому – дело привычное. Не хотелось только тащиться до дороги по сыпучему снегу. И съехав с пологого ската на середину застывшей реки, снял лыжи и уверенно зашагал по льду.

Хоть река и петляла, однако, шла почти параллельно дороге. А в одном месте почти касалась дорожного полотна, вот там-то и решил Георгий выбраться на «большую землю», как он сам окрестил её. Шагалось легко, лёд был слегка присыпан снегом, лишь кое-где виднелись тёмные пятна очищенного ветром льда.

Через полчаса, когда он прошёл почти два километра, стемнело. Луна была в последней фазе роста, не совсем ещё тёмное небо усеяно звёздами. Георгий любил зимние ночи, лунный свет, при котором можно читать, высоту и прозрачность неба, необыкновенную лёгкость дыхания и то радостно-приподнятое настроение, с которым он выходил из ещё спящей деревни проверять свои капканы.

Под мерный скрип снега под валенками Георгий вспомнил и Любу. Её русые волосы, заплетённые в тугую косу, и укоризненный взгляд её больших серых глаз, когда он невпопад отвечал у доски. И хоть она не была в классе первой красавицей, Георгию всегда нравилась её простота и уверенность. Рядом с ней он робел и не знал, куда деть непослушные руки. К тому, что в классе их дразнили «женихом и невестой», Люба относилась спокойно. Он же, хоть ему это и нравилось, никогда не показывал виду и всегда старался дать взбучку обидчику…

Все мысли мгновенно вылетели из головы, когда нога, не найдя опоры, окунулась в заметённую снегом полынью, и Георгий, не успев остановиться, всем телом, проламывая тонкую кромку льда, с шумом провалился в ледяную кашу.

Висевшее на груди ружьё не дало ему нырнуть с головой в первое мгновение, а через секунду он уже прочно держался за широкие лыжи, лежащие поперёк полыньи. Закрепившись, таким образом, Георгий немного успокоился и огляделся. Прежде всего, необходимо было снять ружьё и продвинуть на прочный лёд лыжи. Попеременно освобождая руки, он стянул с них мокрые шубенки, откинул их подальше. Опираясь на кромку льда и лыжи, одновременно болтая ногами, как можно дальше выбросил вверх из воды корпус. И уже плюхаясь обратно, одним движением откинул в снег ружьё. Раскинул пошире руки, замер, отдыхая и набираясь сил для дальнейшей борьбы за спасение. Не успел отдышаться, как почувствовал неприятное покалывание в ногах. И интуитивно предвидя судорогу, которая через несколько секунд скрутит мышцы ног, предпринял отчаянную попытку выбраться на лёд. Отодвинул на полметра лыжи и тут же опершись на них, сильным рывком выбросил тело до пояса из воды, и уже не останавливаясь, не обращая внимания на обламывающийся лёд, изо всех сил подтягиваясь на руках и болтая ногами, выбрался на прочный лёд.

Понимая, что медлить нельзя, с трудом стащил разбухшие от воды валенки, снял и выжал носки. Кое-как обулся, собрал вещи и, чувствуя, что начинает замерзать, побежал. Через несколько минут одежда мокрая и горячая внутри начала сковывать ледяным панцирем снаружи. Запыхался, перешёл на шаг и вспомнил о чае в термосе. Кинул в снег лыжи и ружьё, попытался снять рюкзак, – ничего не получилось, – намертво примёрз к ватнику. С досады Георгий пнул снег, и подумав, полез на не очень крутой берег осмотреться.

Не успев поднять голову над кромкой берега, тут же присел. Бешено забилось сердце; уже осторожней – выглянул и замер. Примерно в 150-ти метрах от него вдоль речки, след в след шла волчья стая. Во главе рассекал грудью снег огромный вожак, за ним бесшумно, как будто плыли по снегу, три матёрых трёхлетка, на некотором расстоянии за ними шли две самки и замыкали цепочку два годовалых переярка.

Волков Георгий не боялся, он знал о них всё, что положено знать человеку, живущему в таёжном посёлке – повадки, масти, места обитания. Не раз его брали участвовать в облаве на них. Но вот так – вблизи, он впервые увидел этих хищников, про которых слышал много страшных и интересных рассказов.

Стая не спеша, трусила мимо него, уверенно и спокойно, – как будто обкладывают и знают, что жертва обречена, мелькнула мысль. Георгий начал медленно опускаться, и в это время вожак лениво, как бы нехотя, повернул в его сторону голову… И продолжал трусить, теперь уже заворачивая полукругом к берегу. Георгий резко присел в снег, стало жарко, в висках стучало, он всё понял! Ну, конечно же! Если бы вожак неожиданно увидел его – он бы замер, сделал стойку, но он только лениво мотнул головой в сторону человека. Да и зная, их, волков, необыкновенное чутьё, трудно поверить в то, что стая не чуяла человека. Они действительно охотились, у них облава! Облава на редчайшую жертву – на человека, и человек этот – он!