Читать книгу Сальдо-бульдо - - Страница 18

2003 год.

Настал тот знаменательный день, который по теории вероятности рано или поздно должен был настать. На фирму приняли хорошенькую незнакомку. Юля. Секретарь-референт с обязанностями бухгалтера. Блондинка с ногами богини. В этом я вас как закоренелый ногист уверяю.

Сидит она справа от меня и ест в обед изысканно котлетку. И я такой весь замечательно-суровый:

– Колись, у тебя кактус есть?

– Не-е-ет.

– Сейчас будет.

И торжественно вношу кактус, защищающий от злых духов. Считалось, что кактус поглощает вредное излучение монитора, и каждый уважающий себя бухгалтер обязан на столе иметь коллекцию колючек.

Действовать по принципу: «Нет второго шанса произвести первое впечатление», – это моё. Срабатывает безотказно. Главное, заинтересовать. А Юля думала: «Какой фории ты его сюда припёр».

– А котлетку ты сама пекла?

– Бабушка…

В Караганде находится гостиница «Чайка», где установлены памятные мраморные доски космонавтам, которые жили в гостинице после полёта. Одним словом, всем космонавтам. Загадочная надпись на казахском языке привлекает внимание и возвещает всему миру, что в космос полетел новичок и опытный космонавт. В начале девяностых группа «Дюна» впечатлилась надписью и суровым бытом шахтёрского города. Так и родилась песня про Караганду, где и “жане”, “болды”, но ни слова о космонавтах. К чему это я всё… Бабушка и дедушка Юли всю сознательную жизнь проработали в авиации. Бабушка хоть и была, как говорится, от сохи, но с осанкой и величием королевы. Кремень. В гражданскую из таких получались комиссары, а в мирное время… «Дулю в карман, а сам улыбаешься», – девиз кадрового работника авиации.

Когда бабушка видела по телевизору одного депутата из космонавтов, который запомнился лишь тем, что ежегодно поздравлял с днём рождения президента и предлагал повысить пенсионный возраст, она всегда чуть вздыхала с эффектом причастности: «При посадке-то еле её отмыли». Бабушка – космос, просто космос…

Сегодня у Юли легкомысленное настроение, а завтра мы в контрах и не хило так перекидываемся любезностями. Я Юлю поддразниваю, а она зовёт меня: «Дрюнька-какафунька», – и говорит, что я получу по солнышку. Вместе мы как части настоящего чекиста: у неё чистые руки и горячее сердце, у меня холодная голова. Так и работаем.

Я, конечно, мужчина в самом соку, но для неё, похоже, сок ещё не настоялся. Мне нравятся девушки в тёмных одеждах, а эта, с позволения, красотка носит только светлые колготки.

Через год Юля получит второе высшее образование и захочет пересесть с нашего маленького катера на большой лайнер.

На прощание Юля погадала мне иголкой по руке, сказала, что я спутал ей все карты. Про карты я так и не понял. Красавица уплыла и ничего толком не объяснила.

Если бы каждый, кому я помог найти работу, сейчас бы мне скинул по доллару, я, наверное, дом на Рублёвке смог бы купить. Но я помогал найти работу абсолютно бескорыстно, ведь потом мне и работать с этими людьми, а в расчётах такие никогда не крохоборствовали. Помогая им, я помогал себе. Из рядовых работников, найдёныши, как я называл тех, кому помог устроиться, становились главными бухгалтерами и финансовыми директорами, так что наши связи закреплялись на более высоком уровне.

Про себя, конечно, лучше вообще никому ничего не рассказывать. Но я люблю поведать иногда другим людям пару в высшей степени ужасающих и леденящих душу фактов из своей биографии, чтоб не заблуждались на мой счёт. В плохое легче поверить, нежели в хорошее.