Читать книгу Райская птица - - Страница 3

Илья

Стаскиваю футболку и кидаю ее на пол. Одним движением снимаю джинсы вместе с боксерами, освобождая рвущийся на свободу член. Марина опять призывно кусает нижнюю губу, отчего мой член дергается в ответ. Поднимаю руку, немного оттягиваю подбородок, тем самым освобождаю ее нижнюю губу, провожу по ней большим пальцем, собирая влагу.

– Хочешь быть оттраханной, – не вопрос, вижу этот лихорадочный блеск, дикое желание в глазах.

– Илюша мой, – поднимает руку и проводит мягкой ладонью по моему прессу, спускаясь к паху, ласкает. – Я соскучилась, ты совсем забыл обо мне.

– Сейчас проверим, как ты скучала, – хмыкаю, натягивая презерватив на твердо стоящий член.

Указательным пальцем веду по щеке, наклоняюсь слишком близко.

– О-очень сильно, – Марина сглатывает, едва сдерживается от желания, ее голос хриплый, переходит на шепот.

Она уже полностью голая, ее соски призывно торчат. Потрясающе красивая, манящая.

Светлые волосы волнами спадают на плечи, в зеленых глазах столько жажды, огня… Беру за длинную шевелюру, притягиваю ее, впиваясь в сочные губы. Она прижимается к моей груди, члену. Тяну сильнее. Когда она наклоняет голову набок – оставляю дорожку поцелуев на шее. Слух ласкают ее стоны.

Укладываю ее на кровать, сам встаю и смотрю на нее сверху.

– Красивая.

Пальцами провожу по ее бедру, направляясь к мокрой промежности, не прерывая зрительного контакта.

– Ноги шире, – командую.

Марина беспрекословно повинуется, что меня жутко заводит. Ожидающе смотрит в мои глаза. Наклонившись к ней, оставляю на губах поцелуй и вхожу на всю длину. Без предупреждения. Марина громко ахает. Вот так.

С каждым последующим толчком она стонет, вскрикивает, вызывая во мне все больше страсти, желания, азарта.

– Ты сводишь меня с ума, Илья, – шепчет. – Да, боже, как хорошо.

Зубами прохожу по подбородку, целую в губы.

Оторвавшись, Марина жадно хватает ртом воздух, пока я как одуревший вколачиваюсь в нее.

Секс – это невероятный кайф.

Я снова вхожу и выхожу, продолжаю играть с ее грудью. Как только чувствую знакомое напряжение ее тела, выхожу из нее, меняя позу.

– Илья! – протестующе вскрикивает.

– Рано, – посмеиваюсь.

Я приподнимаюсь и вторгаюсь в ее лоно со всей силой. Марина вскрикивает, мотает головой, мечется. Движения становятся более хаотичными. Трахаемся, словно изголодавшиеся звери. На мгновение я замираю, потом снова начинаю водить бедрами по кругу. Я вхожу все глубже, выхожу и резким толчком вторгаюсь обратно. Напряжение нарастает, я едва сдерживаюсь.

– Сейчас, – шепчу ей.

Марина громко стонет, кончая, пульсируя на моем члене. Послушная малышка.

– Д-а-а… – стонет мне в рот, запрокидывает голову, волна оргазма накрывает ее с невероятной силой.

Я прихожу к пику через несколько толчков, отпуская себя.

Марина сонно потягивается, не убирая с лица счастливой улыбки, голая, раскрасневшаяся.

– Уже уходишь? – недовольно цокает.

– Мне в отдел нужно заехать, – отмахиваюсь.

– Илья, ну хоть бы раз остался у меня, – летит мне обвинение, пока я натягиваю желтые боксеры на свой голый зад.

– Зачем? – искренне недоумеваю.

– Что значит, зачем? Неужели не понимаешь, я хочу большего, – улыбаюсь. Когда она обижается, делает смешно брови домиком.

– Не-ет, даже не поднимай этот базар. Мы все решили на берегу, – обрубаю ее треп.

Марина фурией вскакивает с кровати, надевая шелковый халат. Ее лицо искажается злобой и вселенской обидой. Она набирает в грудь побольше воздуха и выпаливает на одном дыхании:

– Мы уже полгода вместе, – тычет пальцем. – Этого достаточно, чтобы понять, что мы идеально подходим друг другу.

– Это НИ-ЧЕ-ГО, – развожу руками, оглядываюсь, кажется, я все взял.

Марина в ярости.

– Что-о…? Ты нормальный? Что значит ни-че-го? Я думала…

– Бля-я, Мариш, – подхожу к ней ближе, обхватываю ладонями ее миловидное, кукольное лицо. – Я сто раз тебе говорил, что между нами только секс, не больше. И ты, прошу заметить, всегда соглашалась со мной. Говорила, что отношения тебе после жуткого развода не нужны. Ты птица вольная… Твои слова?

Марина прикусывает нижнюю губу, опуская глаза.

– Я пережила, переболела. И готова к новым отношениям, – тихо шепчет.

– А я нет. Заметь, я не названиваю тебе, не спрашиваю, как и с кем ты проводишь свой досуг. Ты свободна, как и я.

– А ты всегда такой жестокий? – хмурится. – Не мог подобрать слов, чтобы как-то помягче?

Закатываю глаза. Да не могу и не хочу я мягче! Говорю, как есть.

Она не та, ради которой я захочу что-то менять в своей жизни. При виде нее кульбита в груди нет.

Не та…

Да, с ней круто трахаться. Но на этом все. За эти полгода Марина действительно подзадержалась из всех, кто у меня был.

– Марин, ты знаешь, я всегда говорю без прикрас, напрямую. Тебе самой нужен лживый сироп в уши?

– Нет, – обреченно качает головой. – Но, может, ты подумаешь…? – с надеждой заглядывает в глаза.

Ну и что мне ей сказать? Как бы ты хорошо не кувыркалась и не отсасывала мне, желание жениться на тебе у меня не появится. Что у баб в голове вообще? Неужели думают, что мужики такие поплывшие идиоты?

Я кайфую от секса и от всего, что с ним связано. В то же время я понимаю, что на этом семью не построишь. И одного кайфа в сексе мне недостаточно.

Я не сопливый пацан, теряющий рассудок от вагины. Мне с Мариной хорошо в сексе, но так же хорошо было и до нее, и будет после.

– Мне пора, – чмокаю в лоб. – Созвонимся.

Как ошпаренный выбегаю из квартиры, захлопнув дверь. Пора заканчивать эту канитель, чувствую, ее мозгоебства только на старте. А этого я не люблю. Все эти бабские истерики, от них мороз по коже.

Забегаю в отдел и обалдеваю от увиденной картины. Все в кровище: стены, пол заляпан.

На полу повсюду бланки валяются, порванные листы, разбросаны ручки и карандаши…

Это что еще за замес, да без меня?

– Стас! – рявкаю. – Это что за канитель? Что за резня накануне первого сентября?

– Буйные попались, наших порезали немного. Сейчас Леха в травму уехал, руку зашивать, – мои брови летят вверх. Ниче се!

– Сколько их?

– Двое. Они в отрубе. Но Леха на школе стоять, наверное, не сможет, – подмечает.

– Дело ясное, что дело темное. Решим. Пригласи уборщицу.

– Уже.

Закончив с бумагами, откидываю ручку на стол и отъезжаю в кресле от рабочего стола. Нервно наклоняю голову из стороны в сторону, разминая шею. Зажмуриваюсь, на часах уже четыре утра. Сегодня линейки на школах. Суматошный день.

Не проходит и полминуты, как раздается громкий стук в дверь кабинета.

– Да, – устало говорю. Кого там еще притащило?

Легкой походкой от бедра заходит перебинтованный Леха.

– Ты как?

Леха вальяжно падает на кожаный диван, расположенный напротив моего рабочего стола.

– Да ниче, так, малость нашинковали меня как капусту, – усмехается. – До свадьбы заживет. Ты сколько часов не спал? – сквозь туман мыслей просачивается обеспокоенный голос. – Сука, не то спросил. Ты вообще когда спал в последний раз?

– Дня два назад точно спал, – устало тру глаза. – Ты дуй домой давай.

– А линейка? – восклицает.

– Без тебя, потрепыша, обойдемся. Не стоит первоклашек пугать мумией в погонах, – усмехаюсь.

– Я-то отдохну, ты на себя давно смотрел, Илья Иваныч? Скоро себя такими темпами в могилу загонишь…

– Лех, о каком отдыхе ты говоришь? Мне сейчас точно не до него. Ебучие проверки, отчеты. Ваши выговорешники, все только и делают, что ебут мне мозги, – киваю на стопку бумаг на столе.

– Вас, начальников, как ни послушаешь, все в делах, заботах, всегда нет времени, – отмахивается.

– Давай махнемся должностями, а? Я посмотрю на тебя.

– Не-е, брат, это не мое. Спасибо, конечно, но я, пожалуй, пойду, – он незамедлительно ретируется.

Леха хороший парень, исполнительный, особенно если не влипает в передряги. Леха из тех, кто фанатеет от своей работы, кайфует и работает не за бабло, а за идею. Денег в его семье предостаточно. Хоть по нему и не скажешь, он парень из очень небедной семьи, да и родители не последнее место занимают в городе.

Поначалу все думали, что от недалекого, избалованного мажора толку не будет. На сколько его хватит? Работа на земле – то еще удовольствие. Это не на верхушке хуи пинать и приказы раздавать. Тут вот и порезать могут, просто так, потому что какое-то быдло перебухало.

Леха работает, потому что нравится. Затянуло его. Каждый раз удивляюсь ему. Думал, ну все, сейчас вот точно сломается. НИ-ХЕ-РА. Не ломается пацан, упертый, напористый, наглый баран. Прям как я. Будет стоять на своем до последнего. И родители явно не в восторге от его работы. Сколько раз на этой почве он ругался. И здесь, и дома.

Работает Леха всегда на совесть, если нужно подменить или выйти не в свою смену – без базара. Не откажет. Не пользуется влиянием и связями родителей, а сам пытается чего-то добиться, заработать себе на жизнь, и за это я его уважаю.

Единственный момент, где он уступил родителям – он живет в элитной квартире и ездит на БЭХЕ последней модели. И это сильно бросается в глаза, на его должности так не заработаешь. Как бы сильно задницу не рвал.

Запрокидываю голову, устремляю взгляд на белый потолок. Что-то я мандражировать стал в последнее время. Даже работа не заглушает пустоту. Будто не живу, а так, существую. Все по инерции.

Даже на друзей стал забивать. Леха прав, когда я в последний раз куда-то выбирался с друзьями? Все отмазывался: работа, работа. А по сути, просто желания не было.

Ловлю себя на том, что к своим тридцати становлюсь ДУШНИЛОЙ как Рома. Не глядя, бью по выключателям, расположенным около меня и, окунувшись во мрак, сижу, не шевелясь, обдумывая шальную мысль в башке. Я старею.

Лениво поднимаюсь с места и тяжелой поступью отправляюсь к дивану. Нужно вздремнуть. Мне еще на линейку.

Как отключаюсь – не помню.

Морщусь от раздражающего звука своего мобильного и рывком отрываю голову от дивана. Растираю лицо, жмурясь от яркого солнца.

Черт, все тело затекло.

Резко принимаю сидячее положение. Отключаю вызов: заебали, идите все в жопу. Качаю головой, глядя на часы, и подрываюсь с дивана.

Из шкафа достаю чистую, выглаженную форму. Сегодня у нас первое сентября, значит, рубашка белая.

Хватаю вещи и направляюсь в подвальное помещение, там у нас тренажерный зал для сотрудников и общая душевая. То, что мне жизненно необходимо сейчас.

После холодного душа чувствую себя человеком. Выпив крепкого кофе, сразу после развода получаю оружие и еду в одну из школ. Я сегодня ответственный.

Ох, как я надеюсь, что все пройдет без приключений.

День знаний – это особый праздник. Наверное, у каждого человека есть о нем воспоминания, равно как и о школьной жизни вообще.

Сегодня по всей стране можно наблюдать очень грустную картину, когда невыспавшиеся первоклашки наперевес с букетами, спотыкаясь, идут в сторону неизведанного. У них и их родителей начинается новый этап, который займет как минимум девять лет.

Могу сказать про себя, я не любил ходить в школу. В первый класс меня мама тащила на руках просто потому, что я наотрез отказался куда-то там идти. Рома ржал всю дорогу, пока плелся рядом, чем сильно раздражал маму. Ей тогда было нелегко.

Помню, как через неделю я пришел из школы домой без портфеля, в руках палка.

Мама удивленно спросила: «Что случилось?»

Я не растерялся, ответил: «Больше в школу не пойду, сразу пойду в милицию работать. Палка у меня уже есть, чтобы преступников ловить!»

В общем, весь сентябрь я плакал, что хочу работать, а не учиться. Потом уже привык. Учился я хорошо, но мое отвратное поведение перечеркивало все мои успехи. Мама не вылезала из педсоветов. За десять лет учебы я сменил три школы. Мог и больше, но пришлось бы менять место жительства.

Захожу на территорию школы, Мурад и Юра патрулируют у входа. Народу уже собралось достаточно. Нарядные дети и не менее яркие родители с букетами цветов собрались перед зданием школы, фотографируются. В общем строю стоят первоклашки рядом с учителями.

Все проходит спокойно, я бы сказал, в штатном режиме: звучат напутственные речи, добрые пожелания от учителей и директора школы. Незабываемая, праздничная атмосфера. Была бы, если одна ненормальная в ярко-красной шляпе и цветастом пальто не орала дурниной, какие менты уроды.

И какая муха ее укусила?

Подхожу к ней вплотную и очень вежливо прошу ее заткнуться. По-другому с такими никак.

– Прошу вас покинуть территорию школы, здесь дети, а вы материтесь, – киваю ей на выход.

– Хоп, мусорок, – скалится эта ненормальная. – Че, гниды продажные, че вы мне сделаете, а?

– Давайте покинем территорию школы, – повторяю в который раз сквозь зубы, сдерживая себя. Я уже вижу, как родители и дети косятся на нас. А этой хоть бы что, специально, гадина, пришла концерт устроить.

– А хуй тебе не пососать? – смеется в голос. – Я свободная женщина. Я не признаю вас, пидорасов. Ненавижу уродов, – плюется. – Так бы и прихлопнула вас как тараканов.

Прикрываю глаза. Вот хотел же по-хорошему.

Подхожу вплотную, хватаю за шкирку и волоку эту ненормальную к выходу из школы.

– Ах ты, гнида подзалупная! Продажная шмара! Да я на вас жалобу напишу-у… – верещит эта «дама».

– Так страшно мне еще не было никогда, – отвечаю ей, смотря на Мурада. – Отвези ее в отдел, оформим гражданочку.

– Хорошо, – кивает и ловким движением выкручивает ей руки, заталкивая в машину.

– Недопрыжкин, остаешься со мной, пока не закончится мероприятие, – отдаю распоряжение Юре.

– Я Недобежкин, – в миллионный раз исправляет меня. Скалюсь, а то я не знаю. Но это же скучно.

– Помню, Недотяжкин, – разворачиваюсь на пятках под недовольный бубнеж.

День у меня не задался с самого утра. Все словно взбесились. Осеннее обострение у них, что ли? В отдел залетаю бешеный, уставший и очень голодный. Дикий коктейль, на глаза мне сейчас лучше не попадаться. Возле дежурки ругань и пьяные крики. В клетке полный аншлаг.

– Слав, – устало тру переносицу. – Откуда столько залетных?

– С вокзала, – отмахивается.

– Всех пробили? – пытаюсь изо всех сил сохранять спокойствие.

Я вообще домой сегодня попаду? Да что за нахрен!

– Да, – кивает мне, заглядывая в журнал. – Есть одна девушка, она без документов вообще, говорит, ее ограбили в поезде, – кивает на сжавшуюся девушку, та забилась в угол, обхватив себя руками.

Делаю шаг в ее сторону. Словно почувствовав взгляд, незнакомка вскидывает на меня свои черные глаза.

Можно ли прожечь кого-то взглядом? В это самое мгновение я понимаю, что да. Смотрю в упор. Глаза в глаза. Меня словно к полу примагничивает.

Сколько так стою – не знаю: минуту, две, может, больше. Облизываю пересохшие губы, жадно прохожусь по телу незнакомки. Закрытое платье, хиджаб. Вся такая тоненькая. А глаза как блюдца. Улыбаюсь, но по испуганному взгляду девушки понимаю, что моя улыбка скорее тянет на голодный оскал. Давно меня так не штырило. Зажмуриваюсь, на долгое отсутствие секса такую реакцию не спишешь. Вот только внутри все переворачивается от желания взять. Хочу.

Сжимаю зубы от злости на самого себя, только этого мне не хватало! Куда я, блять, лезу? Уймись, Илюха.

Пятерней растираю грудь: сердце барабанит так, что в ушах отдает. И вот спрашивается, чего я стою, пялюсь и туплю? Даже не хочу знать, как я выгляжу со стороны. Пусть думают, что переработал. А я взгляда от незнакомки оторвать не могу. Сканирую ее всю. Необычайно красива.

Кто бы мог подумать, что меня поведет от абсолютно закрытой, скромно одетой девушки? Мой типаж совсем другой. Яркие, открытые, раскрепощенные женщины, знающие себе цену.

Тут же… Она другая. Недосягаемая. Ее глаза манят… Порочная, убийственная красота. И скрыть такую красоту невозможно. Интересно, она хоть понимает, как манит мужчин? Даже сейчас, сидя в вонючей камере среди быдлятины и пьяни, ее вся эта грязь не трогает.

– Илья Иваныч, – слышу за спиной. – Что с ней делать? С момента задержания прошло уже больше двух часов. По закону… – вздрагиваю.

Да… да, по закону мы не имеем права держать у себя человека, не нарушившего закон, больше трех часов. Должны отпустить.

Незнакомка подается вперед, ожидая своей участи.

А я стою как пришибленный, испытывая смешанные чувства. И что с ними делать, ума не приложу. Прохожусь пятерней по короткому ежику на голове.

– Выпусти, – дежурный слушается, выпуская незнакомку.

Она робко встает со своего места и плавной походкой направляется ко мне.

– Добрый день, – ласкает слух мелодичный голос.

– Здравствуйте. Меня зовут Илья Субботин, я майор полиции, начальник уголовного розыска, – на хрена я представляюсь по полной программе, сам понять не могу. – Представьтесь, пожалуйста, как я могу к вам обращаться? – стараюсь говорить мягко, размеренно. Мне хочется расположить ее к себе, а не напугать еще больше.

– Аласханова Амина Исхаковна, – хлопает черными глазами это испуганное чудо.

– Пройдемте в мой кабинет, – киваю ей в сторону лестницы на второй этаж. – Расскажете, что с вами случилось.

– Да, конечно, – покорно соглашается.

Пропускаю ее вперед, и прежде чем пойти за ней, позволяю себе пару секунд отдышаться и прийти в себя. Это же надо, так глюкануло.

Определенно нужно еще раз встретиться сегодня с Мариной.

Достаю из кармана телефон и быстро печатаю текст:

«Я приеду»

«Соскучился?»

«Возможно»

«Тогда после 22.00 жду тебя»

«Принято»

Срываюсь с места, следую за Аминой.

Амина – красивое не только имя. Ласкаю на кончике языка ее имя, повторяя его несколько раз. Мне нравится.