Читать книгу Птица малая - - Страница 14

3 августа 2019 года

– ТЫ ШУТИШЬ, – ПРОШЕПТАЛА ЭНН в трубку. – Вот что, горошек, ты звонишь мне в четыре чертова утра, и если это розыгрыш…

– Я серьезно.

– Ты кому-нибудь еще говорил?

– Нет. Ты первая. Мать потом убьет меня, но я хотел прежде всего сказать об этом именно тебе.

Энн, стоявшая голышом в темноте, улыбнулась и мысленно извинилась за это перед миссис Куинн. Джимми снова заговорил:

– Разбуди Джорджа, пусть подключится к сети виртуальной реальности. Я позвоню также Эмилио и Софии.

Энн ничего не сказала, однако Джимми понял причину ее молчания.

– Это сделала их песня. Я никак не мог выбросить ее из головы, и когда посмотрел на сигнал, он сразу же напомнил мне какую-то музыкальную запись. Я решил, что, если это музыка, я узнаю ее, и тогда пойму, откуда она исходит. Поэтому я пропустил запись через цифровую звуковую программу. Энн, она не похожа ни на что из того, что я когда-либо слышал.

– Джимми, a ты точно уверен в том, что это не какая-нибудь незнакомая тебе музыка – музыка Южной Осетии, или Норвегии или какого-либо еще далекого уголка планеты? Мир-то велик.

– Энн, я только что потратил целых три часа на проверку и поиски подтверждения, пытаясь доказать обратное, и музыка эта оказалась действительно и подлинно, абсолютно инопланетной. Это не отражение, не пиратская станция, не корабль наркоторговцев, не военная база. Точно чужой сигнал… я получил подтверждение из Голдстонской обсерватории, но там никто еще не работал с этим сигналом. Это музыка, Энн, и музыка внеземная. И знаешь еще что?

– Боже, Джимми, не дразни! Так что же?

– Это наши соседи. Мы подслушали удивительно громкую вечеринку, происходившую возле звезды альфа Центавра, находящейся всего примерно в четырех световых годах от нас. То есть практически за соседней дверью.

– Вот это да. Вау. Джимми, а не следует ли тебе сообщить об этом по официальным каналам?

– Пока еще нет. В данный момент информация принадлежит мне. И я хочу в первую очередь познакомить с ней своих друзей. Словом, чтоб можно было говорить громко, поднимай на ноги Джорджа, и включайте сеть.

– Нет, послушай меня. Если сигнал подлинный, виртуальная реальность не подойдет, мне нужна настоящая. Скажи Эмилио, чтобы шел к нам. По дороге прихватим Софию и приедем к тарелке. Мы выедем минут через двадцать пять и будем у тебя в… – Она обнаружила, что неспособна сложить два числа. В голове ее воцарилась пустота. Боже мой. Музыка. В четырех световых годах от нас.

– Так, около шести, – сообразил Джимми. – Хорошо, жду вас. И вот что, Энн…

– Ага, поняла, привезти еды. По дороге заедем в «Сеньор Донат».

– Нет. Впрочем, ладно, хорошо. И спасибо. Я как раз это хотел сказать. За вчерашний вечер.

– Ну, если такая новость послана мне за то, что я тебя поддержала, тебе не о чем волноваться, дорогой. Будем у тебя через два часа. И вот что еще, Джимми: поздравляю. Это фантастика.

* * *

ЯСНЫМ, ПРОХЛАДНЫМ, но еще бледным утром автомобиль с Эдвардсами и их пассажирами въехал на стоянку, на которой рядом с будкой сторожа находился только «фордик» Джимми.

– Частный тур, мистер Эдвардс? – спросил тот, когда они заглянули внутрь.

– Нет, Джимми Куинн хотел что-то продемонстрировать нам, и мы договорились с ним приехать пораньше, когда здесь меньше народа, – проговорил Джордж. А Энн с невинной улыбкой вручила сторожу пару пончиков.

Целую ночь не смыкавший покрасневших глаз Джимми был слишком заведен для того, чтобы замечать собственную усталость. Как только все разместились в его крохотной кабинке, он схватил пончик, поданный ему Энн, и прикончил его в два укуса, пока включал запись.

Музыка была в основном вокальной. Пение сопровождали ударные и, кажется, духовые, о чем, впрочем, судить было сложно из-за шума, которого оставалось еще немало, хотя Джимми успел уже отфильтровать какую-то часть. И музыка эта не была человеческой. И тембры, и голоса были попросту иными, и разницу эту Джимми не мог описать словами.

– Я могу вывести на экран звуковые сигнатуры, которые покажут графически разницу между их голосами и нашими, – сказал он, – так как можно показать, каким именно образом голос скрипки отличается от трубы. Но не знаю, как словами объяснить это различие.

– Понимаю, что мои слова звучат ненаучно, но это просто улавливается на слух, – согласилась Энн. – Это как отличить голос Ареты Франклин[36] от чьего-то еще по одной ноте. Это просто другая музыка.

Сначала они все слушали и слушали, заново повторяя музыкальный фрагмент, всякий раз вздыхая, когда сигнал терялся в шумах статики как раз тогда, когда музыка начинала казаться им совершенно чудесной. Наконец после третьего раза Энн сказала:

– Ну, хорошо. Что мы можем сказать о них? Они поют группами, у них есть ведущий певец. Значит, у них есть общественная организация. Можем ли мы сказать, что они дышат воздухом, потому что слышим их музыку подобным образом?

– Мы можем предположить, что на их планете существует какая-то атмосфера, в которой могут распространяться звуковые волны, – проговорил Джордж, – однако мы необязательно сможем дышать в ней.

– Итак, у них есть некое подобие легких и рта, и они умеют управлять выходящим из легких воздухом, или чем там они дышат, – добавила к списку Энн.

– Кроме того, они умеют слышать, иначе нет смысла петь, так? – предположил Джимми.

– Язык не кажется мне тональным, – предположил Эмилио, – однако об этом трудно судить, когда люди поют. Угадывается наличие структуры предложения. Я слышу гласные и согласные, а также что-то дающее гортанную смычку. – Ему даже не пришло в голову усомниться в наличии у них гортани. – Джимми, а прокрути, пожалуйста, запись еще раз, хорошо?

Джимми заново включил запись. Сидевшая позади всех, почти в коридоре, за отведенной Джимми конуркой, София наблюдала за Сандосом, уже воплощавшим в жизнь формализованный ею для иезуитов в Кливленде процесс. Он уже начинал произносить какие-то отрывки из этого языка, фразы, произнесенные хором, опробовал фонемы. Не говоря ни слова, она передала ему свой блокнот и стило.

– Думаю, я смог бы овладеть этим языком, – произнес он рассеянно, ни к кому не обращаясь, но уже почти уверенно. Он начал делать записи. – Джимми, а можно я?

Джимми откатился с креслом в сторону и позволил Эмилио занять место за клавиатурой.

– Джим, ты частоту не менял? – спросил Джордж. – Они в реальном времени действительно так звучат или на деле это скрип насекомых или пение китов?

– Ну, насколько я могу судить, это звучание близко к естественному. Конечно, оно зависит от плотности атмосферы, – проговорил Джимми и задумался. – Итак. У них есть радио. Что предполагает по меньшей мере вакуумные лампы, так?

– Нет, – возразил Джордж. – Вакуумные лампы стали счастливой случайностью. Можно было перейти прямо к твердотельным устройствам. Однако для этого им следовало освоить электричество.

Настала короткая пауза, все обдумывали идеи, слышна была только музыка, которую Эмилио замедлял и повторял отрывками, исправляя свои заметки.

– Кстати говоря, химию, – продолжил Джордж. – Они должны знать что-то о металлах и неметаллах, проводниках. Для микрофонов нужен углерод или другой материал с переменным сопротивлением. Для батарей – цинк и свинец.

– И теория распространения волны, – добавил Джимми. – Наличие радио много что подразумевает.

– Массовые коммуникации, – предположила Энн. – А также наличие некоторой части населения, располагающей досугом для того, чтобы можно было ничего другого не делать, но только размышлять о волновых теориях, а поэтому у них должно существовать стратифицированное общество с экономическими различиями.

– Металлургия, – заявил Джимми. – Техника начинается не с радио, так? Сперва нужно научиться делать из металла разные вещи: украшения, оружие, металлические инструменты.

– Все, что возможно. – Джордж рассмеялся, а потом покачал головой и умолк. – А теперь, ребята запишем первый Принцип Посредственности.

София вопросительно подняла бровь, и Джордж объяснил:

– Это о том, что Земля не представляет собой ничего выдающегося, молекулу ДНК создать относительно просто, и жизнь обильно представлена во Вселенной.

– Боже мой, – вздохнула Энн, – какое падение. А мы только что считали себя центром Вселенной, и вот оно как оказывается! Еще одна группа разумных созданий. Гм-гм-м.

С ехидным удовольствием на лице она обняла Эмилио за плечи.

– И кого же, по твоему мнению, святой отец, Бог любит больше: их или нас? Или, ух, какой вариант. Соперничество разумных рас! Какие теологические последствия, а, Эмилио!

Сандос, раз за разом проигрывавший музыку, все более понимая ее строй и находя новые схемы, внезапно застыл. Однако прежде чем он успел что-то произнести, Энн спросила:

– Джим, ты сказал, что эта музыка пришла к нам с альфы Центавра. Что представляет собой эта система?

– Она сложная. Состоит из трех звезд. Желтой, во многом похожей на Солнце, и двух других, красной и оранжевой. Ученые много лет видели в этой системе отличного кандидата на обладание планетами. Однако разобраться в конфигурации тамошней планетной системы при наличии трех светил достаточно трудно, и, я думаю, задача эта всегда считалась не стоящей усилий. Черт побери, да она теперь станет насущной.

Дискуссия продолжалась еще какое-то время. Джордж, Энн и Джимми экстраполировали, делали выводы и спорили. Погрузившийся в задумчивость Эмилио вновь обратился к музыке, негромко проиграл запись еще раз, после чего отключил воспроизведение.

И только София не высказывала своего мнения о музыке или о возможных качествах певцов, но когда разговор окончательно выдохся, она спросила:

– Мистер Куинн, а каким образом вам пришло в голову пропустить сигнал через аудиоконтур?

Взволнованный Джимми успел позабыть все смятение, владевшее им вчерашним вечером, и чувствовал себя теперь слишком уверенно, чтобы вспоминать о нем.

– Дело в той музыке, которая была вчера вечером, – сказал он ровным тоном. – Еще в университете я подрабатывал тем, что оцифровывал старые записи из советского архива. Сигнал показался мне похожим на музыкальный. Поэтому я решил попробовать.

– Можно ли сказать, что вы воспользовались своей интуицией?

– Наверное да… меня осенило.

– А мог бы другой астроном опознать музыкальный сигнал и прийти к тому же самому выводу?

– Трудно сказать. Возможно. Впрочем, конечно, – кто-то в итоге мог бы заметить это.

– А как по-вашему, означает ли это, что система ИИ должна пропускать все сигналы через акустический блок, чтобы выделить подобные передачи?

– Только для того, чтобы исключить их внеземную принадлежность, – согласился Джимми. – Понимаете ли, мы всегда ожидали уловить цепочку цифр, какую-нибудь математическую последовательность. Думаю, я и сам предположил бы, что похожий на музыку сигнал определенно имеет земную природу. Помните? Как вчера.

От души зевнув, он поднялся на ноги и потянулся, для чего потребовалось, чтобы Энн шарахнулась в сторону, а Джордж забился в угол.

– Точнее, уже позавчера. Приняв похожий на музыку сигнал, я решил бы, что он имеет земную природу. Если бы я посчитал сигнал внеземным, то никогда не стал бы пытаться прочесть его через аудиоконтур. Не знаю почему, но мне всегда казалось, что музыка и внеземной разум не имеют ничего общего.

– Да, странно, не правда ли. Я и сама бы так посчитала, – бесстрастно произнесла София, все крутившая металлический браслет на запястье.

Троекратный незачет. Значит, ей будет уже тридцать семь или тридцать восемь. Это не вечность. Безумно было так рисковать.

– Мистер Куинн, ваша работа выиграла. Моя система не заметила бы этот сигнал. Я рекомендую отозвать проект. Я могу автоматизировать сегменты работы, связанные с запросом и возвратом. И координацию схемы. На это потребуется два или три месяца.

– А не могли бы… не могли бы мы слетать туда, если бы захотели? – произнес Эмилио, нарушая молчание, воцарившееся после ее реплики. – То есть, если бы мы захотели, наверное, нашлась бы дорога туда.

Остальные смотрели на него пустыми глазами, обдумывая незавидное положение, в которое попала София.

– Мы могли бы воспользоваться метеоритом… ну, то есть астероидом, так? – поправился он, глядя прямо на Софию. – Ну, как теми деревянными корабликами, на которых люди переплывали Атлантику в шестнадцатом веке.

Сначала только София поняла, к чему он клонит.

– Да, – сказала она, радуясь тому, что он отвлек ее от неприятных мыслей. – На самом деле астероид – это неплохо. Горняцкие общежития на астероидах устроены достаточно комфортабельно…

– Да, конечно, – согласился Джордж. – У тебя уже есть массдрайверы и кокон жизнеобеспечения. При достаточном размере астероида его веществом можно питать двигатели. Мы уже делаем это в небольшом масштабе, когда перегоняем скалы из пояса астероидов на орбиту Земли. Я уже давно думал, что, располагая достаточно большим камнем, можно лететь куда угодно. Просто у нас не было причин покидать Солнечную систему.

– Но теперь есть, – проговорил Эмилио.

– Теперь есть, – согласился Джордж.

– Я что-то пропустила? – спросила Энн. – Что вы говорили насчет астероидов?

Однако Джордж уже начинал смеяться, а Эмилио посмотрел на нее с совершенно ангельским видом.

– София, – проговорил Джордж, – расскажите Энн о контракте, который у вас был…

– …с Обаяси, – закончила за него София. Она посмотрела на Энн, потом на всех остальных и с легким смешком сказала: – Это было еще до того, как я в Кливленде работала с доктором Сандосом. Я делала экспертную систему для горнорудного отделения корпорации Обаяси. Они заказали искусственному интеллекту систему удаленного диагностирования и стоимости захвата астероида, его разработки и очистки материала в космосе в сравнении с проектной стоимостью продукта при доставке на Землю. Особой интуиции не понадобилось, если не считать проектные цены на металл, – сухим тоном проговорили она. – Вы правы, доктор Сандос. Отчасти разработанный горняками астероид вполне можно использовать в качестве транспортного средства.

Эмилио, сидевший наклонясь вперед и внимательно наблюдавший за Софией, хлопнул в ладоши и с широкой улыбкой откинулся на спинку стула.

– Но полет продлится четыре года, не правда ли? – попыталась возразить Энн.

– Четыре года не так много, – заметил Эмилио.

– Вау, – воскликнул Джимми, глядя на Софию и Сандоса. – Но, во-первых, туда лететь четыре и три десятых светового года, и не простого – солнечного. Даже треть светового года является отнюдь не тривиальным расстоянием. Притом это время необходимо для того, чтобы свет и радиоволны прошли такое расстояние, но не для того, чтобы его пролетел звездолет. Корабль будет лететь значительно дольше… но даже так… – проговорил он, начиная обдумывать задачу.

Джордж жестом попросил у Софии ноутбук и стило. Эмилио сохранил свой файл и передал компьютер.

– Итак, проблема выглядит следующим образом, – проговорил Джордж, очищая экран для того, чтобы набросать схему. – При ускорении в тридцать два фута в секунду мы имеем нормальное земное тяготение. Итак, первую половину пути вы ускоряете свою скалу, потом разворачиваете на сто восемьдесят градусов и тормозите всю вторую половину…

На какое-то время тишину нарушали только произносимые вслух числа и постук клавиатуры. Джимми начал вычисления в сети, а Джордж продолжил их вручную. И, к неудовольствию Джимми, первым закончил свои вычисления.

– На дорогу туда потребуется примерно семнадцать лет, а не четыре года.

Разница ошеломила Эмилио и заставила его приуныть.

– Черт, – произнес Джордж, – Энн провела больше времени в магистратуре!

Та фыркнула, но Джордж продолжил:

– Что, если при нормальном чередовании сна и бодрствования разгонять двигатели до ускорения в два раза большего, до двух G, пока экипаж находится в постелях? Это уменьшит время полета и приблизит звездолет к скорости света, так что какую-то помощь окажет и теория относительности, которая сократит время полета в восприятии экипажа.

Джимми продолжал идти по собственной линии вычисления.

– Нет, подождите. Для экипажа полет, скорее всего, продлится месяцев шесть или семь.

– Всего шесть или семь месяцев! – воскликнул Эмилио.

– Ну да, – проговорил Джимми, глядя на свои вычисления. – Подойти достаточно близко к скорости света можно будет примерно за год при постоянном ускорении свободного падения в одно земное. Примерно к 93 процентам скорости света. Кто-то будет спорить с Эйнштейном? Интересно только, хватит ли камня… Какой величины бывают астероиды? – спросил он у себя самого, после чего вернулся к своим вычислениям.

– Минуточку. Я не поняла насчет сна, – проговорила Энн. – Разве кому-то не придется постоянно бодрствовать для управления кораблем?

– Нет, полет будет происходить в автоматическом режиме, во всяком случае до тех пор, пока звездолет не окажется в окрестностях звезды, – пояснил Джордж. – Надо всего лишь стартовать в нужном направлении…

– A об остальном молиться, – добавил Эмилио с кривым смешком.

Все замолчали, разговор угас.

– И что же нам теперь думать? – спросил Джимми. Было уже почти восемь часов, и ему пришло в голову, что он может попасть в весьма неприятную ситуацию, так как не доложил о своем открытии в первую очередь Масао Яногути.

Ответил ему Эмилио Сандос – с торжественным выражением на лице и горящими глазами:

– Начинать планирование миссии.

Наступившее молчание прервала неуверенным смешком Энн:

– Эмилио, иногда я не могу понять, шутите ли вы или нет. Что вы понимаете под словом «миссия»? Миссию научную или религиозную?

– Да, – бесхитростно проговорил он веселым и серьезным тоном, мгновенно лишившим всех душевного равновесия. – София, Джордж, Джимми, пока что я только размышлял вслух… Но ведь эта возможность вполне серьезна, так? Использовать астероид для межзвездного перелета?

– Да, – подтвердила София. – Как сказал мистер Эдвардс, идея эта уже рассматривалась какое-то время назад.

– Однако полет будет стоить чертову уйму денег, – заметил Джордж.

– Нет, не думаю, – возразила София. – Я знаю нескольких разорившихся старателей, которые охотно продадут свои не оправдавшие расходов скалы вместе со стоящими на них двигателями. Дешево не будет, однако цена не окажется запредельной – для какой-нибудь корпорации…

Голос ее умолк, и она посмотрела на Сандоса, как и все прочие. По какой-то причине слова ее показались ему забавными.

Никто из них не мог знать, что он думал о том, насколько происходящее напоминало ему о том вечере в Судане, когда он читал приказ Провинциала, отправлявший его в Университет Джона Кэрролла. Где он встретил Софию. A еще Энн и Джорджа, нашедших Джимми. И в итоге собравший всех их вместе. Проведя рукой по темным прямым волосам, упавшим ему на глаза, он увидел, что все смотрят на него. И подумал: они решили, что я сошел с ума.

– Я не слишком внимательно следил за беседой, – проговорил Эмилио, вновь включаясь в тему. – Пожалуйста, расскажите еще раз подробно, как можно осуществить подобный полет.

Весь следующий час Джордж, Джимми и София рассказывали ему о том, каким образом старатели выбирают и занимают пригодные для разработки астероиды. Как устанавливают на них системы жизнеобеспечения, как в двигателях разлагаются силикаты, образуя топливо, используемое для доставки астероидов к находящимся на земной орбите очистительным заводам. О том, как двадцатитонные слитки чистых металлов, подобно капсулам Джемини, швыряют с орбиты в океанические поля захвата, расположенные неподалеку от японского побережья. И о том, как масштабировать систему для межзвездного полета.

Получивший образование лингвиста и священника Эмилио с трудом мог принять выводы физики Эйнштейна, предсказывавшие, что на Земле за время полета минует примерно семнадцать лет, в то время как на летящем на околосветовых скоростях астероиде пройдет всего шесть месяцев.

– При первом знакомстве никто не верит в подобную возможность, – заверил его Джордж. – И большинство людей, обсуждающих эту тему, просто принимают этот факт за данность, как следствие из математической модели. Однако следует учесть, что от звезды альфы Центавра вы должны вернуться обратно. И когда вы вернетесь домой, окружавшие вас прежде люди состарятся на тридцать четыре года, а вы станете старше всего лишь на год, потому что время при полете на околосветовых скоростях сокращается.

Джимми объяснил, каким образом им придется прокладывать курс, и Эмилио счел его объяснение еще менее понятным. Потом отдельную проблему представляла высадка на планету.

Словом, по общему мнению Джорджа, Джимми и Софии, неувязок было более чем достаточно. И тем не менее они считали подобный полет возможным.

Энн слушала столь же внимательно, как и Эмилио, однако воспринимала саму идею со скептицизмом, доходящим до полного неприятия.

– Ладно, – сказала она наконец. – Пусть это и глупость… впрочем, не буду, мне непонятно уже то, почему не падают поезда системы маглев. Но надо же понимать, что с вами может произойти полмиллиона всяких бед… ваш астероид израсходуется уже на пути туда, у вас закончится топливо. Астероид разлетится на части, если вы будете неправильно расходовать его. Вы врежетесь в какой-нибудь случайно залетевший в межзвездное пространство кусок и рассыплетесь на атомы. Вы влетите в одно из тамошних светил. Вы разобьетесь во время посадки на планету. А сев, поймете, что вам нечем там дышать. Потом там вам будет нечего есть. Наконец, эти певцы сами съедят вас! Эмилио, прекрати. Серьезно говорю.

– Знаю, – расхохотался Сандос. – И я, кстати, тоже.

Энн окинула взглядом комнату в поисках союзников и, не найдя таковых, спросила:

– Неужели я одна в этом помещении вижу, насколько безумно это предприятие?

– Бог не требует от нас успеха, он требует, чтобы мы пытались, – негромко процитировал Эмилио мать Терезу. Он сидел в самом дальнем углу каморки, наклонившись вперед, опершись локтями на колени, соединив ладони, и поглядывал на нее веселыми глазами.

– Ну, поблагодари от моего лица мать Терезу, – сказала начинавшая сердиться Энн. – Это невероятная глупость. Все вы, ребята, спятили.

– Нет, – возразил Джордж. – Это можно сделать, во всяком случае теоретически.

– Энн, в этой комнате присутствуют основные эксперты, способные одобрить такое путешествие или, во всяком случае, попытку его осуществить, – проговорил Эмилио. – Джимми, ты можешь управлять подобным астероидом, учитывая твой опыт нахождения астрономических объектов?

– Ну не прямо с сегодняшнего утра, но теперь я могу начать работу над этой задачей, и к тому времени, когда все будет готово, могу справиться с ней. У нас есть очень хорошие астрономические программы. Дело в том, что нельзя прицеливаться в ту точку неба, где сейчас находится альфа Центавра. Направляться нужно к той точке, где эта звезда окажется к моменту завершения вашего путешествия. Но это вопрос небесной механики. И над ним придется хорошо поработать. И еще над тем, как обнаружить планету, когда мы прилетим в систему звезды. А это сделать намного труднее.

Эмилио повернулся к Софии:

– Если бы вы обладали свободой выбора, то согласились ли еще раз поработать на Общество Иисуса? Быть может, в качестве генерального подрядчика, занимающегося приобретением всего необходимого и всеми организационными вопросами? У вас, наверное, сохранились контакты с космогорнодобывающей промышленностью, так?

– Да. Этот проект будет отличаться от того анализа, который я обычно произвожу с помощью ИИ, однако его трудно назвать более сложным. Я, конечно, смогу собрать все нужные материалы, если мне предоставят такое право.

– Даже если наша миссия будет иметь в своей основе религиозный характер?

– Мой брокер возражать не станет. Жоберу, очевидно, не раз приходилось иметь дело с иезуитами.

– Я не имею права говорить от лица своего начальства, – проговорил Эмилио, темные глаза его сделались непрозрачными, – однако я предложу, чтобы Орден выкупил ваш контракт, закрыл его и работал далее с вами как со свободным агентом. Решать предстоит вам, а не брокеру.

– Мне? – Подобной возможности ей не представлялось уже многие годы. – Возражений нет. То есть у меня нет.

– Хорошо. Джордж, а насколько система жизнеобеспечения старательских кораблей может отличаться от используемой под водой, с которой ты знаком?

Джордж не стал отвечать сразу. Он задумался. Вся известная ему техника. Все мили, которые он пробежал. Все… вся жизнь его была подготовкой к этой экспедиции. Посмотрев на Сандоса, он уверенным тоном произнес:

– Одно и то же. Только они добывают кислород не из воды, а из камней. Кислород является побочным продуктом горнорудной разработки астероидов и производства топлива для двигателей. И, как только что сказал Джимми, ко времени намеченного старта эта система будет на полном ходу.

– А не стоит ли все-таки остановиться? – кислым тоном произнесла Энн, посмотрев на Эмилио. – Шутка зашла уже слишком далеко. Или ты серьезно предлагаешь Джорджу ввязаться в эту историю?

– Я серьезно предлагаю всем присутствующим в этой комнате ввязаться в нее. В том числе и тебе. Ты специалист-антрополог, что делает тебя бесценной при вступлении в контакт…

– O, боже! – воскликнула Энн.

– …кроме того, ты врач и отличный повар, – со смехом проговорил Эмилио, не обращая внимания на возмущение, – и потому являешь собой идеальное сочетание качеств для члена нашей экспедиции, поскольку мы не можем взять с собой доктора, который сидел бы, глядя в потолок и дожидаясь, пока кто-нибудь из нас хотя бы сломает ногу.

– Ты – Питер Пэн. Вы, ребята, так и не выросли из своей Нетландии, а мне отвели роль вашей Венди. Просто сказка! Так и хочется сунуть вам под нос кое-что, – отрезала Энн. – Эмилио, ты самый серьезный и разумный из всех священников, с которыми я была знакома. И теперь ты рассказываешь мне, что, по твоему мнению, Бог хочет, чтобы мы слетали на эту планету. Мы лично. Все, кто находится в этой комнатке. Я тебя правильно поняла?

– Да. Боюсь признаться, но, как мне кажется, ты права, – проговорил Эмилио, морщась. – Прости меня.

Энн посмотрела на него, задыхаясь от негодования:

– Ты сошел с ума.

– Понимаешь, Энн. Наверное, ты права. Вся эта идея попахивает безумством. – Оставив свой угол, он подошел к ней, присевшей на стол позади терминала, взял ее за руки и опустился на одно колено, отнюдь не в молитвенном духе, но со странной игривостью. – Однако, Энн! Это же чрезвычайная ситуация, так ведь? И в этот необычайный момент в этой комнате находимся все мы… в данный момент… по какой-то причине. Нет, дай мне договорить! Джордж ошибается. Жизнь на Земле маловероятна, – убежденно продолжил он. – Наше собственное бытие – как вида, как отдельной личности – невозможно. Сам факт нашего знакомства есть результат случая. И вот мы здесь. И теперь мы знаем, что неподалеку от нас живут другие разумные существа и что они поют. Они поют, Энн!

Она ощутила, как шевельнулись его пальцы.

– Так что мы должны узнать о них все. У нас просто нет другого выхода. Мы должны познакомиться с ними. Ты сама это сказала, Энн! Должны познакомиться с их теологией.

Она не ответила. Она могла только глядеть на него, a потом на остальных. На Софию, блестящую умницу и эрудита, полагавшую, что непреодолимых экономических и технических трудностей в осуществлении такого полета не существует. На Джимми, явно уже обдумывавшего астрономические проблемы. На Джорджа, которого любила и которому доверяла, считавшего, что они должны принять участие в этом путешествии. На Эмилио, видевшего в таком открытии руку Бога.

– Энн, скажи, разве не должны мы хотя бы попробовать? – Голос Эмилио молил. Он казался ей семнадцатилетним парнем, старающимся убедить свою маму в том, что с ним ничего не случится, если он будет ездить на мотоцикле. Но ему было далеко не семнадцать, и она не была ему матерью. Этот священник, человек почти средних лет, жил чем-то таким, чего она не могла даже представить себе.

– Позвольте мне сначала представить идею на одобрение руководству Общества, – вполне разумно возразил Эмилио, после чего поднялся, не выпуская ее ладоней из своих рук. – Существует сотня, даже тысяча факторов, способных опровергнуть такую мысль. Я хочу, чтобы судьбу ее решил Бог. Или Судьба, если такое название кажется вам более рациональным.

Она не отвечала, однако он видел, что выражение ее глаз начинает меняться. Они не говорили о капитуляции, однако в них формировалось тревожное, еще окончательно не вызревшее одобрение. Готовность воздержаться от осуждения.

– Кто-нибудь обязательно полетит, – заверил Эмилио Энн. – Они находятся слишком близко к нам, чтобы не попытаться. И эта музыка слишком прекрасна.

Открытие вселяло трепет в часть души Энн Эдвардс, восторг оттого, что она оказалась так близко к процессу создания истории. Но глубже, в каком-то лишь изредка посещавшемся ею уголке, таилась надежда веровать так, как, по ее мнению, веровал Эмилио в то, что Бог пребывает во Вселенной, делая бытие разумным.

Некогда, а точнее давно, она позволяла себе серьезно размышлять о том, что сможет сделать человек, оказавшись перед непосредственным знаком присутствия Бога в своей жизни. Библию, вместилище премудрости Запада, по ее мнению, можно было воспринимать либо как миф, либо как историю. Бог явил себя на Синае, и вот, через считаные недели народ пляшет перед золотым тельцом… Бог вошел в Иерусалим, и через день они прибили Его гвоздями к кресту и разошлись по своим делам. Оказавшись перед лицом Божественного, люди нашли убежище в банальном, словно отвечая на космический мультивариантный вопрос: что вы сделаете, увидев горящий куст: (a) позвоните по телефону 911, (b) пожарите на нем сосиски или (c) узнаете Бога? И давно твердо сказала себе, что узнают Бога очень немногие люди, да и то потому лишь, что пропустили последний прием торазина[37].

Отняв свои холодные руки от теплых ладоней Эмилио, она скрестила их на груди, пробормотала:

– Мне надо выпить кофе, – и вышла вон из каморки.