Читать книгу Система: эксперимент. Часть 1 - - Страница 1

Четырьмя днями позднее:

– Аурелион, ты пропустишь всё самое интересное! – не унимался Райан, упрашивая меня присоединиться к вечеринке знакомств.

– Мне это неинтересно, – коротко ответил я, имея в виду именно то, что сказал.

– Ты шутишь? – спросил он, толкнув меня в спину. – Тебе выпала такая возможность, а ты предпочитаешь прятаться у себя? – Он нахмурил брови, ускорив шаг.

Наши отношения с братом можно было описать одним словом – напряжённые. Райан был бунтарём, человеком, который всегда стремился выходить за границы обыденности и погружаться в зачастую сомнительные истории. С самого детства он так и не сдался, продолжая манить меня присоединиться к своим приключениям.

– Не люблю столпотворения, – попытался я оправдать своё нежелание присоединяться к веселью.

– Тридцать участниц! Разве тебе не интересно узнать, что они из себя представляют? – продолжил Райан, когда мы вышли на террасу. – Тебе стоит лично убедиться в том, какие они податливые и глупо—счастливые.

– Если всё так, как нам говорили, мне точно незачем тратить своё время, – подытожил я, усаживаясь в одно из кресел.

Даже в ситуациях, которые могли бы вызвать моё любопытство, я должен оставаться спокойным и безразличным. Любые чувства – слабость, поэтому я выбрал путь строгого контроля. Все, что происходит вокруг, я воспринимаю через призму логики и рациональности, сдерживая личные переживания, чтобы не ослаблять стойкость моего решения.

– Будь я на твоём месте, наигрался бы вдоволь с каждой из них. – Райан развёл руками, признавая своё поражение. – Амадеус уже успел к парочке залезть в трусы, а что делает Максимус, я боюсь даже вслух произносить. – Его улыбка была недоброй.

– Каждый из нас идёт к поставленной цели по-своему, – ровно сказал я. – Ещё будет время.

– Знаешь, расхаживая там, я видел в их глазах желание, чтобы именно я оказался холостяком проекта. – Брат самодовольно поднял подбородок. – Конечно, ведь я намного лучше многих, кого выбрала Система.

– Система никогда не ошибается, – озвучил я то, в чём никогда не сомневался.

– Да-да… – закатив глаза, ответил он. – Если честно, всё это так возбуждает… – Он издал странный гортанный звук.

– Не хочу знать, – прервал его я.

– Посмотрите-ка, кто пришёл. – Я заметил, как глаза Райана расширились, а его улыбка устрашающе поползла вверх. – Как ты нас нашла?

Нехотя развернувшись, чтобы проследить за направлением его взгляда, моя отточенная годами стойкость на долю секунды надломилась.

– Я никого не искала, – сказала девушка, чья красота резко выделялась из серой обыденности моего мира. Её голубые глаза нагло рассматривали меня, словно упрекая в чём-то, а я же не мог сдвинуться с места ненамеренно подаваясь её исследованию. Закат переливался в её белоснежных локонах, контрастирующих с чёрной тканью платья, туго облегающем все её изгибы, тогда как белые ресницы придавали её лицу ангельскую нежность. – Меня привёл сюда Экстаз, – объяснила она, когда я почувствовал, как моё равнодушие начало уступать тьме. – Меня зовут Атанасия.

– Я не участвую в сегодняшней вечеринке, – спешно кинул я, пытаясь обуздать родившееся желание рассмотреть её поближе.

Райан был прав, намекая на неординарность женщин Земли. Казалось, её строгий взгляд, предназначенный брату, и гордость, с которой она держалась перед нами, превратило мою безразличность к участницам проекта в неведомое ранее чувство, словно было в ней нечто, что перевернуло бы обычный порядок моего восприятия их женщин. Неужели все девушки с Земли похожи на неё?

– Брат, мы с ней познакомились, опустошая бар внизу. Пусть остаётся, – заявил Райан в свойственной ему манере, из-за чего она забавно поморщилась.

Спокойно наблюдать за их странной перепалкой с каждым мгновением становилось всё сложнее.

– Райан, не тебе решать, – сказал я, намереваясь успокоить его.

– Да, я лучше пойду, – сказала Атанасия, зашагав прочь.

– Постой! – крикнул Райан и побежал за ней. – Ты не можешь просто так уйти. Брат не отпускал тебя.

Люди на Земле жили куда хуже и меньше нас, поэтому их ценности и понятия сильно отличались от наших. Нас предупредили о том, что каждая из них вознамерится любыми способами завоевать одного из нас, чтобы остаться здесь, заполучив возможность прожить жизнь в достатке и безопасности, но, смотря на многозначительно-разочарованное лицо стоящей перед нами участницы, я мог с уверенностью сказать, что мы многого ещё не знали о земных женщинах.

– А ты, я вижу, помимо глубоко несчастных женщин, любишь исполнять приказы брата? В отличие от тебя, я ему не подчиняюсь, – с отвращением сказала Атанасия, резко развернувшись в направлении арки, через которую вышла ранее на террасу.

Мне пришлось приложить усилия чтобы никак не отреагировать, когда Райан догнал её и достаточно грубо развернул к себе.

– Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? – наигранно угрожающе спросил он потрясённую участницу.

– С кем? Женоненавистником? Социопатом? – кажется, уже немного в панике ответила она.

Пусть она и оскорбляла его, ей пришлось зажмуриться, чтобы скрыть свои истинные эмоции.

– Достаточно, брат, – сказал я, прерывая его представление.

– Да, достаточно, брат, – передразнила меня Атанасия. – Беги по своим делам, бить женщин и детей, потому что ты сильней, – совсем не помогая мне, добавила она.

Райан хоть и был непредсказуемым, но в своей сущности он всегда проявлял уважение и заботу по отношению к женщинам, поэтому его наигранная агрессия не очень впечатляла меня.

– Ты дешевка, – процедил он сквозь стиснутые зубы, видимо, наслаждаясь неоднозначностью их отношений.

Намеренно толкнув её плечом, Райан широко улыбнулся, давая мне понять, что разбираться с последствиями предстоит именно мне.

– Идиот! – всё же крикнул я ему вслед, когда понял, что Атанасия, не удержав равновесия, с силой упала на пол, разорвав своё платье до самой талии. Девушка всхлипывала, хватая воздух губами, по её груди стекала густая кровь…И на ней не было нижнего белья…

Настоящее время:

– Здравствуйте, меня зовут Атанасия. Вы позвонили на горячую линию социальной защиты населения Аковама. Какой у вас вопрос? – повторила я заученную фразу…

Всё это давалось мне тяжело, так как я принимала каждую историю звонящего слишком близко к сердцу.

До конца рабочего дня оставалось пару минут. Последние тринадцать часов я принимала звонки от горожан. В большой аудитории колл-центра нас было три сотни сотрудников, поэтому вокруг стоял непрекращающийся гул. На одной из стен аудитории было большое табло, на котором транслировались экстренные события, вроде землетрясений, перестрелок или пожаров, чтобы сотрудники колл-центра быстрее ориентировались в происходящем.

Я вяло собрала волосы в небрежный пучок.

– Добрый вечер! – сказала женщина, и я сразу по голосу я поняла, что звонившей не меньше семидесяти лет. – Я живу одна, детей у меня нет. Супруг десять лет назад скончался. А недавно я похоронила последнюю подругу. – Я предположила, что женщина уточнит о коробке продуктов питания для одиноких стариков. – Сегодня я написала стихотворение, могу зачитать его вам? – нежно и неуверенно спросила женщина.

Я поёрзала на твёрдом стуле.

– Конечно, – быстро ответила я, не отводя взгляда с цифр, указывающих время на основном табло.

Я понимала, что должна была уделить этой старушке время, представляя, что ей приходится звонить на горячую линию, реклама которой бегущей строкой высвечивается на всех государственных каналах, чтобы поделиться чем-то настолько личным с совершенно незнакомым, чужим и незаинтересованным человеком. Но у меня не оставалось энергии после сегодняшнего рабочего дня. Во мне не было сил для поддержки и сочувствия, искреннего интереса и внимания.

Старушка медленно и очень выразительно начала зачитывать своё произведение. В тексте речь шла о её счастливой молодости ещё до всемирной катастрофы, о её первой настоящей любви и прекрасных мгновениях жизни.

Я перестала следить за временем, когда почти все мои коллеги начали быстро вставать со своих мест и выбегать из аудитории. В любом случае я не имела права завершать звонок, это мог сделать только звонивший.

Внимательнее прислушиваясь к словам женщины, я чувствовала, что её эмоции стали откликаться в моей душе. Я не задумывалась о своей старости, не переживала о будущем в свои двадцать четыре года, также как и эта старушка в своих строках. Она снова была молода, красива и полна счастья. И всё снова для неё было только впереди. Последние слова она произнесла тихо и с плохо скрываемой грустью:

– А теперь я здесь… Спасибо, что послушали… Надеюсь, я не сильно вас задержала…, – с благодарностью произнесла она.

Закрыв глаза, я глубоко вздохнула.

Перестав спешить, мне захотелось искренне поддержать глубоко одинокого человека.

– Потрясающие строки! А вы публикуете своё творчество в газете?

– Думаете, стоит? – удивлённо спросила женщина. – Я не считаю себя достойным писателем.

– Конечно, стоит. У вас талант! – Я решила проявить больше заинтересованности к её истории, чем любой из моих коллег. Я не знала, как оценивать наличие таланта у человека, но писать стихи не так-то просто. – Как вас зовут?

– Аннет, – воодушевлённо ответила старушка.

– Аннет, я передам ваш номер телефона в руки моей коллеги. Её зовут Амелия. – Я сделала акцент на имени. – Она вам завтра будет звонить во второй половине дня. Хорошо? Она расскажет вам о программе, благодаря которой ваши произведения могут быть опубликованы. Эта услуга оказывается бесплатно! – Я снова подчеркнула интонацией последнее слово. – Если вам будет звонить кто-то другой и предлагать сделать это за определённую плату, не соглашайтесь. Хорошо? Сейчас много мошенников, поэтому я и предупреждаю вас обо всем так детально.

Пусть я и работала на государство, даже здесь, ежедневно, данные граждан утекали в руки преступников.

– Я всё поняла! Спасибо! Я буду ждать. – Голос Аннет дрогнул. Она медленно продолжила, – спасибо, что уделили мне столько внимания. Я очень тронута. – Аннет шмыгнула носом, сдерживая слёзы.

Это лишь малая часть заботы и внимания, которые заслуживает каждый.

– Конечно! Это моя работа. Доброй ночи, Аннет.

– Доброй ночи! – быстро произнесла женщина и положила трубку.

Нерешительно взглянув на часы, я поняла, что не так уж я и задержалась. В аудитории ещё оставалось несколько сотрудников, которые продолжали разговор со звонящими. Я медленно встала. Мои плечи болели, ноги ныли, а глазам было тяжело сфокусироваться. Выйдя на мороз, внимательно озираясь по сторонам, мне удалось без приключений добраться домой.

На столе меня ждал горячий ужин и ласковые слова поддержки родителей.

Пусть мы и жили от зарплаты до зарплаты, я всё равно считала нашу семью счастливой. У нас был маленький уютный дом, который достался моим родителям благодаря папину тяжёлому труду в шахтах в одном из самых северных секторов, в то время как у многих не было постоянного места жительства. Заслужить жилплощадь стоило либо невероятных жертв и труда, либо невозможных денег, поэтому в основном людям приходилось жить в тесных общежитиях или временных центрах размещения. А из-за вируса, атаковавшего мир, даже заполучив жильё, его можно было лишиться при необходимости переезда в сектора для больных.

После ужина я решила немного порадовать себя книгой о любви перед сном. Я обожала читать романтику, так как самой её очень не хватало. Погружаться в события, описанные в книгах, переживая за отношения главных героев, помогало мне сбежать от реальности. Было приятно перед сном думать о чём-то светлом и вдохновляющем. Так я и заснула с любовным романом в руках.

***

За окном было ещё темно, когда прозвенел будильник. Всё утро я приводила себя в порядок. Мои мысли сразу заняла работа. За два года в компании я достигла неплохих результатов и занимала значимую должность. Карьерная лестница была доступна далеко не всем, так как приходилось соответствовать большому количеству неоднозначных требований. Многие коллеги, с которыми мне приходилось работать, никогда не смогут завоевать расположения руководства, так как они не были обладательницами естественной красоты.

Наша внешность – это маркетинг компании и стереотип, который помогает при работе с населением. Все госслужащие, начиная с определённых должностей, должны быть идеальны: лицо, фигура, речь и так далее, чтобы внушать гражданам уверенность и спокойствие. Я была благодарна родителям за натуральную красоту, которая способствовала моему карьерному росту, насколько абсурдным бы это не казалось.

Единственное, что мне в себе не нравилось – мой альбинизм. Я собрала свои бледные волосы в тугой пучок на макушке. Приступив к макияжу, я сделала акцент на белых ресницах, полностью перекрывая их чёрной тушью. Таков был регламент, оговоренный со мной при приёме на работу.

Так как на улицах было небезопасно, мне приходилось носить мужское длинное пальто и ботинки. Натянув капюшон почти до подбородка и сгорбившись вдвое, я быстро побрела на работу, старательно избегая любых контактов с прохожими. В такое ранее время я могла столкнуться только с мужчинами, спешащими на работу, озлобленными бездомными или преступниками. Одинокая привлекательная девушка была диковинкой на улицах Аковама, привлекая слишком много внимания. Пусть на улицах и дежурили служители правопорядка, многому не доводилось быть удостоенным их внимания, поэтому был риск попасть в беду.

Уже подходя к большому красивому зданию с колоннами, меня охватило желание сбежать.

Помимо разных проектов, вроде колл-центра, куда нас могли отправить на помощь смежным подразделениям государственных структур, моя основная работа заключалась в помощи граждан в одном из главных филиалов города.

В нашей могущественной державе Ясор женщинам не доводилось выбирать себе работу по интересам, так как правительство отводило женщинам роль хранительниц очага.

Из-за болезней, катаклизмов и военных конфликтов численность населения продолжает уменьшаться, что несёт за собой разрушения во всех сферах жизни. Больных некому лечить, здоровых некому кормить и тому подобное, поэтому женщинам в нашей стране нужно было в течении года после совершеннолетия выходить замуж, чтобы в срочном порядке сосредоточиться на рождении детей. Мне всегда казалось это нормальным и только благодаря разговорам с мамой я осознала, что есть и другой путь.

Мама, когда мне было только шестнадцать, настояла на том, чтобы я, как и моя старшая сестра попытались сдать вступительные тесты в государственную академию, чтобы у меня появилась возможность в будущем обеспечивать себя самостоятельно. Разрешалось, отучившись шесть лет в государственной академии, работать в сферах социального обеспечения, что позволяло взять под контроль свою судьбу. Имея профессию и стабильное рабочее место, можно было отложить бракосочетание и рождение детей. Но этого, как и многое другое, ни при каких обстоятельствах нельзя было произносить вслух.

Я встряхнула скованные плечи, пройдя в офис. Я быстро переоделась в униформу: длинную чёрную тунику с красным поясом. Инструктаж на день был получен, и мы приступили к своим обязанностям. Люди хлынули большим потоком с первых минут, все со своими просьбами, проблемами и порой мольбами. Часами мы с коллегами беспрерывно консультировали граждан и направляли их в нужные ведомства.

К середине дня очередь была огромная, и мы начали предупреждать желающих получить государственные услуги, что в очереди придётся ждать часами и им лучше обратиться в другой филиал, который находится в соседнем секторе. Люди злились, кричали, но уходили. Среди прочих я заметила мужчину, который выглядел очень растерянно. Казалось, он вот-вот упадёт в обморок. Его несчастные глаза не могли оставить меня равнодушной. Пообещав себе просто поинтересоваться его проблемой, не бросаясь тут же ему на помощь, я пошла прямиком к нему.

– Что у вас случилось? – спросила я, держась на безопасном расстоянии.

– Медицинские одобрения на детей. Нас только отпустили домой из роддома, и вот их состояние резко ухудшилось, но их не хотят даже осмотреть, так как у нас нет медицинского одобрения. – Он рваными движениями растирал грудь.

Он не был готов сдаваться без боя, но идти против установленных правил было слишком рискованно. Всё строго по записи или в режиме живой очереди. Он потел, размышляя, как же ему будет быстрее получить услугу. Его дыхание участилось, рукой он схватился за воротник, отодвигая его, давая пространство для воздуха. Его взгляд метался от очереди к двери.

Мне передалась его паника. Холодный пот смешался с нервными волнами в моём теле. Я знала, что уже не смогу ему не помочь.

– Справка о рождении у вас собой? – Мужчина кивнул и протянул мне папку с документами. – Идите за мной, – тихо сказала я.

Я провела его вдоль больших колонн вглубь очереди, зная, что там осталось пару сидячих мест. Мониторы всегда показывали актуальную картинку филиала, поэтому я точно знала, куда идти.

– Садитесь. Ждите меня. Ни с кем не разговаривайте. Хорошо? – Мужчина оглянулся на окружавших нас людей. Я продолжила: – Подождите меня десять минут, хорошо? – Он кивнул и растерянно сел.

Я уже спешила к своей коллеге. Жаклин, которая занималась медицинскими одобрениями была занята другим гражданином. Пройдя к ней за спину, я прошептала:

– Врачи отказываются оказывать медицинскую помощь новорождённым, так как у детей нет мед. одобрения. Отец добрался до нас, а в очереди людей – на полтора часа ожидания. Ты сможешь сделать это пока перед тобой этот человек?

Неуверенно я переминалась с ноги на ногу. Я не просто подкидывала Жаклин дополнительную работу, мы были на грани нарушить целый ряд правил. Во-первых, документы мужчины пропали в неизвестном для него направлении. Во-вторых, попыткой получить государственную услугу без его присутствия, да ещё вне очереди Жаклин пришлось бы стать соучастницей моего своеволия, взяв на себя половину ответственности за происходящее.

Она провела рукой по коротким волосам.

– Жаклин, кто кроме нас? Если он сейчас простоит в очереди столько времени, кто знает, что случится с детьми? А если он побежит искать другой филиал, а там так же, как у нас? Прости, что впутываю тебя. Мы сделаем всё тихо.

Она молча взяла у меня документы, улыбнувшись своему собеседнику, когда тот вопросительно поднял бровь. Чтобы не раздражать посетителя, я отошла на приличное расстояние. Через пару минут Жаклин протянула мне бумаги.

– Я горжусь тобой! – быстро сказала я и побежала к мужчине, который ждал меня среди прочих посетителей.

Увидев меня, он тут же направился ко мне. Мы отошли чуть дальше от общего зала и завернули в коридор, ведущий к архивам.

– Мы всё сделали, – сказала я ему шёпотом. И протянула ему папку с документами и отдельно два новых одобрения.

Мужчина не верил своим глазам. Получив отказ врачей в оказании неотложной помощи его детям, уверена, он в полной мере осознал безразличие представителей нашей власти. Моё поведение снова изменило его взгляд на сложившуюся ситуацию и дало надежду, что даже в такой прогнившей системе жизнеустройства есть шанс встретить небезразличного человека.

– Спасибо. – Слёзы блестели в его глазах. Он выглядел так будто собирался обнять меня. – Я никогда не забуду о том, что вы сделали для нас…

– Мы под камерами, – тихо сказала я. – Бегите к детям. До встречи!

Теперь я тоже переживала за них. Мужчина побежал к выходу, а я вернулась на своё рабочее место. Консультируя и направляя других посетителей, я ещё долго думала о том, как врачи могут не оказывать медицинскую помощь новорождённым детям. Почему тогда медицинские одобрения не выдаются новорождённым автоматически, если бывают вот такие случаи? Какова статистика? Сколько детей не приняли в больницу вовремя? И чья в этом вина?

Я не могла успокоиться, ощущая покалывание в пальцах рук.

Такие важные темы давали знать о себе каждый день. И в начале своей службы я всегда направлялась к руководителям и рассказывала о проблемах, с которыми нужно работать, чтобы жизни людей стали проще и лучше! -"Атанасия, мы получаем распоряжения сверху вниз, а не наоборот. Это понятно?"– вот что мне отвечали снова и снова. Недавно точно такой же ответ на предложение о социальной программе получила моя коллега, время шло, а подход к обычным людям не менялся. Вышестоящему руководству неинтересно решать вопросы граждан: видимо, они преследуют совершенно другие цели. Поэтому я и начала помогать людям в рамках своих возможностей.

Но иногда от меня ничего не зависело.

Не могу перестать думать, как на прошлой неделе ранним утром пришёл молодой мужчина оформлять справку о рождении на своего сына. Мы его все поздравляли, ведь это такое событие! Пока ему оформляли документы, мы помогали выбирать ему имя среди трёх предложенных вариантов его женой. Он поблагодарил каждую из нас за помощь и, счастливый, ушёл. А уже вечером нас оповестили об экстренном собрании, на котором выяснилось, что этот мужчина продал своего сына на органы за границу… Кто-то из нас плакал, кого-то тошнило, а я была разрушена внутри.

Такими рассказами делиться очень нелегко, поэтому все эмоции я держала при себе, чтобы не расстраивать близких мне людей. Многие истории ужасными шрамами навсегда были выжжены на моём сердце, и казалось, что места для новых больше не осталось, но, видя страдания обычных людей, которым я была в силах помочь, я снова открывала своё сердце и душу. Я знала, что помочь всем не получится, но хотя бы кому-то… Боль и страдания посетителей предвещали неминуемое моральное опустошение. Каждая новая история поражала своим равнодушием либо к тем, с кем это происходит, либо тех, кто в этом замешан.

Из-за горя и несчастья вокруг я никак не могла прийти в себя. Я помнила, что где-то глубоко внутри меня была спрятана безответственная, любопытная и весёлая Атанасия, для которой весь мир был интересной загадкой, которую так и хотелось разгадать. Я мечтала когда-нибудь снова вручить ей свою жизнь…

***

На следующий день я снова стояла перед входом в офис. До открытия был ещё час, вокруг было темно, поэтому кроме сотрудников, спешащих на утреннее построение, на улицах никого не было. Я не могла заставить себя зайти туда. Оставаясь снаружи, у меня получается отгородиться от осознания своей беспомощности и незначительности. Но опаздывать на построение было нельзя, этот проступок олицетворил бы мою нелояльность к правилам компании приходить на час раньше начала рабочего дня. Пришлось взять себя в руки и пройти внутрь. Переодевшись, я поспешила выстроиться в линию вместе с остальными сотрудницами. Восемь девушек моей должности стояли отдельно от остальных госслужащих. Мы были гордостью руководства, лучшими среди коллег. Мы считались умнее, ответственнее, перспективнее и красивее всех остальных, чем заслуживали особое расположение руководства.

Утончённая высокая женщина по имени Холлс зашла в зал. Будучи нашей руководительницей, она была образцовым показателем идеального госслужащего. У неё были чёрные прямые волосы, серые глаза и высокомерная походка. Она всегда носила чёрные костюмы, что придавало её образу ещё больше равнодушия, ведь руководящий состав мог одеваться как душе угодно, а она всегда предпочитала что-то мрачное. Только став такой же хладнокровной, как Холлс, можно было добиться высоких должностей. Меня пугало её безразличие по отношению ко всем окружающим её людям вне зависимости от того, кто стоял перед ней. Её пренебрежение и заносчивость приводили граждан в ужас. Обратившись к ней напрямую, все ожидали вовлеченности и помощи, а покидали её кабинет униженные и в слезах. Подобная жестокость к обычным людям, выкованная годами, и была признаком высшей степени лояльности к государству:

– Доброе утро, коллеги.

– Доброе утро! – выдрессированно ответили все в один голос.

Закончив проводить утренний инструктаж, Холлс распустила сотрудников, попросив остаться лишь меня.

– Пойдём. – Она направилась через весь филиал в свой кабинет.

По дороге я осмотрела себя. Я переживала за свой внешний вид, так как когда ругать было не за что, Холлс переключалась на стандарты униформы, указывая на то, что сотрудник настолько бездарен, что даже с такой простой задачей, как регламент внешнего вида, справиться не может. Была ещё одна причина, о которой я и думать не хотела: руководство узнало о моём вчерашнем своеволии…

Мы зашли в её кабинет – маленькое помещение, пронизанное оранжевыми деталями интерьера, с бьющим в глаза ярким искусственным светом. Первые секунды я щурилась. Холлс села за свой большой стол, а я осталась стоять перед ней.

– Знаешь, почему ты сейчас здесь? – Она с ухмылкой посмотрела на меня.

О, я знала, что ответ на этот вопрос не может быть правильным.

– Нет, – коротко ответила я, чтобы не дать повода придраться к себе.

– Кем ты видишь себя через три года? – Она расположила пальцы над клавиатурой, чтобы начать записывать мои ответы.

– Руководителем отдела, – я ответила честно.

Я верила в то, что, став руководителем отдела в большом филиале Аковама, я смогу семимильными шагами изменить устоявшееся отношение руководства к гражданам. Я планировала прислушиваться к своим сотрудникам. Планировала медленно продвигать свой подход к гражданам среди других руководителей отделов. Я планировала подобраться к тем, кто "свыше", чтобы, перепрыгнув через Холлс, рассказать им о себе. Доказать им, что иногда решения важных для населения проблем может инициироваться и снизу-вверх. Но этого я тоже никогда не произнесу вслух.

– Ты делаешь всё возможное со своей стороны, чтобы прийти к этому? – Холлс снова демонстративно вытянула пальцы над клавиатурой.

– Да.

Любой другой ответ был бы ошибкой. Я знала, как отвечать, чтобы добиться своего, демонстрируя невероятную покорность.

– Атанасия, перейдём к сути. Я предложила руководству твою кандидатуру для участия в очень важном проекте. Это будет грандиозное событие, в котором тебе доведётся сыграть немаловажную роль. На данном этапе я могу рассказать тебе о том, что ты получишь, если тебе удастся попасть в проект.

Зная, какими ужасными и тяжёлыми бывают проекты, на которые нас порой отправляли, я была не уверена, что мне интересно слушать о наградах. Самым отвратительным было то, что от проектов отказываться было нельзя, так как отказ тут же расценивался актом мятежа и неминуемо наказывался незамедлительным увольнением, без возможности устроиться куда бы то ни было ещё.

– Если ты успешно пройдёшь все собеседования, ты получишь пять годовых зарплат на своё счёт. – Даже зная, что эмоции нужно максимально сдерживать, мой рот непроизвольно открылся. – А если ты хорошо себя покажешь, Аковам возьмёт твою семью на пожизненное обеспечение продуктами питания, товарами первой необходимости и лекарствами.

– За что могут обещать такие огромные деньги и привилегии? Что это может быть за проект, за участие в котором готовы так поощрять?

– Что мне нужно будет делать на этом проекте?

– До подписания всех бумаг я не могу тебе рассказать. Есть ещё кое-что: проект будет длиться примерно шесть недель, и после твоего возвращения, доказав свою целеустремлённость и верность государству, ты получишь должность руководителя отдела.

– Но почему из всех вы выбрали именно меня? – растерянно спросила я.

Холлс многозначительно посмотрела на меня, скрестив руки на груди.

– Я вижу в тебе кое-что очень важное. Во-первых, ты очень гибкая: быстро адаптируешься к самым разным событиям, не бросаясь в слёзы и сопли. – Не могу не согласиться, но прошу заметить, что мои нервы почти всегда на пределе. Во-вторых, мы не можем не признать, что тебя любят граждане. За последний год твоё имя чаще всего мелькает в книге благодарностей. Твою заботу и доброту замечают и подростки, и мамы с детьми, и старики, и даже твои коллеги. Это может сыграть нам на руку. В-третьих, ты исполнительная. За два года тебе доставались проекты разной сложности, и все они были выполнены. Нравились они тебе или нет, итог всегда один – отличные результаты по окончанию проекта.

– Это что-то опасное? Почему такое большое вознаграждение? – прямо решила уточнить я.

– Не в опасности дело, а в том, что это совместный проект с частной организацией, которая и назначала премии, мы лишь согласились на их условия. Всего десять девушек из нашей страны будут согласованы в этот проект, а мы, в свою очередь, просто хотим продемонстрировать партнёрам своих лучших сотрудниц. Зачем нам подвергать вас опасности? Это нелогично.

 Я знала, что задачей Холлс было просто найти дурочку, которой не хватит духу уйти с работы, отказавшись участвовать в таком рискованном проекте. Мне было так стыдно за то, что её она видит именно во мне и за то, что она была права, я не могу уволиться, просто не позволю себе уйти, когда столько позади.

– Атанасия, твою кандидатуру утвердили, выбрав из тысяч предложенных руководителями сотрудниц по всей стране. Взяв на себя инициативу, я выдвинула тебя от лица нашего филиала и то, что ты прошла первый отбор – это уже невероятный успех. И я хочу, чтобы ты попала в десятку! Ты представляешь, какая это ответственность? Вас осталось всего несколько сотен кандидаток, но впереди ещё несколько собеседований.

Зная своё руководство, я понимала, что ничего хорошего они для нас подготовить не могли, но в этом проекте была ещё и вторая сторона… Была надежда, что щедрый партнёр действительно очень нуждался в красивых сотрудницах, хорошо разбирающихся в государственных услугах. Конечно, ни один проект не могла бы оправдать премия, равная пяти годовым зарплатам и пожизненному обеспечению, но что если это мой шанс? Через шесть недель нас всех ждут на рабочих местах, а значит, нет цели нас убить или покалечить. Предлагается повышение, что означает: обязанности на этом проекте будут повышать нашу квалификацию как профессионалов. Меня терзали сомнения, ведь была вероятность, что я просто не пройду следующие этапы и смогу спокойно вернуться назад.

Холлс пустила на печать несколько листов.

– Подпиши вот тут и здесь. – Она протянула мне два документа о неразглашении государственной тайны и согласии на медкомиссию. – Подписав эти документы, ты будешь допущена до следующего этапа собеседования.

Замерев, она наблюдала, как я ставлю свою подпись. Помимо стыда и страха, мне льстило то, что руководство обратило внимание на мои достоинства в работе. Ей никогда не приходилось хвалить меня, а сегодня, пусть и для манипуляции, ей пришлось озвучить что-то столь приятное. Мне было важно, что она и, видимо, руководство знают о моих полезных государству качествах и готовы дать мне шанс на повышение посредством этого проекта. Я не верила в то, что из сотен претенденток именно я буду той, кому удастся пройти дальше.

– Отлично. Завтра ты отправляешься на медкомиссию. Получив результаты, я сориентирую тебя, как попасть в офис к нашим партнёрам.

– Я могу рассказать семье о нашем разговоре?

– Конечно, но только о нашем с тобой разговоре. Всё, что тебе предстоит узнать далее – государственная тайна, – строго сказала Холлс. – Можешь идти.

***

После тяжёлого рабочего дня дома меня встретила мама. Видя мою усталость, она гордо обняла меня.

– Ати, как твой день? Идём ужинать, я всё приготовила.

– Ну… нормально. День как день, – делая радостный вид, сказала я.

Мы прошли на кухню. Папа уже сидел за столом, загипнотизированный телевизором, а сестра Арианна зашла сразу за нами. Она обняла меня со спины.

– Садитесь, красотки, ужин остывает, – сказал папа.

Все были голодны, но ждали меня с работы, чтобы провести время вместе.

Как и каждый вечер, мы устало болтали во время еды, рассказывая, у кого что произошло за день. Мама рассказывала о своих подругах, распространяя услышанные сплетни. Папа говорил о любимой политике. Сестра рассказывала о детях, муже и его семье, с которой ей приходилось жить. А вот мои истории никто не любил. Если я и рассказывала что-то, настроение за столом сразу портилось и все сидели мрачные. Меня это не обижало. Моя повседневность и правда была не для разговоров за ужином.

– Ты завтра выходишь в основной филиал? – спросила Арианна.

– Да, но завтра перед началом рабочего дня меня отправили на медкомиссию. Проверка для очередного проекта.

Я медленно перебирала варёные овощи на тарелке. Я их не любила.

– Опять проект?! Ты сама на себя не похожа, когда тебя отправляют куда-то. – Сестра погладила меня по спине.

Я посмотрела на неё, чтобы улыбнуться. Она была чуть старше меня, и я была рада знать, что через пару лет у меня есть шанс стать такой же красивой. Моя сестра была голубоглазой брюнеткой с красивой бронзовой кожей, как у наших родителей. Пусть внешне мы сильно отличались, черты лица у нас были мамины, а стройной фигурой мы были обязаны папе. Арианна давно жила отдельно, но сегодня я попросила её приехать и присоединиться к нам за ужином, чтобы мне удалось им рассказать про проект. Но, сидя в кругу семьи, я поняла, что не знала, как правильнее начать рассказ о странном секретном проекте, попав в который мне придётся уехать из дома в неизвестность на полтора месяца.

– Арианна, смотрю на тебя и вот думаю: может, мне бросить всё это и тоже выйти замуж? – кинула я.

Папа с пониманием посмотрел на меня, а сестра засмеялась.

– Давно пора, – поддержала меня она.

– Ари не подначивай сестру. Атанасия в этом году получила награду от главы региона. – Вклинилась в наш разговор мама, а Арианна прикрыла рукой глаза. – Твоя сестра один из лучших сотрудников организации. Ты упустила свой шанс выучиться и пойти на стабильную, достойную уважения, работу. – Мама строго смотрела на Арианну. – Ати, дочка, никого не слушай. – Её внимание переключилось на меня, а голос смягчился. – Ты выбрала правильный путь. Мы с папой очень тобой гордимся. Я в своё время допустила огромную ошибку, покинув госслужбу. Правильные люди появляются в твоей жизни неожиданно, а встретить таких, сидя дома, не получится. – Она прошептала: – Мы до сих пор многое решаем только благодаря тем знакомствам, которые получилось наладить в молодости.

На самом деле, я хотела уйти с этой работы ещё в самом начале, но, когда я поняла, что каждый день помогаю людям, которые действительно нуждаются в этом, я не смогла их бросить. Не представляю, о каких правильных знакомствах говорила мама, я лишь видела отношение моих коллег к людям, и мне было страшно за тех, кому в важный момент точно не помогут.

– Ладно, давайте сменим тему, – с нетерпением сказала сестра. – Как ваше здоровье? – Она обращалась к родителям.

– В последнее время намного лучше. Мы в очереди на лекарства для папы, последние оказались очень эффективны. – Мама перешла на шёпот. – А недавно мне рассказала соседка о том, что скоро появится возможность, не дожидаясь очереди, купить их через частного продавца. Это очень хорошая возможность в нужный момент не остаться без лекарств.

Папа был сосредоточен на вечернем выпуске новостей, почти не прислушиваясь к нашим разговорам. К сожалению, в последнее время, мы начали замечать за ним некую рассеянность и забывчивость. Мама тут же повела его по врачам, и те выписали какие-то лекарства. С ними странные провалы в памяти прекратились, чему мы были очень рады, но нас предупредили, что, если прекратить лечение, болезнь снова будет прогрессировать.

– Конечно, нет! – отрезала Арианна. – Мама, зачем так рисковать?!

– Если есть способ запастись лекарствами, мы должны это сделать! – Мама была настроена серьёзно, так как очень переживала, что выдаваемые государством препараты могут закончиться, так как их поставка осуществлялась из-за границы.

– А если такой слух специально пустили по людям, чтобы разыскать предателей? – тихо спросила сестра.

На самом деле, я была на её стороне.

– Да, мам. Думаю, скоро у нас появится возможность приобрести всё необходимое, избегая таких сомнительных связей, – преодолевая дискомфорт в горле, сказала я.

– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась мама.

– Кажется, проект, для которого я буду проходить завтра медкомиссию, может принести нам много денег, что позволит даже лично ездить за лекарствами за границу, если они закончатся здесь.

Мама с любовью посмотрела на меня, не воспринимая мои слова всерьёз.

– Я не знаю, возьмут меня или нет, но если я пройду собеседования на этой неделе, меня ждёт полтора месяца командировки.

– Полтора месяца командировки? – Папа, осознав тему разговора, решил высказаться. – Зная, какими жестокими бывают твои проекты, меня пробирает дрожь, представляя, что тебе придётся беспрерывно находиться там столько времени. – Он искренне переживал за меня. Мама хмуро посмотрела на него. – А ты со мной не согласна? Ты забыла в каком состоянии она возвращалась с проекта по помощи тяжелобольным людям? Провожать их в последний путь, ты думаешь, это нормальная работа? Атанасия, я против твоего участия в этом проекте. Уверен, они придумали что-то ещё хуже.

Я улыбнулась, умиляясь его опеке.

– Если меня возьмут в этот проект, за полтора месяца я получу пять годовых зарплат, – сказала я, из-за чего Арианна подавилась. Я постучала ей по спине. Родители ошарашенно смотрели на меня. – А если я хорошо себя покажу, нас с вами Аковам возьмёт на пожизненное обеспечение лекарствами, продуктами питания и так далее…

– О, боже, – в онемении прошептала мама.

Папа скептически отнёсся к мамину безоговорочному восторгу. Он серьёзно посмотрел на меня.

– А что тебе придётся делать? – Я видела, как он ещё сильнее напрягся. – Кто тебе озвучил подобные суммы? Звучат крайне неправдоподобно, – хлопнув по столу, подытожил он.

– Об обязанностях я узнаю только после финального собеседования, но рассказывала мне обо всем моя руководительница один на один. Денежную сумму выплачивают какие-то важные партнёры нашей компании, а обеспечение предметами первой необходимости будет возможно только в том случае, если я хорошо себя покажу на проекте. Но это будет зависеть от того, в чём будут заключаться мои обязанности…

– Не могу поверить! Пять годовых зарплат, как такое возможно? – воодушевлённо торжествовала мама. – И тебя выбрали из всех? Они знают, что ты лучшая, раз выдвинули именно твою кандидатуру. Я так тобой горжусь!

– Ати, как ты можешь согласиться, даже не зная, что придётся делать? – взволнованно спросила сестра.

Папа недовольно скрестил руки на груди.

– Пусть меня и выбрали, это не значит, что по итогу именно я попаду в проект, – мама сияла, расплываясь в улыбке. – И после возвращения меня повысят до руководителя отдела, что может указывать на то, что обязанности на этом проекте повысят мою квалификацию и позволят продвинуться по карьерной лестнице. – Сестра не была впечатлена моими словами. – Да, я знаю, что ничего прекрасного там точно не будет, но я справлюсь. Чтобы там ни было, пять годовых зарплат стоят того.

Папа заговорил первым.

– Не стоят. Никто не ставил бы таких наград за что-то обыденное. Атанасия, я уверен, тебе не стоит вмешиваться в это.

– А если это судьба? – жалостливо спросила я, больше убеждая себя, нежели их. – Что если мне просто повезло быть выбранной среди тысячи заявленных кандидаток? Что если, пройдя все остальные собеседования, я получу золотой билет в жизнь? Что бы там ни было, полтора месяца я выдержу. Пожалуйста, поддержите меня. Я ведь не могу отказаться, и вы это знаете. Я лучше буду верить в судьбу, чем сознаюсь в том, что мне так не повезло…

После ужина мы ещё долго обсуждали возможные варианты развития событий. Мама не могла поверить своему счастью, советуя мне, как себя вести на собеседованиях, опираясь на свой прошлый опыт. Папа с Арианной предполагали худшее, что тоже помогало принять ситуацию и подготовиться морально к любым ужасам, подготовленным для нас. Но я не хотела верить в худшее, мои мысли стремились к позитивному сценарию. Если бы мне удалось пройти все собеседования и сделать свою работу лучше остальных, моя семья была бы обеспечена до конца наших дней. Мы могли бы больше не волноваться о еде и лекарствах, даже если мы все останемся без работы. Я смогу отблагодарить родителей за их любовь и заботу, подняв условия жизни нашей семьи на новый уровень. И лечение папы…больше не будет для нас проблемой.

Пусть это был всего лишь маленький шанс на лучшую жизнь, я очень хотела им воспользоваться.