Читать книгу Небо. Самолет. Студенты - - Страница 7

Тома жалела только об одном – о том, что Марина болталась на базе у спасателей и не видела картины, что развернулась перед самой Томой во всей красе. Как наглый Эдик заглядывал Юльке в вырез, совершенно этого не стесняясь, или как пялился на Юлькины же ноги. Тома все понимала, но нельзя же так нарочито! Это настоящее хамство! Даже их бесцеремонный шутник-Данил, и тот был деликатнее в этом вопросе, а деликатность и Данил – понятия из разных вселенных!

В общем, увидела бы Марина возлюбленного во всей похотливой красе.

И это еще Тома не зацикливалась на том, как Эдик процедил свое согласие на обед, словно швырнул в нее этим своим: «Хотим!». Из-за друга, должно быть, согласился, заметил, как он Юльке улыбался широко.

Ну ничего, посидит рядом, глядишь, на Марину внимание обратит.

Она сегодня чудо, как хороша: пришла на практику в насыщенном изумрудном платье, рыжие волосы собрала в высокий хвост… одним словом, королева. Еще год назад Тома бы расстроилась из-за своих старых джинсовых шорт и растянутой майки, все-таки на контрасте с красивым изумрудным платьем ее одежда смотрелась жалко, но с Мариной по-другому нельзя. Либо принимаешь себя, понимая, что ни одну в мире футболку все равно не отбелить и открахмалить так, как это делает подруга, либо умираешь, пытаясь соответствовать. А Тома умела отпускать ситуацию и не зацикливаться.

Но только не стоя рядом с дурацким Эдиком.

Стоило забыть, какой он, так он тут же напомнил! И пусть Томе параллельно на всяких там мажоров и ходоков, но уж очень не хотелось, чтобы подруга потом плакала и расстраивалась. Все же Марина переживала неудачи совсем не как развеселая Юлька, привычная все обращать в шутку, и не как сама Тома, склонная к анализу и выводам. Нет, для Марины многие удары судьбы приравнивались к атомным взрывам, даже мелочи она проживала тяжело. А кто пожелает близким друзьям страданий?

Эдик, должно быть, очень переживая, что обед придется потратить на каких-то там малоинтересных первокурсниц, стоял рядом и смотрел то в небо, то в сторону беседки, в которой собрались пилоты его курса. В любой другой момент Тома бы обязательно поспрашивала про их практику, интересно же, но сейчас решила не налегать – а ну как откажется с ними обедать! И не исполнится Маринина мечта.

Поэтому лучше молчать и не сбивать его настрой.

Но Тома все же украдкой разглядывала парня.

Так-то он и правда был симпатичным: достаточно высоким, но не слишком (всех пилотов выше метра восьмидесяти семи отсеивали на этапе медкомиссии), худым и крепким. На его щеках красовались детские ямочки, губы были пухлыми, а брови неожиданно густыми и темными, хотя волосы у Эдика намного светлее, ближе к русому оттенку. Сейчас они сильно отросли и растрепались, что придавало ему неряшливости, но не отталкивающей, а какой-то расслабленной. К лету все парни обросли, в учебное же время в их университете следят даже за стрижками. Все должно быть по уставу, не только форма.

Эдик, похоже, почувствовал ее взгляд и нахмурился.

Тома поспешила сделать вид, что заинтересована ребятами в беседке.

– Ты тоже играешь в волейбол? – вдруг спросил Эдик. – С подружкой, Серегой и остальными?

– Очень редко, не люблю волейбол. Да и весной они играли, когда у меня были тренировки, думаю, и сейчас будут играть в то же время. Но моя подруга Марина очень любит волейбол. Она скоро подойдет.

– Что за тренировки?

– По легкой атлетике.

– И что, прям серьезно занимаешься?

– Не так, чтобы очень… в школе бегала немного, потом на отборе в сентябре попала в университетскую команду, начала ходить на тренировки, втянулась… в мае выполнила второй взрослый разряд. Случайно вышло, но Тимур Рустамович верит, что это не предел.

– Даже так? – похоже, услышанное Эдика удивило, его взгляд упал на ноги Томы, и он сказал: – Ну да, все логично. С такими-то ногами.

Прозвучало странно, а еще этот неоднозначный взгляд… Исаев намекает, что ее ноги как у беговой кобылы, или как? Впрочем, пусть себе намекает. Ну да, Тома много бегала, еще в школе начала, поэтому ноги у нее спортивные и с мышцами. В нынешнее время это уж точно не зазорно, так что пусть катится к черту со своими толстыми намеками. И зря Тома разговорилась, она всего-то надеялась заполнить неловкость между ними, она чувствовалась и мешала. И обычно парни разговоры о спорте подхватывали с удовольствием, и беседа неслась вперед галопом, а не вот это вот все.

Молчание затягивалось.

Видимо, поэтому Эдик задал еще вопрос, очень странный и внезапный, пусть и про спорт:

– А футбол любишь?

– Футбол? Люблю, – честно ответила Тома. – Меня даже звали в женскую сборную, потом в смешанную, но не срослось. Пришлось выбирать, я выбрала бег. А футбол так, смотрю иногда.

– Еще бы! – сказав это, Эдик странно вздохнул, уставился в небо и продолжил мысль: – И наверняка ты ненавидишь всякие романтические комедии, зато обожаешь боевики.

В этот момент Тома нахмурилась и оборонительно сложила руки на груди, поняв наконец, к чему ведут его вопросы: он считает ее мужичкой с ногами, как у коня, и разве что не открыто над этим потешается. Знает она такое, уже не раз проходила! Следующим вопросом будет, любит ли она глотнуть пивка за просмотром футбольного матча? Похоже на то! Потому что эдиково: «Еще бы!» прозвучало совсем не как в обычном вежливом разговоре, а с этакой подковыркой, с двойным дном, если угодно. Еще и глаза к небу закатил, чтоб до Томы точно дошли все его хамские намеки.

Устав от этого разговора, Тома спросила:

– Ты хочешь мне что-то сказать? Тогда говори прямо.

– Я тоже люблю футбол, – ответил он.

– И тебе это положено, ведь ты парень. А я нет! Ха-ха, я поняла.

– А?!

Тома заметила одинокую фигуру вдалеке и не смогла сдержать облегченного выдоха:

– А вон и Марина идет! Наконец-то…