Читать книгу Красная гиена - - Страница 11

Возьмем наугад следующую дату: ноябрь 1931 года. Сантехник Сальвадор Мартинес появился в доме номер девять по Серрада-де-Саламанка со стандартным набором инструментов: его вызвали из-за проблем с канализацией: забился слив, обычное дело. При входе в дом обонятельные рецепторы мужчины захлестнуло отвратительное зловоние. Даже ему, привычному к скверным запахам, оно показалось куда сильнее, чем в предыдущих случаях. Карлос Конде пригласил сантехника в дом и провел в туалет.

– Слив засорился, – объяснил он.

Сальвадор Мартинес поднял крышку унитаза и непроизвольно поднес руку к губам, подавляя рвотный рефлекс. Рот наполнился горечью. Он стиснул зубы, чтобы его не вырвало на кафельный пол. Сплюнул в раковину. Открыл кран, прополоскал рот водой, опять сплюнул и сделал глубокий вдох, прогоняя тошноту. Подобного с ним давно не случалось.

– Вы новичок? – Прислонившись к дверному косяку, Фелиситас наблюдала, как Сальвадор пытается усмирить свой желудок.

– Нет, – ответил он, вновь подходя к унитазу, и прищурился, вглядываясь в плавающую там массу. – Сколько времени уже?

– Со вчерашнего дня.

Сальвадор наклонился над чашей, опустил в воду вантуз и с усилием стал прочищать засор, забрызгав рукава. Когда он вынул инструмент, то вначале принял прилипшую к нему штуковину за остатки туалетной бумаги. Однако, присмотревшись внимательнее, отпрыгнул назад и швырнул вантуз в стену. Заляпав ее темно-коричневыми пятнами, инструмент упал на голубой кафельный пол вместе с крошечной ножкой, зацепившейся за край резиновой присоски.

– Что за?..

Не докончив вопрос, сантехник заглянул в чашу: там плавали останки тельца, которому принадлежала нога. Он схватил ящик с инструментами, оставив вантуз на полу, и направился к выходу.

Фелиситас преградила ему путь:

– Вы не можете уйти, не доделав работу.

– Я не занимаюсь подобными вещами.

– Сколько вы хотите?

– Выпустите меня.

Сальвадор слышал, как позвякивают инструменты в ящике. Он поднял руку, чтобы отодвинуть Фелиситас, но тут за спиной женщины появился Карлос Конде.

– Отойдите, – потребовал сантехник.

– Приятель… – Конде наставил на него указательный палец. – Твои услуги нам порекомендовал человек, с которым ты сидел в тюрьме и который знает, что ты…

– Детей – никогда!

– Этот человек рассказал нам об одном мертвеце.

– Вы мне угрожаете?

– Какие угрозы? Я предлагаю сделку. – Карлос Конде протянул сантехнику зажатую в руке пачку купюр. – Мы хорошо заплатим.

Сальвадор посмотрел на деньги и прикинул сумму, не вскрывая пачку. Подняв глаза, он встретил взгляд Фелиситас и почувствовал, как тот скользит по нему ледяной змеей.

– Ну так что?

Мартинес отвел глаза и вновь уставился на банкноты, затем на голубую плитку, где лежала крохотная ножка, затем на унитаз. Наконец сунул деньги в один из карманов комбинезона, взял вантуз, оставив маленькую конечность лежать на полу, наклонился над унитазом и сказал:

– Мне понадобятся другие инструменты.

* * *

В марте 1932 года Сальвадор Мартинес устроил к моей матери свою невестку, Исабель Рамирес Кампос, вдову родного брата. Он сообщил женщине, что моим родителям нужна уборщица, платят хорошо, и она сможет покрыть расходы, понесенные в связи со смертью мужа. Фелиситас показала женщине место, где хранились чистящие средства, и без обиняков попросила разобраться со всем самостоятельно, ибо в тот день у нее был наплыв пациенток. Хозяйка дома – акушерка, объяснил Сальвадор, ей нужна помощница, которая возьмет на себя уборку и готовку. Исабель озвучили размер зарплаты и условия работы. Фелиситас оглядела женщину с головы до ног, размышляя, не объявить ли заодно, что она будет убирать и комнату, где ведется прием клиенток, однако решила, что всему свое время.

Оставив сумку, Исабель повязала фартук и приготовилась взяться за уборку. С ведром и шваброй в одной руке и тряпкой в другой она шла по дому, когда услышала какой-то звук из-под обеденного стола. Медленно присев, женщина обнаружила ребенка, спрятавшегося между ножками стула. На четвереньках она подползла к существу, которое, обхватив колени, широко раскрытыми глазами беззвучно наблюдало за ее приближением. «Пойдем со мной», – протянула руку Исабель. Мальчик не двинулся с места, словно молчаливая статуя, приклеенная к полу. Исабель попробовала его коснуться, и внезапно в ее предплечье вонзились зубы. Женщина потеряла равновесие и ударилась о стул. «Отпусти меня», – потребовала она, не повышая голоса. Место укуса горело. «Отпусти», – повторила Исабель и подползла чуть ближе, насколько позволяло пространство. Потом засунула пальцы свободной руки ребенку в рот, пытаясь разжать челюсти.

– Отпусти ее, – приказал я брату, выглядывая из-за стула. Затем повторил: – Пусти. – И забрался под стол. Я схватил Хулиана за волосы и тянул, пока он не выпустил Исабель. Она вскочила на ноги, прижимая израненную руку к телу, на месте укуса выступила кровь. Под столом мы с Хулианом колотили друг друга. Нам было шесть и четыре.

Первая встреча с Исабель стала одним из самых ярких воспоминаний моего детства. У нее были черные глаза, длинная коса, уложенная вокруг головы, и ямочка на правой щеке.

– Тихо! Стоп, хватит драться!

При виде вошедшей в комнату Фелиситас нас парализовало. Она схватила Хулиана за руку и встряхнула, словно куклу.

– Да что с тобой такое?

Одной из своих ручищ мать ударила его по голове, повалив на пол.

Я попытался уползти на четвереньках в сторону кухни, но Фелиситас поймала меня за ногу.

– Отведи брата в комнату, и не смейте выходить, пока я не скажу, – велела она.

– Да, – пролепетал я.

Затем медленно встал и помог подняться брату. Я плакал, а Хулиан не издал ни звука, но так посмотрел на мать, что Исабель вздрогнула. Хулиан вытер свитером губы, испачканные его кровью и кровью Исабель, и мы скрылись в коридоре, ведущем в спальни.

– Пожалуй, я не смогу у вас остаться, – пробормотала женщина.

– Решим это в конце недели, – заявила Фелиситас. Затем поправила одной рукой волосы, другой – одежду. – У меня пациентка, поговорим позже.

Взяв вещи, с которыми пришла, Исабель направилась к входной двери. Та была заперта на ключ.

– Прости моего брата, – сказал я ей в спину.

Исабель медленно обернулась и на мгновение застыла в нерешительности. Я взял ее за руку и повел за собой. Я хотел, чтобы она осталась.

– Как тебя зовут?

– Мануэль.

Когда мы подошли к двери нашей комнаты, Исабель застыла на пороге. Я потянул ее внутрь. Она старалась ни на что не наступить: пол был завален грязной одеждой, мусором, бумагами, обувью, газетами.

Вдруг откуда-то появился Хулиан и обнял ее за ногу, мешая идти дальше.

– Хулиан, отпусти ее.

Он поднял голову, посмотрел женщине в глаза и медленно изобразил некое подобие улыбки. Шевельнув губами в ответ, Исабель присела перед ним на корточки. Хулиан взял укушенную руку и провел пальцем по отметине.

– Он не разговаривает, – пояснил я.

Хулиан редко говорил с чужими, а между собой мы общались на придуманном языке при помощи тех немногих слов, какие он произносил. У него было коммуникативное расстройство, дисфазия, которую никогда не лечили.

Исабель снова встретилась с ним глазами; взгляд Хулиана проник ей в самое нутро и ледяным шипом вонзился прямо в сердце. Она прижала руку к груди, как от боли, и отвела глаза. Брат подбежал к единственной кровати в комнате и уселся играть с куклой.

Погладив меня по голове, Исабель оглядела комнату. Потом снова потерла грудь, нагнулась и стала подбирать с пола одежду и складывать мусор в кучку.