Читать книгу Красная гиена - - Страница 18

Среда, 4 сентября 1985 г.

12:38

Элена Гальван провела больше часа в кресле рядом с Хосе Марией. Сама того не осознавая, она переняла ритм дыхания отчима. Ее гипнотизирует едва заметно поднимающаяся и опадающая грудь. Элена разглядывает покрытое пятнами, опухшее, в синяках и ссадинах лицо, усеянное бородавками и родинками, которые появились за двадцать лет брака с ее матерью. Она гладит его руку и чувствует запах тела, смешанный с больничным дезинфицирующим средством.

– Что произошло? – спрашивает она вполголоса, чтобы не разбудить тетю Консуэло, дремлющую в другом кресле.

Хосе Мария не отвечает.

Консуэло мотается туда-сюда между больницей и гостиницей с того дня, как ее зятя госпитализировали. Она должна заботиться о Соледад, своей сестре-близняшке, а теперь еще и о Хосе Марии. Кроме того, тетя взяла на себя дела гостиницы, которыми Элена полностью пренебрегала после похорон Игнасио.

– Он очнулся? – внезапно спрашивает Консуэло, потирая глаза, проводя рукой по лицу и пытаясь встать.

Элена качает головой.

– Подожди, не вставай резко, голова закружится.

– Во сколько ты приехала?

– Некоторое время назад.

– Надолго?

– Нет, мне нужно вернуться в гостиницу, чтобы разгрести текущие дела.

Консуэло медленно подходит к Хосе Марии, поправляет простыню, проводит рукой по редким седым волосам, целует зятя в лоб и похлопывает по груди.

– Просыпайся, – шепчет она ему на ухо, а затем говорит Элене: – Я приеду следом, посижу еще часик. Займись работой, это единственное, что поможет тебе излечить скорбь. Я рада, что ты выбралась из комнаты. – Консуэло подходит к племяннице, гладит ее по щеке и обнимает. – Давай, иди. Загляни к своей маме, мы про нее забыли со всем этим.

– Со всем этим, – повторяет Элена и думает, что больше никогда не увидит Игнасио.

Она сдерживала слезы, пока шла по коридорам. Выйдя из больницы, она садится в машину и с силой хлопает дверцей. Ком в горле не дает дышать. Элена наклоняется к рулю и плачет, машина трясется в такт ее рыданиям. Наконец она берет себя в руки, трогается с места и вытирает лицо рукавом свитера.

В гостинице ее останавливает дежурный администратор:

– У вас посетитель, он ждет уже больше часа, – говорит девушка, указывая на мужчину.

– Эстебан, что ты здесь делаешь?

Элена провожает друга в свой кабинет. Там одна из горничных вытирает пыль со стола.

– Я же просила не выбрасывать бумаги, которые лежат сверху, они могут быть важными, – упрекает она.

– А если я этого не делаю, вы ругаетесь, что я ничего не убираю.

– Оставь нас, – просит Элена, кивая на дверь.

– Я еще не закончила.

– Закончишь позже.

– Тогда только завтра, потому что сегодня уже не успею, – грозит горничная, встряхивая тряпку. Воздух наполняют сверкающие на свету пылинки.

– Выйди и закрой дверь.

Элена указывает Эстебану дель Валье на стул:

– В чем дело?

– Как ты, Элена?

– Плохо, очень плохо. С трудом встаю с постели, до сих пор не могу осознать произошедшее, все надеюсь, что Игнасио вот-вот появится в дверях. Я ездила в больницу к Хосе Марии, он до сих пор в коме. – Она прикрывает глаза руками и пытается подавить в зародыше бурю, которая собирается у нее внутри. – Черт, я без конца плачу.

Судмедэксперт молчит; робко протягивает руку, чтобы прикоснуться к ней, но тут же одергивает себя и переплетает пальцы. Элена встает и исчезает в ванной, а Эстебан принимается нервно ходить по комнате; он также испытывает глубокую печаль из-за потери друга.

– Прости, Эстебан. Мне сегодня стоило гигантских усилий встать, и, если честно, единственное, чего я хочу, так это вернуться в постель, принять снотворное и проснуться через неделю, две или месяц, когда мне будет не так плохо.

– Я понимаю, не извиняйся. Прости, что беспокою. Я тебе кое-что принес. Решил его не сдавать, подумал, ты захочешь оставить себе.

Эстебан достает из кармана брюк цепочку с медальоном.

– Цепочка Игнасио…

Элена подносит руки ко рту, и пара слезинок скатывается по ее щекам.

– Извини. – Она вытирает глаза.

– Здесь изображен какой-то святой. Ты его знаешь?

– Нет. Игнасио говорил, что это покровитель, перед которым ему предстоит объясняться.

– Писательские штучки, наверное…

– Эстебан, я должна сказать тебе кое-что важное, – произносит Элена после затянувшегося молчания. – Утром того дня, когда Игнасио разбился, под дверь подсунули две фотографии убитых девушек.

– Что?

– Игнасио показал их мне, когда я проснулась. Я не разглядела лиц: снимки были сделаны издалека, «Поляроидом». На одном из них было написано: «Найди меня».

– «Найди меня»?

– Игнасио вел себя странно, сказал, что убийства – это послание для него.

– Где фотографии?

– Не знаю, он их забрал.

– Возможно, они среди его вещей, которые извлекли из машины, я выясню. Что еще Игнасио тебе сказал?

– Уходя, он попросил меня, если не вернется, сохранить все вещи из его номера и не отдавать ни детям, ни бывшей жене.

Эстебан расхаживает по комнате, нервно потирает руки и достает из кармана рубашки пачку сигарет.

– Можно? – спрашивает он, и Элена отрицательно качает головой.

– В гостинице нельзя курить.

Эстебан возвращает пачку в карман и делает еще несколько шагов по кабинету.

– Элена, послушай, не говори никому то, что я тебе открою. Когда я осматривал тела убитых девушек, меня прервали двое агентов и не дали закончить процедуру. Должно быть, здесь замешан кто-то из правительства или крупного бизнеса, влиятельные люди из города или штата. То же самое было пару лет назад, когда привезли тело парня, которого перед смертью изнасиловали и пытали, помнишь?

Элена качает головой, нетерпеливо барабаня пальцами по столу.

– Виновником тогда оказался сын какого-то министра. Его отправили за границу. Родственники погибшего просили честного правосудия, но распоряжением губернатора дело закрыли. Думаю, убийцу девушек не будут искать, потому что они уже знают, кто это. Я разведаю насчет фотографий и скажу, если что-нибудь найду.

Они выходят из комнаты и молча идут к главным дверям, погруженные в свои мысли.

– Спасибо. – Элена прижимается щекой к щеке Эстебана и запечатлевает воздушный поцелуй. Наблюдая, как он садится в машину, она застегивает цепочку на шее, и медальон ложится ей на грудь.