Читать книгу Красная гиена - - Страница 13

Суббота, 31 августа 1985 г.

18:00

Со своего стула перед гробом Моника Альмейда наблюдает, как четверо мужчин поднимают ящик – с такой легкостью, что у нее мелькает мысль: вдруг он пуст, а она находится в кошмаре, в нескончаемом дурном сне?

– Моя дочь все еще там? – собственный голос кажется ей чужим.

– Да, – отвечает один из мужчин, не скрывая усмешки; другой носильщик пинает приятеля.

Не замечая ни насмешек, ни пинков, Моника по-прежнему думает о легкости гроба и об отсутствии дочери. Спрашивает себя, является ли до сих пор матерью этого невесомого тела. Следит глазами за движением мужчин, встает и становится рядом с тем, кто над ней подшучивал.

– Я тоже понесу. – Она берется за дубовый ящик.

Подоспевший супруг пытается оторвать руки жены от крышки гроба.

– Не мешай мужчинам делать работу.

– Оставь меня, Рикардо, пусти. Я хочу пойти с Летисией!

– Мама!

– Я хочу сопровождать ее, – говорит она сыну и накрывает ладонью правую щеку мальчика.

Ее сыну удалось сдержать слезы накануне вечером, дабы еще больше не расстраивать мать, которой пришлось дать успокоительное. Моника Альмейда хочет сказать ему, что она должна сопровождать свою дочь, чтобы найти себе оправдание, попросить прощения за то, что не позаботилась о ней и позволила какому-то негодяю убить ее. Она так виновата. Когда Моника забеременела Летисией, то из-за угрозы выкидыша почти шесть месяцев пролежала пластом, чтобы удержать ребенка в своем чреве. «Ты так рано нас оставила», – подумала она, увидев дочь в гробу: та будто спала, такая красивая, что не верилось в ее смерть.

– Тогда я тоже помогу. – Сын пристраивается рядом и накрывает материнские ладони своими.

* * *

Накануне вечером, незадолго до одиннадцати, в похоронном бюро Марта Косио, мать Клаудии, подошла к тому месту, где Моника Альмейда пыталась молиться с четками, но забывала слова и не могла целиком произнести «Радуйся, Мария».

– Это все твоя дочь виновата! – закричала Марта и толкнула ее со стула.

Сеньор Косио удержал жену за плечи, прежде чем та бросилась на Монику.

– Извините, простите ее, – говорил он, оттаскивая супругу.

– Это была идея твоей чокнутой Летисии! Из-за нее моя девочка мертва! – повторяла женщина.

Несколько рук поспешили поднять Монику Альмейду с пола.

Похоронное бюро было переполнено скорбящими и зеваками, которые хранили молчание и, не в силах смотреть на чужую боль, отводили глаза в пол, на потолок, на цветы, наполняющие пространство ароматом смерти. Тихие голоса взывали ко Вселенной и к Богу – кукловоду, перерезавшему нити по своему желанию, – с мольбой, чтобы его жажда крови насытилась двумя мертвыми девушками и он не забрал еще чью-нибудь дочь.

Марта Косио вырвалась из рук мужа и побежала к сосновому гробу, где покоилось тело ее дочери, безучастной к родительским спорам. Оставь меня здесь, умоляла она мужа, который снова взял ее за локоть и сжал сильнее. Тебе пора домой, процедил он сквозь зубы, дергая ее так же, как всякий раз, когда она отказывалась ему угождать, прислуживать и с готовностью отвечать, когда он срывал с нее одежду, обдавая своим дыханием, хранящим следы алкоголя, табака, а порой – поцелуев и слюны других женщин. Марта закрывала глаза, и он взбирался сверху. Ее жизнь проходила между тем, что она избегала видеть, и тем, на что была вынуждена смотреть.

– Оставь ее, отпусти! – закричала Моника Альмейда, вставая перед сеньором Косио.

– Не лезь в наши дела, – пригрозил он, не отпуская жену.

– Побудь с моей дочерью, не оставляй ее одну, – умоляла Марта Косио, пока муж тащил ее в машину.

* * *

Сейчас Моника Альмейда стоит рядом с катафалком, куда помещают гроб, чтобы отвезти его на кладбище, и не дает закрыть дверцу.

– Можно мне поехать с вами? – спрашивает она у одного из мужчин в черном, высокого и очень худого, с костлявыми бледными руками; тот уже дважды повторил, что должен закрыть машину.

Леопольдо Лопес, владелец похоронного бюро, протискивается к ним между соляными изваяниями, молча наблюдающими за происходящим.

– Я хочу ее сопровождать.

– Под мою ответственность, – говорит Леопольдо Лопес, усаживаясь за руль.

– Но… – пытается возразить другой человек в черном.

– Сеньора поедет с дочерью на кладбище.