Читать книгу Шутка Соломона - - Страница 4

Покинув возбужденную последними новостями компанию, я отправился готовить площадку для своего праздника иллюзий. Это был мой дебют, и я немного нервничал. Детская тяга к волшебству прошла со временем, но желание приблизить реальную жизнь к мечтам никуда не делась. Кто из нас в детстве не мечтал обладать  волшебной палочкой, так, чтобы все проблемы решались одним мановением руки? Воображение и мечтательность  попутно шли со мной, и даже когда я стал самым молодым во флоте старшим инженером на космическом крейсере «Борей». В двадцать два года иметь под началом кучу обслуживающих и ремонтных дронов, быть обладателем кода доступа ко всем системам корабля, мастерским, лабораториям и даже к самому кристаллу искусственного интеллекта на стратегическом крейсере – это я вам скажу, что-то да значит. При всем этом тяга к фокусам и всевозможным иллюзиям никуда не делась, а стала своеобразным хобби. Размышляя над очередной проблемой, я часто вертел в руках монету, игральную карту или теннисный мячик, доводя моторику рук до автоматизма. Казалось бы, монотонные однообразные движения, но развитая таким способом координация серьезно помогла мне в спортивном плане. За два года пребывания в должности, я достиг серьезных результатов в армейском биатлоне, обойдя по результатам матерых десантников и штурмовиков. В основном, я вырывался вперед, набирая очки, на этапах, где требовалось показать уровень владения холодным оружием и стрельбы. Одним из своих успехов в создании иллюзий я считал, теперь уже подтвержденный практически, свой внешний вид. Путем бесконечных экспериментов и проверок в экстремальных условиях, я с гордостью мог сказать, что создал долговечный и не подверженный внешним факторам грим старого человека. Была только психологическая сложность изображать из себя старика в двадцать пять лет – та еще задача! Но теперь мне казалось, что у меня все удачно получается. За сегодняшний день, вроде, никаких явных ляпов я за собой не чувствовал. Даже, наоборот, после смены легенды я подумал, что стал непогрешимым гением перевоплощений. С другой стороны, я осознавал,  что при виде молодой, красивой баронессы я непроизвольно примерял на себя облик светского ухажера, что могло свести на нет всю мою маскировку. Я очень старался следить за своими эмоциями. Ладно, в бездну все эти воспоминания и юношескую влюбленность. Я старый и больной человек! Что-то внушение слабо помогает.

– Айрин, племянница, ты закончила на кухне?

– Сразу, как поели, помыла и сложила все по своим местам.

– Тогда помоги мне перенести стол на поляну. Ты будешь мне ассистировать, что смотришь на меня? Помогать, говорю, будешь, – пока несли стол на центральное место будущей сцены, я объяснял своей маленькой подручной ее обязанности.

– Абу подключайся, неси скатерть, а потом трос и растяжки, – работа закипела, теперь главное все сделать правильно.

– Вивьен в фургоне сзади в длинном ящике два шеста, неси их сюда, только по одному не то надорвешься, не дай Бог. Потом подготовь справа и слева от сцены два костра, когда начнет темнеть, зажжешь их по моей команде.

Вытащив из-под облучка фургона закрепленный там ящик для иллюзии распиливания, я проверил работоспособность механизма и перетащил его к площадке. Разукрашенный сундук с реквизитами для фокусов я установил на выдвижных ножках чуть в стороне от накрытого скатертью стола. Открыв его, я подозвал девочку и начал объяснять ей, что и в какой последовательности подавать. Айрин удивленно рассматривала содержимое красочного сундука. Цветные платки, мячики, шпага, факелы, жонглирующие булавы – от обилия цветов и форм глаза разбегались.

– Смотри, Айрин, пока будешь подавать мне эти булавы в руку, со временем потренируемся, и научишься их мне подкидывать. Нашему Абу ассистировать я буду сам, но ты следи внимательно, это будет потом твоей обязанностью. А теперь пойдем, покажу тебе то, что не должен видеть зритель, – подведя ее к закрытому и ранее не показываемому ящику, я достал из него две клетки – с кроликом и желтыми пушистыми цыплятами. Доставая их по очереди из клетки, я рассовал их  по двум черным холщовым мешочкам. Стараясь делать все незаметно, я подвесил мешочки на внутренней стороне столешницы. Так, фокус со шляпой подготовлен. В двух шагах перед столом мы совместными усилиями установили и закрепили два столба для канатоходца. В основном все подготовили. Мне осталось только переодеться. Тем временем кучер наконец-то пожарил подсвинка и они совместно с Антуаном (ну кто бы сомневался!) перетащили жаркое к своему импровизированному застолью.

– Господин Соломон, не желаете отведать поросенка?– Жак призывно махнул рукой.

– Извините, господа, я уже поужинал, и мне нужно готовиться к лицедейству, – прижав руку к груди, с поклоном ответил я. – После ужина, господа, прошу занимать зрительские места.

Примерно через час, когда солнце начало клониться к закату, мои первые в этом мире зрители расселись перед импровизированной сценой. Я заскочил в фургон, надел на себя парчовый серебристый халат, расшитый восточными золотистым орнаментом  и намотанный на красную феску белый тюрбан со страусиным пером. На ноги я надел бабуши – изукрашенные золотом красные сапоги с загнутым кверху носком. Осмотрев себя, я проверил наличие во всех скрытых местах бутафорных яиц, мячиков, платков и прочей необходимой атрибутики, еще раз вспомнил последовательность выполнения номеров и под удивленные возгласы вышел к полностью закрытому черной скатертью  столу.

– Мой брат был фокусником. Превратил мою подружку в свою жену, – под дружный смех я начал свое выступление. Поначалу мои немногочисленные зрители сидели словно скованные, но постепенно лед отчуждения начал таять, и когда я, к примеру, выпучив глаза, с икотой выплевывал изо рта очередное куриное яйцо, вся площадка оглашалась безудержным хохотом. Пока было светло, я успел вытащить из выпрошенной у Жака шляпы вылупившихся цыплят, достать за уши кролика, рвать и обратно соединять металлические кольца. Потом была серия с цветными шелковыми платками, которые я завязывал, рвал и сращивал, прятал в зеркальном стеклянном бокале.  Все с ужасом и замиранием смотрели, когда я медленно заглатывал шпагу и чуть не плакали, когда я бездушно пилил спрятавшегося в ящике Абу. В перерывах, когда мне нужно было подготовиться к следующему номеру, примат исполнял роль канатоходца или жонглёра.  С наступлением темноты, когда племянник по моей команде зажег костры, я приступил к огненному шоу. Вивьен, как самый маленький ассистент, по моей просьбе взял кольцо со встроенными в обод кинжалами и, начиная с уровня груди, стал его периодически поднимать, Нэд при этом с разбегу прыгал в ограниченное кинжалами пространство. Когда кольцо оказалось над головой мальчика, я поджег обод. Эффект от прыгающего серого пса в круг пламени был потрясающим. Вздохи удивления и восторга звучали, когда я выдыхал пламенем и демонстрировал внезапно вспыхивающий огонь в открытых ладонях. Теперь в перерывах Абу жонглировал маленькими горящими факелами. Во время всего выступления я старался делать все без суеты, строил сосредоточенные гримасы, позировал в эффектных позах, произносил шуточные заклинания типа «Сим-Салабим», «Ахалай-Махалай» и прочую ерунду. В сгустившихся сумерках серебристый халат с золотыми звездами и причудливо вьющимися растениями сверкал и переливался на каждое движение, создавая дополнительную сказочную атмосферу.

– В этом и заключаются фокусы – убедить людей, что они видели то, чего на самом деле не видели, – с этими словами я, поклонившись, закончил свое выступление. Наступила гробовая тишина, мои немногочисленные, неискушённые зрелищами зрители смотрели на меня странными глазами.

– Поразительно! Волшебно и неописуемо, – выразила всеобщую мысль Изабель, при этом ее глаза в отблесках костра излучали восторг и удивление. – Скажи, господин Соломон, есть для тебя что-то невозможное?

– Ты преувеличиваешь, баронесса, – ответил я, радостно улыбаясь от произведенного на эту девушку впечатления. – Главный секрет хорошего фокуса – заставить смотреть в другую сторону.

Я был счастлив. Сказывался, наверное, год скучного затворничества в пещере, творческая натура, ну и тщеславие сыграло в этом не последнюю роль. Будучи продуктом другой цивилизации, я не осознавал, что по местным меркам заниматься лицедейством не лучшая профессия. Но в следующее мгновение я взволнованной душой ощутил, что все похвалы и аплодисменты померкли после произошедшего вдруг события. Вивьен, скромно примостившийся на стульчике и неотрывно следящий за происходящим с открытым от удивления ртом, вдруг вскочил и бросился ко мне.

– Дядя Соломон, а научишь меня управлять пламенем, – с восторгом крикнул он, ухватившись за рукав моего халата

– Конечно, ты же мой племянник, кому как не тебе я должен передать это искусство, – сказал я, осторожно повернувшись к Айрин, которая в изумлении прикрыла рот ладонью. Я приложил палец ко рту в знак молчания и вновь обратился лицом к мальчику.

– А доставать кролика из шляпы?

– Всему научу, мой юный друг, ты только расти и старайся.

– Я буду стараться, честное слово!

– Я верю тебе. А пока помогай собрать все наши реквизиты.

– Айрин, ты слышала, дядя Соломон обещал меня научить всем своим фокусам! – мальчик, счастливо смеясь, подбежал к сестре. – Ты почему плачешь? Тебя кто-то обидел?

– Никто меня не обидел, это я плачу от радости. Вивьен, дорогой мой, ты говоришь! – присев на корточки и гладя брата по голове, сказала Айрин. Мальчик слегка насупился, осознавая все услышанное.

– Это дядя Соломон меня расколдовал!  – радостно выдал он, найдя выход.

Все это время на площадке стояла мертвая тишина.

– Что и требовалось доказать! – нарушила безмолвие Изабель. Задумчиво посмотрев на меня, она подхватила под руку Лилу, и что-то шепча ей на ухо, направилась к своему шатру. Дворяне последовали ее примеру, и уже все стали расходится по своим местам, негромко переговариваясь. Собрав все реквизиты в сундук, я решил не разбирать в темноте элементы цирковой эквилибристики. Думаю, никто ночью не споткнется о веревки растяжек, нечего шарахаться в темноте по поляне. Теперь и нашему внезапно образовавшемуся семейству нужно было готовиться ко сну. Чтобы не плодить сущности сверх существующих проблем, мне пришлось показать детям керосиновую лампу. Я надеялся, что после эмоциональных впечатлений в импровизированном цирке ребята не сильно удивятся. Что и подтвердилось. Айрин с любопытством посмотрела, как я поставил на сундук незаметно зажжённый светильник, но как ни странно, особого удивления он у нее не вызвал. Вивьен посмотрел на лампу, как на не самый удачный фокус. Помещение фургона разгородили куском брезента из моих запасов.

– Ну вот, Айрин, теперь у тебя появилась своя комната и даже с отдельным входом, – сказал я, меняя положение ее гамака. В ее маленьком закутке находилась печь и шкаф со скрытой душевой кабиной. Это, конечно, была проблема и, думаю, при разнополости детей не последняя. Заставив Вивьена раздеться, я подсадил его в гамак и укрыл одеялом. Сам я пока не стал снимать одежду и прилег на расстеленный спальный мешок, через час должна была прилететь посылка от Борея. Абу, недолго думая, снял жилетку и феску, запрыгнул в гамак мальчика и улегся у него в ногах. Вот так мы друзей и теряли. Пожелав всем спокойной ночи и услышав в ответ аналогичные ответы, я загасил лампу и, закинув руки за голову, стал мысленно вспоминать события сегодняшнего дня. С небольшой натяжкой, ситуация пока под контролем. Очень жаль, что мое инкогнито раскрыто и мое новое алиби шито белыми нитками. Но по большому счету ничего страшного не произошло, мы почему-то думаем, что окружающие беспрестанно думают и оценивают наши поступки, а на самом деле им глубоко наплевать на нас. Разве только посплетничать, да покопаться в чужом белье, тут, конечно,  хлебом не корми. Да ладно, на каждый роток не накинешь платок. С этой мыслью я успокоился и сквозь окутывающую меня дрему услышал, как за шторой шлепнулись на пол босые пятки. Все понятно, нужно будет подумать о ночных горшках. Проблемы, одни проблемы. Не прошло и минуты, когда сгустившуюся тишину нарушил испуганный визг ребенка.

– Да что сегодня за день, когда это закончится? Так, Вивьен, всем лежать и не двигаться, я сам разберусь, – отрезал я попытки мальчика вскочить и броситься на помощь. Сам я схватил лежащую рядом шпагу и бросился на улицу. У колеса повозки лежали бутафорные факелы. Подпалив один из них, я осветил поляну. Из кустов, хромая, выплыло маленькое плачущее приведение.

– Айрин, ну что опять случилось? – с нотой жалости и упрека спросил я, пытаясь рассмотреть прихрамывающую ногу.

– Дядя, меня кто-то укусил. Очень больно! – жалобно сказало это маленькое невезучее чудо.

Из-за спины ребенка вышел Нэд, зажимая в зубах извивающуюся змею. На поляне тем временем зрителей прибавилось. Что отрадно, все молодые люди выбежали  из темноты с оголенными шпагами. Изабель и Лилу появились чуть позже, ссутулившись и укутавшись шерстяными шалями. Я подошел к Айрин и присев, начал рассматривать  рану на лодыжке. По внешним признакам это был змеиный укус. Поднявшись, я осветил зажатую в зубах собаки гадину. Извивающееся создание было покрыто красными ромбическими узорами.

– Мамба!– испуганно вскликнула Изабель и обратила жалостливый взгляд сначала на Айрин, а потом на меня.

– Нэд, прикончи эту тварь! – услышав команду, пес с хрустом сжал челюсти и выпустил на землю агонизирующее создание. Название змеи прозвучало для Айрин, как приговор.

– Дедушка, я теперь умру? – испуганно прошептала она, не обращая внимания на прозвучавшую оговорку.

– Должен тебя расстроить, моя дорогая. Мы все умрем когда-то, – зло рыкнул я. – А пока бегом в фургон!

Айрин, сделала пару шагов в направлении нашего пристанища и начала плавно заваливаться. Я тут же подхватил ее с земли на руки.

– Дамы и господа, приношу извинения за беспокойство, но дальше мы сами, – как можно вежливее сказал я, занося племянницу в фургон. – Абу, дружок, тащи эту дохлую мамбу сюда.

– Сожалею, Соломон, но ей уже не помочь, ей к несчастью осталось не более получаса, – констатировала Изабель.

– Баронесса, в этом ребенке течет кровь царя Дауда. Для нее эта ваша мамба, как укус комара, почешется и пройдет. Тем более, я не собираюсь завтра чистить за нее картошку, – сказал я это, чтобы легализовать применение антидота.

– Вряд-ли, ей уже не помочь, но я буду молиться за ее невинную душу, – с грустью произнесла Изабель.

– Благодарю за сочувствие, госпожа, а пока прошу меня извинить, мне нужно уложить племянницу отдыхать, – кивнув баронессе, я запрыгнул в фургон и уложил девочку на свой спальник. Прикрыв наружный полог фургона, я зажег летучую мышь.  Айрин была в сознании. Абу уже выдавил яд из клыков гадюки в специальную колбу.

– Дедушка, когда я умру, заберите себе моего братика, не бросайте его, – племянница смотрела на меня с надеждой.

– На кой черт мне этот старый плавучий чемодан? –  в гамаке над нами послышались рыдания Вивьена.

– Какой чемодан? – смогла удивиться Айрин.

– Какой, какой, когда ты умрешь, ему, наверное, будет лет восемьдесят или девяносто! Вот и скажи, для чего мне нужен старый лысый и горбатый старик?– говорил я это уверенно и спокойно, хотя внутри меня все содрогалось от страха. Рыдания наверху затихли, мальчик навострил уши, ловя каждое слово.  Загрузив в анализатор приготовленную колбу, я выбрал режим «антидот» и запустил программу. Прошло не более минуты,  когда лючок прибора открылся и вывалил на крышку ампулу-шприц зеленого цвета. Все манипуляции с прибором я проводил, незаметно прикрыв спиной все происходящее.

– Так, лежи спокойно, сейчас в ногу тебя укусит маленький комарик, это не больно, – судя по молчанию, Айрин потеряла сознание. Выдавив половину тюбика в ногу, а вторую половину в плечо, я пересел на сундук напротив и устало откинулся на борт фургона. Пожалуй, я все сделал правильно, с реаниматором и его режимом диагностики можно было не успеть. Осталось только ждать. Просидев так минут двадцать, я приподнялся и приложил руку ко лбу пострадавшей. Лоб был мокрым, но прохладным. Все обошлось. Айрин от прикосновения открыла глаза.

– Дедушка, а умирать больно?

– Не знаю, не пробовал, но, наверное, нет, – усаживаясь на место и с облегчением запрокинув голову, вздохнул я.

– И мне сейчас не больно, – прошептала Айрин, а в гамаке послышалось мышиная возня и сопение.

– Изабель сказала, что от укуса мамбы умирают в течение получаса, а ты уже час выносишь мне мозг, – поднимаясь, сказал я, и добавил уже назидательным тоном – Ладно, лежи уже здесь, а я пошел на твое место. Завтра, как встанете, Вивьен разводит костер, а ты, симулянтка, чистишь картошку. Я прогуляюсь на ночь и через полчаса вернусь. Чтобы оба спали к тому времени. Абу, проконтролируй.

В гамаке послышался сдавленный смех мальчика, цоканье и писк обезьянки. Спелись уже два друга. Подхватив мертвую змею, я выпрыгнул из фургона и направился к берегу, в то место, куда должен прибыть заказанный контейнер. На берегу я увидел темный силуэт металлического ящика.

– Привет, Борей, все отправил?

«Имей совесть, ты ничего конкретного не заказывал. Если чего-то не хватит на сегодня, то это твои проблемы. Я укомплектовал фургон с учетом расхода, ну и одежку с лакомством для детей. Там еще тетради, книги, перья, чернила, ну и так по мелочи.  В посылке рюкзак с одеждой для твоих подопечных и две сумки с продуктами . Мороженое не забудь выложить в холодильник, бестолочь» – в голове это звучало с покровительственным тоном.

– Нагрузил, как баржу утюгами. Поближе не мог приземлить? – проворчал я, выгружая содержимое посылки.

« Может еще и в фургон залететь? А если серьезно, то не мог, у вас там, в лагере, все под впечатлением и не все спят. Кстати, хвалю твою оперативность,  все сделал быстро и правильно. Молодец, дружок, возьми с контейнера пирожок»

– Тебе смешки, а у меня чуть сердце не разорвалось от страха и переживания.

«Да не смеюсь я, а подбадриваю, чтобы ты не расслаблялся. Ладно, топай отдыхать, тебе сегодня досталось, мама не горюй»

Я забросил рюкзак за спину, подхватил два саквояжа и не торопясь пошел к фургону. Из кустов выглянула и исчезла сосредоточенная морда Нэда, его внимательные глаза отразились в лунном свете красноватым отливом. Охраняет, как нянька, настоящий друг человека. Когда я подошел к фургону, пес уже лежал под ним, сложив голову на передние лапы и спокойно смотрел в сторону шатра. Осторожно, стараясь не шуметь, я заглянул в заднюю часть нашего мобильного жилища, прислушался к мерному дыханию детей и, услышав чирикание Абу, аккуратно и без шума положил мешок внутри у наружного борта. Стол, как и ранее, стоял притороченным к борту фургона, я водрузил на него обе сумки и, открывая по очереди, распределил все продукты и предметы по своим местам во встроенных ячейках повозки. Крадучись, словно вор, я залез в свою часть фургона, разделся и тихонько проникнул в душевую кабину. Меня, конечно, немного мучила совесть от того, что мои спутники не могут позволить себе это удовольствие, но здесь такого нет ни у кого. Стоя под струями теплой воды, я вновь ощутил себя в гармонии с цивилизацией. Все, что находилось за стенками душевой кабины, с водой убежало в сливное отверстие. Я ощущал себя на космическом корабле, или на худой конец, в жилой зоне своей пещеры. Когда я посвежевшим вышел из маленького помещения, на меня на мгновение нахлынула тоска от созерцания убогости интерьера, но представив лица двух своих воспитанников, я с улыбкой полез в свое подвесное ложе. Вырубился я мгновенно и проспал до утра без всяких сновидений. Этой ночью меня не мучили кошмары о бунте на корабле и изуродованных трупах в туннельных переходах технической палубы. Разбудил меня стук топора и позвякивание посуды. «Работайте, негры, солнце еще высоко!» – без злобы вспомнил я эту хохму и, потянувшись, выпрыгнул из гамака. Теперь физзарядка. Рубаха, штаны, сапоги, две завернутые в холщовую тряпицу сабли, и вот я во всей красе выпрыгнул из фургона, с удовольствием осматривая открывшийся пейзаж и щурясь на яркое утреннее солнце.

– Привет, молодёжь, как прошла ночь, кошмары не снились? А то я когда увидел тебя Айрин выходящей из кустов, подумал, что это моя смерть пришла! – весело спросил я, оглядывая суетящихся нечаянных родственников.

– Все хорошо, дядя Соломон. Вот готовим завтрак, через час, наверное, будет готов, – почему-то потупившись, ответила за всех Айрин.

– Ну вот, дядя, а то все дедушка, да дедушка. Ох, чувствую, намучаюсь я с вами, никакой конспирации, – подмигнул я покрасневшей девочке. – Я пошел на берег размяться, а вы пока хозяйничайте по кухне. Вивьен, я возьму у тебя эти четыре жерди?

– Конечно, дядя, я еще принесу, – гордо сказал мальчик, краем глаза стрельнув в сторону смутившейся сестры. Подхватив подмышку выбранную вязанку, я спокойно пошел к реке, к ранее примеченному песчаному мыску, образованному речным плесом. Шагая по песчаному берегу, я негромко напевал зацепившийся в сознание мотив.

 Во всем нужна сноровка,

 Закалка, тренировка,

 Умейте выжидать,

 Умейте нападать…

Положив сверток с холодным оружием на землю, я воткнул четыре шеста в землю на четыре стороны света, на расстоянии пяти-шести метров друг от друга. Встав посредине организованной площадки, я начал имперский комплекс разминочных упражнений.

Тем временем Изабель, увидев движущиеся фигурки у фургона, подошла к суетящимся детям. В немом изумлении она разглядывала спокойно чистящую картофель девочку.

– Доброе утро, Айрин, как ты себя чувствуешь? – нейтральным голосом спросила баронесса.

– Доброе утро и тебе, госпожа. Спаси Бог, чувствую себя хорошо, только вот нога чешется, – словно подтверждая сказанное, она, продолжая чистить корнеплоды, бесхитростно, стоя на больной ноге, потерла пяткой укушенное место, скорчив при этом кислую гримаску.

– Нет, вы только посмотрите на нее – «нога чешется»! Он точно сведет меня с ума. И где сейчас твой «дедушка»? – в слово «дедушка» Изабель вложила весь сарказм, скопившийся у нее за весь прошлый день.

– Он пошел на берег разминаться, госпожа, и он не дедушка, а наш дядя, – возмущенно вступился за растерявшуюся сестру Вивьен. Айрин опустила руки и понуро поникла головой.

– Ладно, племяннички, пойду, найду его, провожать меня не надо, – властно взглянув на детей, баронесса направилась к берегу реки. Выйдя на берег, она разглядела полуголую фигуру факира, медленно вращающего клинками. Иноземец стоял к ней спиной, и она, приближаясь, не смущаясь, рассматривала перекатывающиеся мышцы и плавно двигающиеся и замирающие клинки, пытаясь понять правила и логику движений. Бросив случайный взгляд на кусты напротив ристалища, она чуть не прыснула от смеха, при этом, чуть не выдав себя. Картина на песчаном пляже чем-то напоминала вчерашний вечер. На берегу были зрители. Собака лежала метрах в десяти от представления, высунув розовый язык, и преданно смотрела на своего хозяина. Иногда пес отвлекался и злобно ловил пастью летающих насекомых. Абу был в числе наблюдателей. Облокотившись на лохматого друга и  небрежно обняв его левой рукой за шею, примат вальяжно развалился под лучами солнечного диска. Скрестив нижние конечности и поедая злополучный мандарин, непоседа походил на председателя приемной комиссии, или пересытившегося зрителя кинотеатра. Он периодически  выплевывал косточки в сторону и с покровительственным видом наблюдал за происходящим. Не хватало только попкорна и 3D-очков, Нэд сразу заметил девушку и, повернув голову, с невысказанным вопросом уставился на нее. Изабель с просящим взглядом рефлекторно поднесла пальчик к губам. Эта собака снова удивила ее своим умом, Нэд, не увидев в ней угрозу, повернул голову к хозяину.  Обернувшись вновь к старику, она больше не могла оторваться от смертельного представления. Соломон начал ускоряться, двигаясь хаотично приставным шагом в разные стороны, он продолжал вращать оружием. Движения рук, казалось, оставались по-прежнему плавными, однако клинки стали сливаться, постепенно превращаясь в сверкающие сферы. Ей показалось, что еще чуть-чуть, и они вообще исчезнут. Так продолжалось чуть больше минуты, затем фигура резко замерла, склонив голову и скрестив руки на груди, так что из-за плеч торчали только отточенные лезвия сабель.  Спустя секунды, факир словно взорвался, прыгая, приседая и перекатываясь в брызгах поднятого песка, он начал рубить установленные кругом шесты. Рубка длилась не более пары секунд. Все шесты/, кроме одного, еще падали на землю, когда Соломон закончил представление, присев на одно колено. Он удивленно разглядывал баронессу. У девушки от увиденного пробежали мурашки по спине, но, взяв себя в руки и стараясь не дрогнуть голосом, она с долей ехидства спросила:

– А четвертый убежал? – указала она на единственный неподвижно замерзший шест.

– Отчего же, он просто не знает, что уже умер, – сказал я, поднимаясь и толкнув концом клинка верхушку столбика. Обрубок около двадцати сантиметров качнулся и упал в утоптанный песок.

– Однако! Довольно смертельный танец.

– Чем обязан, баронесса? – спросил я, надевая рубаху. Вытерев лезвия холщовой тряпкой, я собрал их в сверток и подошел к Изабель.

– А скажи, уважаемый факир, сколько тебе лет? – чуть склонив голову на бок, словно оценивая меня, поинтересовалась девушка.

– Шестьдесят стукнуло, – как мне кажется не задумываясь, ответил я, чувствуя подвох в вопросе. – Предвосхищая твой вопрос, скажу, что я старше сестры на двенадцать лет, а Вивьен поздний ребенок. Тебя это смущает?

– Нет, конечно, просто, надо признать, что это довольно преклонный возраст. Как тебе, уважаемый Соломон, удается так хорошо сохранить физическую форму? – вопрос Изабель задала с притворной наивностью, глядя пронзительным взглядом мне в глаза.

– Благодарю за комплимент. Не курю, не пью, регулярно занимаюсь спортом. Рецепт очень прост, – с той же непосредственностью ответил я, чувствуя себя так, словно беседую со следователем.

– А что означает «не курю», это как-то связано с женщинами? – продолжила допытываться баронесса с едва заметной ноткой смущения.

– Что ты, никакого отношения к связанным женщинам это не имеет, – с улыбкой озвучил я внезапно родившийся каламбур и пояснил: «Курение это распространенная у меня дома вредная привычка вдыхать легкими табачный дым. Табак это такое растение, листья которого используются для этой цели.»

– Что же, это радует, – слегка зардев, кокетливо улыбнулась собеседница.

Ох и лиса! Что же ты от меня хочешь? Вероятно, что-то задумала. Но до чего красива, чертовка! Мы пошли к фургону, при этом Изабель взяла меня под руку. Шла она с левой стороны, и я незаметно, ну как мне кажется, бросал быстрые взгляды на ее точеный профиль. Она была удивительно красива. Черные  волнистые волосы, убранные в замысловатую прическу с плетением локонов, открывали только ушки, а дальше ниспадали водопадом до самых лопаток. При этом молодая бархатная кожа на щечках и, на мой взгляд, идеальном подбородке переходила в ровную и гармоничную шею. Ее взгляд был каким-то грустным и словно оценивающим, подчеркивая ум и проницательность. Эти соболиные брови, карие задумчивые глаза, прямой носик, форму которого не смог бы повторить даже Микеланджело и, наконец, эти чувственные губы, притягивающие словно вода жаждущего путника – все это лишало меня рассудка. Мне кажется, я бы задохнулся, но не выпустил бы ее из своих объятий. Когда она поворачивала голову в мою сторону, я быстро отводил взгляд, таясь словно воришка, застигнутый на месте преступления. В какой-то момент, повернув голову ко мне, она  случайно уронила взгляд на растительность на берегу. Услышав ее смех, в котором слышались приятные грудные нотки, я проследил за ее взглядом и увидел вполне привычную для меня картину. Вдоль берега по траве бежал Нэд, а на спине его сидел, сгорбившись, Абу, цепко ухватив своего товарища за холку.

– Цирк уехал, а клоуны остались, как шутят у меня в отечестве. Кавалерийский разъезд в дозоре, – поддержал я смех попутчицы. – А если серьезно, то мои друзья всегда рядом и готовы помочь в трудную минуту. Это мои маленькие телохранители.

– Что касается размеров Абу, с этим я, пожалуй, соглашусь, а вот насчет габаритов песика я бы воздержалась от такой уничижительной оценки.

Я кивнул головой, прекращая этот пустой разговор.

– Зачем ты меня искала, дорогая Изабель? – случайно выговорил я вполне нейтральный оборот, приемлемый в моем цивилизованном обществе.

– Ооо!! «Дорогая» – это что-то новенькое, – девушка, отстранившись, удивленно посмотрела на меня. – Впрочем, разговор, для которого я тебя искала, деликатен и подразумевает доверительные отношения. Скажи, Соломон, ты лекарь?

– Тебя что-то беспокоит? – встрепенулся я, выражая всем видом участие.

– Ты не ответил на мой вопрос!

– Надеюсь, что это останется между нами, ведь мне тяжело солгать тебе, баронесса. Да, могу вылечить многие болезни, но прошу тебя оставить наш разговор в тайне. Это не та деятельность, в которой я бы хотел получить известность. Но хорошему человеку я с удовольствием окажу помощь. А ты хороший человек, плюс ко всему ты еще очень красива, посему ты можешь полностью на меня рассчитывать. Но напоминаю, что все это должно остаться между нами.

– Ты не поверишь, Соломон, секретность – это и одно из моих требований. Хотя о моей болезни не знает только, наверное, твоя собака.

– Неужели все так запущено?

– Даже не знаю, как сказать. Заметил ты или нет, но я всегда хожу в глухом платье, тогда как Лилу, к примеру, может позволить себе декольте, – покраснев, с надеждой посмотрела она, намекая на болезнь.

– Понятно, кожное заболевание в виде сыпи на теле, – кивнул я головой. – Я могу тебе помочь, но я должен убедиться, что это именно то, о чем я думаю. Так что ты должна показать мне больное место.

Изабель замолчала, задумавшись, и мы прошли еще некоторое расстояние. Когда до фургона оставались считанные метры, она встрепенулась.

– Я должна подумать.

– Что ж, это твое право, но помни, что я с удовольствием помогу тебе, – после моих слов она высвободила мою руку и быстрым шагом направилась к себе в шатер. Проводив ее долгим задумчивым взглядом, я повернулся к своим подопечным. Мельком взглянув на казанок с кипящей водой и перекатывающимися в нем картофелинами, я перевел взгляд на Айрин. Девочка поджала губы и в упор смотрела на меня, уперев ручки в бока. Ба, да у нас тут доморощенный Отелло! При всем грозном виде девочка, ничего, кроме смеха у меня не вызывала.

– Ты что надулась? А вдруг сейчас лопнешь, как мне потом тебя лечить? Нитками сшивать?

Вивьен, внимательно следящий до этого за костром, услышав мои слова, закатился детским заразительным смехом.

– Дядя, мы ее рыбным клеем скрепим!

– Кстати, а что это вы, кровиночки мои, ходите в этом отрепье и позорите мои седины. Там в фургоне целый мешок обновок. Идите, примеряйте, а я пока пюре приготовлю.

Не успевший зародится конфликт лопнул, как мыльный пузырь. Оба ребенка наперегонки бросились в фургон, чуть ли  не сшибая все на своем пути. Через минуту из фургона ожидаемо раздался радостный визг и заливистый смех. Хорошо быть обеспеченным человеком! Что для меня сущие пустяки, здесь порой является пределом мечтаний. Что-то есть захотелось. Быстренько слив воду, я пересыпал картофель в кастрюлю, залил молоком, добавил масло и оперативно все столок. Достав из холодильника пакет с котлетами, я выложил их в казанок, предварительно смазанный маслом. Котлеты нужно было только подогреть. Переворачивая котлеты, я не заметил, как передо мной появились воспитанники. Вивьен выглядел как маленький барчук. Белая рубаха с небольшим отложным воротником, с тонкой кружевной лентой по краю. Серые одноцветные штаны, заправленные в тупоносые хромовые сапожки. Поверх всего этого обычный для этого времени камзол черного цвета с деревянными пуговицами, обернутыми замшей. Голову украшал черного цвета берет без всяких изысков.  Девочка совершенно преобразилась. Она стояла в длинном коричневом платье с треугольным, довольно глубоким воротником, но без вульгарного намека на декольте. Под платьем прослеживалась рубаха белого цвета с кружевным стоячим воротничком и чуть выступающими белыми манжетами. Платье не доставало до земли чуть более пятнадцати сантиметров, демонстрируя острые носки черных замшевых сапожек. Поверх платья располагался  камзол более темного, чем  платье, цвета, с серебряными пуговицами. На голове красовалась коричневая, под цвет наряда, шапочка с небольшим белым пером, чем-то напоминая головной убор стюардессы. Женские формы пока не сильно выделялись, но это была по местным меркам уже невеста. Всю картину портил злополучный бинт, уродующий общую гармонию формы и цвета.

– Айрин, снимай к чертям собачьим этот бинт, там у тебя все давно прошло, хватит пугать окружающих.

– Дядя, ты же сказал, что еще два дня? – со страхом спросила Айрин.

Что же ты у меня такая запуганная. С этим надо что-то делать. Все время пугается, краснеет. Зашугали здесь крестьян до невозможности. А я все глубже и глубже лезу в эту пропасть моральной зависимости. Правильно говорят, что мы ответственны за тех, кого приручили. Да ладно, обратной дороги нет, а дорогу осилит только идущий. Вот Вивьен, наверное, благодаря своему малому возрасту адаптируется к новым реалиям гораздо быстрее.

– В тебе кровь царя Дауда, поэтому заживает все гораздо быстрее. Тебе вчерашний укус мамбы ни о чем не говорит?

– Так мы, правда, твои родственники? – сняв шапочку и чуть наклонив и повернув голову, Айрин начала сматывать бинт в рулон, искоса наблюдая за моей реакцией.

– До укуса змеи я, честно говоря, сомневался. А вот после него все сомнения отпали. Так что, нет худа без добра.

Вот уж правду люди говорят – Посеешь поступок, пожнёшь привычку. Вру на каждом шагу. От моей фантазии у окружающих людей, да и у меня самого скоро крыша поедет. Бинт рулончиком лег в ладонь племянницы, и она стала ощупывать щечку,  прислушиваясь к своим ощущениям.

– Вот черт, чуть котлеты не подгорели! Снимайте головные уборы и к столу, – и я начал выкладывать стряпню на большую тарелку стоящую посредине стола.

– Дождались. Вивьен, отдвигаем стол. Айрин, сервируй его на пять персон. Пойдем, Вивьен притащим сундук, чтобы было на чем тебе сидеть. У нас гости. – От шатра отделились обе женщины и шли в нашем направлении. Все понятно, Изабель приняла правильное решение.

– Дамы, позвольте мне представить вам свой очередной кулинарный рецепт. Нижайше прошу вас присоединиться к нашему завтраку.

– Вообще-то, уважаемый Соломон, мы по делу, – в сомнении заявила Изабель с некоторой нервозностью, при этом удивленно стрельнув взглядом в лицо Айрин.

– Дела к глубочайшему моему сожалению, никуда от нас не денутся. Присаживайтесь милые дамы, я познакомлю вас с кулинарным превращением южного корнеплода. Но если вы не желаете, то я неволить не буду. Это никак не повлияет на результат нашего разговора. Вольному – воля, спасенному – рай. Так говорят у меня дома.

– Ну что же, Лилу, я думаю, мы можем составить компанию уважаемому Соломону и его воспитанникам без ущемления своей чести, – при этих словах у компаньонки чуть дрогнули губы. Хорошо себя держит дама, не поймешь, то-ли осуждает, то-ли соглашается. Вскочив, я галантно помог гостьям занять свои места и вернулся к себе. И тут меня словно током ударило! Айрин с задумчивым видом взяла серебряную вилку в левую руку, а нож в правую и аккуратно отрезав от котлеты небольшой кусочек, задумчиво отправила его в рот. Осанка головы и спины, положение рук и локтей соответствовали всем правилам светских приемов. Я так и не донес свой кусок до рта и осторожно положил вилку обратно в тарелку, продолжая наблюдать за действиями Айрин. Девочка вдруг отрешенно взглянула на кружевную салфетку, лежащую рядом с тарелкой и спокойным движением приторочила ее к своему вороту. Я в поисках поддержки непроизвольно взглянул на Изабель, и мы пересеклись с ней удивленными взглядами.

– Айрин, а скажи мне, пожалуйста, сколько будет дважды два? – спросил я с подозрением.

– Четыре, – живо повернулась она ко мне удивленными  глазами.

– А восемью восемь, – не успокаивался я.

– Шестьдесят четыре, – без запинки ответила племянница, чуть покровительственно улыбнувшись.

– Ну, хорошо, а корень квадратный из шестнадцати, – распалился я от мелькнувшего в голове подозрения.

– Четыре, – сказала она, с секундной задержкой, стрельнув расфокусированным взглядом чуть в сторону.

– Одну секунду, дамы, – я поднялся из-за стола и, открыв шкаф, достал из него библию.

– А попробуй прочесть, что здесь написано, – протянул я ей книгу, открытую на первой странице.

– «Вначале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет…»

– Достаточно, дорогая, – прервал я ее, забирая фолиант и укладывая его на место.– Давайте кушать, и извините меня за эту выходку.

Я задумчиво продолжал есть, изредка поглядывая на Айрин и ее жесты. Весь завтрак прошел в гробовом молчании, только изредка звякала вилка Вивьена. Когда завтрак подошел к концу, Айрин подскочила и собрала пустые тарелки. Старая хозяйка тела племянницы, слава Богу, осталась на месте, и я с облегчением незаметно выдохнул. Вечером нужно будет обсудить ситуацию с Бореем. Видимо, отравление активировало часть функций встроенного чипа. Какая-то защитная реакция. Но это уже совсем другое дело. Это кардинально ускоряло процесс адаптации ребенка. Допив свой бокал вина, и увидев, что завтрак закончен, я поднялся и предложил гостьям подняться в фургон. Чтобы не прыгать через борт, я выдвинул из-под днища приставную лестницу и открыл дверцу заднего борта. Пользоваться этой опцией я считал излишним барством, так как при открытии дверцы сразу было видно, что фургон имеет двойное дно. Но сейчас был иной случай. Усевшись напротив женщин, я вопросительно взглянул на Изабель.

– Я согласна, но в присутствии Лилу и если ты обещаешь сохранить все в тайне.

– Надеюсь, слова моего достаточно? – увидев утвердительный кивок, я предложил Изабель расстегнуть лиф платья.

Лилу склонилась за спину девушки и начала развязывать шнурки. Я спокойно ожидал окончания этого эротического шоу. Когда лиф упал вперед, оголив грудь, я постарался сохранить спокойную мину. Грудь у девушки была, безусловно, красивая, но сыпь и коросты, покрывающие ложбинку между грудей, вызывали неприятные отталкивающие ощущения. Наклонившись, я рассмотрел вблизи состояние кожи.

– Действительно, псориаз. Можешь одеваться. Скажи Изабель, а у кого из твоих родителей схожая болезнь?

– У отца, но у него на пояснице и локтях.

– Понятно. Ну, что я могу сказать? Есть два варианта решения твоей проблемы. Первый: через час я приготовлю лекарство, которое ты должна будешь пить каждый день по столовой ложке до выздоровления и это примерно месяц. Затем, по мере повторного появления признаков также, до их исчезновения. Есть один, но очень серьезный недостаток. Твои дети с большой вероятностью повторят твою судьбу, – я замолчал в ожидании ее ответа.

– А какой второй?

– Второй, более быстрый, но сопряжен с очень большим авансом доверия с твоей стороны. Ты должна будешь одна прийти ко мне в фургон сегодня вечером, я проведу сеанс, и завтра утром у тебя и твоих потомков больше не будет этой болячки.

– А от твоего сеанса дети не появятся? – возмущенно вскрикнула Лилу.

– Так мне готовить микстуру? – равнодушно ответил я, глядя на Изабель.

– Нет, жди меня вечером и готовь все, что нужно, – жестко сказала баронесса, отмахнувшись рукой от пытающейся возмутится Лилу.

– Это правильное решение, ты не пожалеешь, Изабель. Я буду ждать и все приготовлю.

– Скажи, уважаемый Соломон, а у Айрин на самом деле был ожог на лице? Или это твой фокус? – собираясь уходить, вдруг спросила будущая пациентка, с подозрением бросив на меня свой неповторимый взгляд.

– На самом деле! И ты права, это мой фокус! – засмеялся я, радуясь возможности прямо смотреть в эти прекрасные удивленные глаза.

Женщины поднялись и вышли из фургона.