Читать книгу Карта утрат - - Страница 7

Часть I
Отчий дом
Глава 6

Оглавление

Тем вечером Итянь решил освежить в голове содержание “Династийных историй”. Какие-то их фрагменты наверняка войдут в программу экзамена по истории. Отец с Ишоу ушли к соседям выпить и сыграть в карты, поэтому дом был в его распоряжении.

Он поставил на пол жаровню и разместил по обе стороны от себя две скамьи. На одной он разложил записи, а на другую, шаткую и расхлябанную, примостил светильник. Он вытянул ноги и довольно вздохнул, предвкушая весь вечер за чтением. На колени он водрузил мешок жареных подсолнечных семечек, которые мать привезла утром из городка. Итянь сунул нос в мешок и вдохнул насыщенный аромат, оставшийся на скорлупе после обжарки. Итянь решил, что будет заниматься и грызть семечки.

Едва он успел открыть книгу, как услышал шаги – это возвращались отец с Ишоу. Итянь собственным ушам не поверил. Он ожидал, что они вернутся намного позже, когда он уже уснет.

Вместе с ними явились Дядюшка и Забулдыга. Оба гостя кивнули Итяню.

Итянь боялся, что его выгонят из комнаты, но отец, словно не замечая его, позвал мать и потребовал накормить гостей ужином.

– Я и не знала, что ты к ужину вернешься! – воскликнула она.

Она высыпала на блюдо весь имевшийся в доме арахис и поставила блюдо на стол.

Пока мать хлопотала у стола, Итянь переместился в угол, где и съежился. Равнодушие отца – подарок, однако Итянь по опыту знал, что того и гляди лишится этого подарка.

Он принялся читать записи.

Император Тай-цзун решил существенно расширить границы империи, вступив в войну с тюрками и Тибетом…

У Цзэтянь заняла трон и основала собственную династию, однако та просуществовала недолго…

Как Итянь ни старался, толком сосредоточиться не получалось. Он никак не мог забыть о том, что рядом отец и гости.

Отец разливал выпивку и произносил тосты.

– С меня хватит, – запротестовал Забулдыга, – я человек пожилой, и как прежде мне уж и не выпить. Иначе утром не поднимусь.

Будь на его месте кто другой, отец уперся бы, но Забулдыгу в деревне уважали. Когда во время войны деревню заняли японцы, именно Забулдыга придумал, как спрятать всех деревенских в окрестных холмах, благодаря чему все выжили. В деревне эта история превратилась почти в легенду. Забулдыга до сих пор не утратил силы – в деревне часто видели, как он тащит полные ведра воды, повесив их на перекинутую через плечи палку. В такие моменты те, кто помоложе, бросались ему на помощь и укоряли, что он не бережет здоровье. Итянь считал, что Забулдыга преувеличивает свою немощь.

– Ну и ладно, тогда твою рюмку Дядюшка выпьет, – сказал отец.

Дядюшка жадно схватил рюмку. Про него ходила слава игрока и выпивохи, который того и гляди разорится. Образ жизни сказался и на внешности: изнуренный Дядюшка казался старше своих тридцати пяти.

– А знаешь, я как старше стал, то мне и выпивка легче ложится, – сказал отец, – мы в армии вообще много пили. Там скучища была, а чем еще заняться-то? Месяцами баб не видали.

Они посмотрели в угол, где занимался Итянь и где под светильником по вечерам обычно вязала мать. Сегодня она ушла в спальню, сказав, что попозже приберет на столе.

Насупившись, Итянь уткнулся в записи.

– Вы даже не представляете, до чего мужики могут отчаяться. Некоторые готовы месячное жалованье отдать, только бы бабу увидеть. Мы, помнится, на кабаниху как-то наткнулись, так они решили, что она им глазки строит!

Отец раскатисто захохотал, остальные, даже Забулдыга, тоже. Итянь подумал, что все они уже в стельку.

Он даже обрадовался, когда, поев, они достали карты и затихли. Во всякой ситуации отец, которому жизнь во всех ее проявлениях представлялась черно-белой, умел инстинктивно просчитывать победителя и проигравшего, поэтому карты очень любил. Ему нравилось дразнить удачу, спиртным притупляя очевидность исхода, уравнивая шансы успеха и провала. Итянь считал такой навык необычным, сам он карты не любил, потому что часто проигрывал. Успех в игре требовал интеллекта совсем иного качества, нежели тот, который ценили они с дедушкой. Итянь не считал отца дураком, просто в центре его мыслей было то, что Итяня совершенно не интересовало. Отец, например, прекрасно знал, когда какой сорт риса следует сажать – в зависимости от погоды зимой он умел точно предсказать ливень.

Спустя некоторое время Дядюшка спросил:

– Ты, значит, навсегда вернулся?

– Да все из-за ноги, – ответил отец, – что мне там теперь делать? Да и в поле как работать? Хорошо хоть, у меня такой сын есть.

Итянь удивился, что отец наградил его такой похвалой. Может, дело в спиртном, или это из-за гостей, а может, возраст виноват, но надежды Итяня наконец оправдались: отец стал лучше понимать его. Итянь поднял голову и увидел, что сидящие за столом смотрят на Ишоу и улыбаются. Ну конечно. Какой же он глупый – предположил, пускай всего на миг, что это на него направлена отцовская гордость. Ведь так всегда было. Ишоу – любимый сын, сильный и умелый, прямо как сам отец. Итянь же, в отличие от него, тощий и слабенький и, до недавнего момента, еще и коротышка, потому и толку от него немного. Вместо того чтобы трудиться на благо семьи, как пристало хорошему сыну, читает книги и декламирует стихи, словно это деньги принесет.

– Вы гляньте только, – отец приподнял руку Ишоу и сдавил его бицепс, – он еще мальчишкой был, а уже мужскую работу делал. Отцовская надежда. Есть кому присмотреть за мной на старости лет. О нем волноваться нечего. – Отец умолк, бросил в рот арахис и громко захрустел. – Не то что этот.

Итянь вспыхнул и съежился.

– Да будет тебе, – проговорил Забулдыга.

– Посмотрю-ка, во что это он там уткнулся, – сказал отец.

Итянь слышал приближающиеся шаги отца, походка словно заикающаяся. Шаг, затем шуршание песка по полу – ш-ш-ш – и снова шаг.

Руки Итяня задрожали. Он и сам не понимал, отчего так испугался. Прошло уже много лет с тех пор, как за какую-то неловкую ошибку отец устроил ему взбучку, и сейчас, когда в доме гости, такое вряд ли произойдет. К тому же Итянь ничего плохого не сделал. И все же теперь, когда дедушки не стало, он чувствовал, что какая-то часть его беззащитна перед отцовскими насмешками.

Отец цапнул со скамейки листок и принялся водить по строчкам указательным пальцем, всматриваясь в написанное.

– Буковки у тебя малюсенькие и друг на дружку наскакивают, прямо как у деда. Тот все хвастался своим расчудесным почерком. Не то что у меня, я-то как курица лапой, – бормотал отец.

Присев на корточки, он уставился Итяню в глаза, и Итянь удивился, что больная нога выдерживает такую нагрузку.

– Ты много чем на него похож, ты сам-то знаешь? И буковки маленькие… И силенок мало.

Отец положил огромные ладони Итяню на плечи и надавил. Итянь чувствовал, как его тело уступает.

– Посмотри на себя, вечно за учебой. А зачем?

Итянь молчал. Отец выпрямился и поморщился:

– Я спросил – зачем? Я тебе вопрос задал!

Итянь жалел, что не вышел из комнаты, едва отец вернулся домой. Глупо было полагать, что отец, напившись, позволит ему спокойно сидеть рядом.

– Я к гаокао готовлюсь, – пролепетал он.

– Ага, твой брат говорил. Сказал, что ты надумал экзамены сдать, чтоб тебя в университет взяли. – Отец махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. – Давай по-мужски поговорим. Кто заплатит за твой университет?

– Говорят, правительство выделит стипендию… – выдавил Итянь.

– У тебя на все ответ найдется, да? – Отец разразился лающим смехом, на этот раз невеселым.

Звук, тихий и резкий, ударил Итяня по ушам.

Отец повернулся к Ишоу и сказал:

– Совсем он тут у вас распустился, пока меня не было. Поэтому и стал такой. Я тут понаблюдал за ним – он даже по дому не помогает. Твои мать и дед разрешали ему целыми днями с книжкой сидеть.

– Неправда. Я помогаю Ма!

Иногда, возмущенный отцовскими нападками, Итянь не выдерживал, и в таких случаях дело почти всегда заканчивалось оплеухами. Итянь сам не знал, почему так поступает, ведь Ишоу с дедушкой не раз предупреждали его, что перечить отцу не следует, что это бессмысленно. Со своей низенькой табуретки Итянь видел возвышающуюся над ним фигуру отца, а за его спиной – Ишоу. Брат, глядя на Итяня, качал головой, предостерегая от дальнейших споров.

– Пора нам по домам, – сказал Дядюшка, и они с Забулдыгой переглянулись.

Итянь и прежде замечал, как люди переглядываются, когда его отец выпьет лишнего. От этого ему всегда делалось неловко за отца.

– Нет-нет, не уходите, – язык у отца заплетался, – давайте-ка послушаем, что парень нам скажет. То есть по-твоему выходит, что работаешь ты достаточно, да? По-твоему, того, чему тебя дед научил, тебе хватит? Мне вот лично хватило мозгов понять, что это мне не сгодится. – Отец привалился к стене, но голос у него внезапно налился силой: – Знаешь, где твой умный дедушка в конце концов оказался?

Неожиданно Итянь услышал голос Ишоу:

– Сейчас в мире много чего меняется. Возможно, у Итяня все сложится иначе.

– Нечего его защищать. – Отец даже не оглянулся.

– Снова объявили государственный экзамен… – Итянь старательно подыскивал слова, – думаешь, это просто так? Нет, на все есть причина.

Он, как и прежде, ощущал себя ребенком, однако на этот раз в нем нарастало и некое новое чувство – нежелание бояться отца, чувство, будто за плечами у него – сама судьба.

– И что же это за причина такая? Только время впустую переводить. Дед твой все учился – и без толку. Когда контру всякую ловили, за ним тоже пришли. В деревне-то у нас все делают вид, будто уважают его, вот только выдали тогда как миленького, и Партия забрала у нас землю. У него столько книг было, а он националистам помогал. Умник! – передразнивая, пропищал отец. – У нас тогда забрали все, что у нас было, и прилюдно выбранили его на площади. А после он меня в армию отговаривал идти, причем все ведь вокруг считали, что в то время это самое верное. Голова у него была забита прошлым, до него так и не дошло, что для будущего нужно другое совсем. Вот почему Ишоу такой сильный, как считаешь? Почему он вообще выжил? Ты хоть замечал, что у нас в деревне парней его возраста вообще нет? А я, в отличие от других деревенских, носил твоей матери еду из казармы, вот в чем дело. Настоящий ум, он в этом и проявляется, а не в том, чему тебя дед учил.

В комнате повисла тишина. Наверное, подумал Итянь, все думают, что отец перегнул палку, ведь с дедушкиных похорон прошла всего неделя.

– Нет… – отец покачал головой, – в университете сидеть – только время зря терять. Пора тебе ради семьи потрудиться.

Итяня охватила паника. Он сцепил руки, потом разжал их и увидел, что на вспотевшей коже темнеют пятна чернил.

– Слышал меня? – наседал отец. – Ну-ка убери эти свои книжки.

Отец схватил тетрадь и поднес ее к светильнику. На миг у Итяня затеплилась надежда, что отец просто рассматривает обложку. Но в следующую секунду отец с силой швырнул тетрадь, и та, пролетев через комнату, ударилась о противоположную стену.

– Никчемный мусор.

* * *

Лежа в постели, Итянь почувствовал, как брат робко похлопывает его по спине. Итянь отодвинулся и притворился спящим. Ему не хотелось, чтобы в такой момент успокаивал его Ишоу, – с братом-то отец такое никогда бы не устроил.

Итяню не хватало рядом дедушки. Он сам, отец и дед принадлежат одному роду, но Итянь никакого сходства с отцом в себе не находил. Он понял бы, если бы отец просто чувствовал себя непохожим на собственного отца, – в компании местных жителей Итянь тоже нередко ощущал себя иным, – однако пожирающая отца ненависть была такой огромной, совсем другой, непристойной. Когда-то Итянь думал, что однажды спросит дедушку о том, что же произошло между поколениями, но дедушка умер, и теперь Итяню не пробиться в коконы, в которые спрятались друг от друга эти двое. Всю жизнь он будет судить о них по отпечаткам, оставленным ими в его памяти.

* * *

На следующий день Итянь слышал, как отец копается в ящиках их общего с братом комода. Судя по звукам, отец отшвырнул расческу, отодвинул одежду и полез в самую глубину ящика, за тоненьким, придавленным книгой документом.

– Это тебе больше не понадобится, – сказал отец Итяню за завтраком и показал хукоу – свидетельство о регистрации, необходимое для того, чтобы Итяня допустили до экзаменов. Он помахал документом и спрятал его во внутренний карман куртки.

Карта утрат

Подняться наверх