Читать книгу Потерянный воин. Князь Леса. Книга первая - - Страница 5

Второй год Войны Шипов.

Северная окраина Великого Леса.

Мёртвые голые ветви лиственниц качал морозный ветер. Снег грубой крупой траурно кружил над лесом, оседая на лохматые лапы сосен и елей. Безлистые кусты торчали в сугробах безмолвными стражами. Ни птицы, ни зверя.

По белому пространству снега ползла чёрная человеческая фигура, оставляя за собой тёмный кровавый след. Полностью седые волосы и пропитанные кровью чёрные одежды запорошены снегом, человек полз, как раненый зверь, тяжело дыша и хрипло постанывая. Ломая тяжёлым, непослушным телом кусты, человек выбрался на берег заледенелого, овального, как зеркало, озера.

Глухо взвыв, он поднялся на ноги, неестественно изогнувшись, и снова упал. Горлом у него пошла чёрная кровь.

– Боги! – он закашлялся. У него было благородное, закалённое северными ветрами, лицо, теперь страшно осунувшееся, похожее на череп. Глаза его горели лихорадочным, нечеловеческим, пугающим огнём. Одежды выдавали в нём знатного воина, быть может, даже правителя. На груди у него зияла тёмная рана, сочащаяся кровью. Приподнявшись на руках, выкашливая чёрную дрянь, он взмолился:

– Хоть… кто-нибудь!… пожалуйста!… Древо…

Он зарыдал, упав лицом в колючий бесчувственный снег. Слёзы, побежавшие по щекам, были черны, как его кровь.

– Пожалуйста…

Изогнувшись, он подскочил, упал, скорчился, терзаемый болью, разъедающей внутренности, и отчаянно завыл от ужаса и бессилия.

– Боги!… Майя… мама!… – он повернулся на бок, сотрясаемый беззвучным плачем и болью. Стал стонать, и звуки его голоса всё больше и больше походили на звериные. Он стонал волком и медведем, и оленем, и птицами…

– Хва-а-а-а-а-атит! Про-о-о-ошу-у-у-у-у-у!… – на последней гласной он перешёл в настоящий волчий вой. Ужасаясь самому себе, человек отчаянно тонко заскулил… Это неизбежно…

В безумной ярости он стал пытаться избавиться от одежды. Оборвав крючки, распахнул благородный чёрный кафтан, порвал рубаху, отчаянно воя. Посмотрел на свою руку – из человеческой плоти на пальцах росли огромные жуткие когти.

– Не-е-ет! Убейте меня!

Он встал на колени и снова закашлялся чёрной кровью. Отёр рукавом лицо, переводя дыхание.

– Совсем… один. Хоть… кто-нибудь… – он обвёл тоскующим взглядом пустующую гладь озера.

– Не один, – донёсся голос откуда-то снизу, человек измождённо осел на снег и мутным от страдания взором посмотрел на говорившего.

– Хах, – он слабо печально улыбнулся.

Рядом села и прижала передние лапы к груди большая бурая крыса.

– Не один, – повторила она. – С тобой Лес.

– Я проклят… Я даже не смог умереть! – лицо человека подёргивалось от боли, но теперь он сдерживал стоны, разговаривая с почитаемой дамой.

– Я знаю… – кивнула крыса. – Мы с тобой. Ты всех спас… И Лес – тоже.

Сжав губы, человек отрицающе повёл головой, выдавил:

– Убийство Верховного – страшная рана Лесу… У меня не было выбора…

– Ты спас Лес от мятежного Верховного. Древо благодарит тебя…

Стиснув зубы, проклятый воин глухо провыл, сжав кулаки, впиваясь когтями себе в плоть:

– Легче… мне от этого… вряд ли… станет… – он каркающе рассмеялся-прокашлял.

– Станет, – крыса в утешающе-ласковом жесте протянула к нему лапку. – Ты вернёшься.

Человек в неверящем изумлении посмотрел на старую мудрую даму. Та кивнула:

– Да, вернёшься. Лес так решил. Ты проклят не до конца времён.

Закрыв глаза, человек неестественно вытянулся и всхлипнул. Долго молчал. Прошептал:

– Мне страшно, Лара…

– Я знаю. Поэтому мы рядом.

Человек открыл глаза. И увидел, что вокруг собрались всевозможные лесные звери: белки, зайцы, косули, рыси, волки… Тигр и сохатый пришли, и даже один бурундук выполз. На ветвях сидели сойки, кедровки, синицы, коршун и ястреб, филин, в снегу на земле притихли куропатки и рябчики. И совсем рядом с человеком приземлился снегирь.

Воин тихо улыбнулся – лицо его тоже было бело как снег – и протянул к снегирю руку. Отважная птаха запрыгнула в окровавленную ладонь.

– Спасибо… – улыбаясь, человек легонько погладил птичку большим пальцем. И улыбка его перешла в оскал. Снегирь упорхнул, а человек, рыча, опёрся руками в снег. – Бу-у-удь ты-ы-ы пр-р-роклят! Я не хоте-е-ел! Я не хотел этого, Лара! – пылая взглядом, он вцепился себе когтями в грудь, сдирая кожу. – Я не хотел, Майя!… – дикий рык и рёв спугнули всех зверей с берега озера, они схоронились за кустами и сугробами, поблёскивая глазами, полными сострадания и печали. Одна Лара осталась рядом.

– Помни, что ты вернёшься, – сказала она изнывающей душе. – Тверди это себе, пока ты… – раздался тошнотворный треск. Вой, стон, волна ужаса и боли. – …пока ты человек, – закончила Лара в колкой, вопиющей тишине.

Звери стали осторожно выглядывать и выходить из-за кустов. Лара в одиночестве сидела на берегу и смотрела, как по ледяной глади озера к противоположному его краю движется чёрная, до невозможности истощённая фигура с ветвистыми рогами и неестественно длинными конечностями. Силуэт добрался до берега, плавно взобрался на него и скрылся среди деревьев.

Рядом с Ларой лежали остатки разодранных и обугленных одежд, среди них угадывалось что-то, что воображение могло бы назвать кожей.

К крысе медленно и степенно подошёл огромный рыжий тигр, покрытый шрамами.

– Это несправедливо, – пророкотал он.

– Сразу снять это проклятье… Владыка не в силах, – вздохнула Лара.

– И когда… он вернётся?

Крыса подняла голову к небу, из глубин которого падали теперь лёгкие нежные снежинки:

– Владыка сказал, через семь поколений.

Тигр оскалился и зарычал, махнув хвостом:

– Поганые эльфы!

– Они получили по заслугам, – крыса отряхнула передние лапки, будто только что умыла их, и опустилась на четыре конечности. – Пойдём, Тай. До той поры, пока не вернётся наш новый Верховный, его обязанности лежат на нас…

– Скажи это Кайа́ре, – хмыкнул в усы Тай и медленно зашагал рядом с Ларой. – Он хоть… захочет-то?… Быть Верховным?…

– Не думаю, что он вообще что-либо будет помнить…

– Наверное, это хорошо?

– Как посмотреть… В любом случае, нам придётся рассказать, почему Лес выбрал именно его… – до двух Хранителей донёсся изнывающий, обдающий морозом и безысходностью, вой.

Тигр мотнул головой и, прижав уши, оскалился:

– Ряды голодных духов пополнила такая светлая и благородная душа!

– Не навсегда, Тай! И, будем честными, ненадолго! Как для Пожирателя, для него эти века протекут как длинный, мутный, страшный, отвратительный сон…

– От такого сна я бы мечтал поскорее проснуться, – покачал головой Тай и пригнулся к земле. – Запрыгивай, подвезу.

– Всегда рада! – Лара забежала на сугроб и с него прыгнула тигру на спину, устроилась между лопаток. – Поехали, мой верный полосатый конь!

– Вот дождёмся, будет катать тебя новый Верховный, – Тай изготовился к прыжку. – Держись, дорогая! Мигом доставлю тебя к Кайаре!

И тигр огненной вспышкой понёсся по зимнему лесу, едва касаясь снега лапами.

А где-то бродил, не осознавая себя, не чувствуя, не любя, новоявленный голодный дух, жаждущий лишь одного – плоти и крови, человеческой плоти.

И ему было всё равно, что люди в это время славили имя князя Га́лена Ирде, одержавшего победу над Верховным Хранителем Леса ценой своей жизни.

Ему было всё равно, что после гибели Верховного люди легко изгнали эльфов и восстановили порядок в мире.

Ему было всё равно, что вдова князя Ирде Рея вышла замуж за короля Уи́лхарда.

Ему было всё равно, что из идеологических соображений победу над Верховным приписали Уилхарду.

Ему было всё равно.