Читать книгу Время придет - - Страница 2

Глава 1

– Мам-мам-мам!!! – слышу я сквозь сон и притворяюсь спящей. Ира, младшая дочка 3 лет от роду, отрывает от моего лица маску для сна и отпускает резинку. Тыдыщ! Маска шлепается на мои мешки под глазами и больно стреляет резинкой по носу.

– Мам, купи мне куклу! – говорит Ира.

Я делаю вид, что не слышу.

– Мам, я хочу играть! – подключается Маша, вторая дочка, которая старше Иры всего на 1,5 года.

Продолжаю театрально изображать смерть.

– Мам, пойдем гулять! – кричат они хором. Забыли, что сегодня мы идем в садик. Так бы наверняка еще спали и по закону подлости мне бы пришлось их вытаскивать из кровати.

Открываю глаза и рычу, что маме сначала надо сделать добрую маму, и, сонная, ползу на кухню. Спасибо моему мужу – он уже сварил кашу на всех, так что мне не придется готовить завтрак.

– Доброе утро? Как спалось? – спрашивает Данил, намекая на то, что я посреди ночи опять уползла к детям, когда те беспокойно спали, да так и осталась в детской до утра.

– Как-как… – бурчу я, не спавшая нормально уже 5 лет, начиная с беременности старшей. – Девочки то по очереди просыпались, то складывали на меня ноги, то пихали пятками и попами мне в лицо.

– Надо пораньше ложиться все же, а не сидеть в социальных сетях, – делает замечание муж, чмокает между делом и идет одеваться.

– Да я не… – хочу я было оправдаться, потому что как раз вчера я начала смотреть один классный турецкий сериал, который мне посоветовала подруга Лиза, а вовсе не короткие ролики в соцсетях… хотя какая разница, что я там смотрела, если опять легла за полночь и чувствую себя так, словно бы всю ночь разгружала вагоны. Но как объяснить мужу, что эти часы – единственное мое время? Нет, точнее так: МОЕ время. Когда я могу делать, что хочу, и вообще пожить для себя. Имею я на это права или нет?? Когда дети наконец-то угомонились, спят, дома тишина, я могу сидеть на кухне на диванчике, пить чай и отключаться от всех проблем. А короткие ролики я смотрю, потому что это еще и моя работа. Я их создаю и поэтому просто обязана быть в курсе трендов и того, что сейчас популярно. Неужели непонятно?

Но этот вчерашний сериал… Боже мой, это что-то невероятное! Раньше я вообще не была фанаткой сериалов, тем более на сто тысяч миллионов серий. Это все моя подруга Лизка меня подсадила. Она с ума сходит по турецким сериалам и начала мне рекламировать один за другим. Я начала смотреть и не смогла оторваться. Уже третий смотрю, у некоторых даже переводов нормальных нет, приходится с субтитрами. Это как запрещенное вещество: даешь себе слово, что сейчас ну вот только одну серию и спать. Или что вот этот досмотрю и больше не буду начинать. Ага-ага.

Ну что ж, как я говорю своим детям – за каждым действием всегда есть последствие. Так что сегодня мне придется снова провести день в маске зомби.

Я раскладываю кашу по тарелкам.

– Какая сегодня каша? – спрашивает старшая Маша.

– Манная, – отвечаю я.

– Фу, не люблю манную, – кривится она.

– Ура! Люлю! – радуется младшая фанатка манки Ира. Она готова есть ее с комочками и без на завтрак, обед и ужин. А день, когда в садике дают манную кашу, один из ее самых счастливых. Жаль, что это не сегодня, потому мне кажется, что она ходит в садик только из-за манной каши, а в другие дни у меня нет аргументов, чтобы убедить ее туда пойти. Я уже морально настраиваюсь на то, как через час дочек будут отрывать от меня, а те будут вопить и хвататься за меня. Обожаю садики.

Вообще любое утро с детьми – это, конечно, огонь. Вот Машка поняла, что мы идем в сад, и плачет, что не хочет в сад. Ира плачет, что хочет на ручки. А еще есть зубную пасту и кататься на самокате. Расстраивается, что не разрешаю.

Муж говорит:

– Тебе бы накраситься, а то совсем глаз не видно.

Он убегает на работу как раз в тот момент, когда Ирка висит на моей ноге, а Маша отдирает слайм из волос. И я прям чувствую, как он выдыхает за порогом: «Уф, ура! Работа наконец-то! Свобода!»

Я мельком смотрю в зеркало и понимаю, что там не видно не то что глаз, там вообще не видно меня. За годы декрета я превратилась в непонятное нечто с вечно растрепанной головой, мешками под глазами, какими-то прыщами и пятнами на лице, в растянутой футболке и лишним весом. Я не знаю этой девушки. Когда я выходила замуж, я была стройная и яркая, с кератином на волосах, маникюром на ногтях и депиляцией в нужных местах. Я стильно одевалась и со мной можно было поговорить о разных философских темах и даже духовной психологии. Сейчас в голове у меня «Виу-виу-виу» и «По полям, по долам…».

Так что да – в зеркале не было не только моих глаз, но и меня. Меня давно уже не было в моей собственной жизни.

А тут еще этот садик.

От садика я точно не становлюсь красивее. У меня одних только седых волос прибавилось за эту неделю на воооот столько. Потому что младшая ходит в один садик, а старшая в другой. И потому что обе ревут белугой, когда я их там оставляю. Плачут, когда отвожу, потом плачут, когда забираю.

Вот и в это утро. Одна натягивает колготки, вторая уже стоит потеет в комбезе. Я уже пожалела, что успела надеть на себя теплую кофту, потому что футболка под кофтой быстро стала мокрой. Начинаю надевать ботинки… ой, простите, челси. А у одного из них как на зло не застегивается молния.

– Ну что ты, мой хороший. Давай же, застегивайся уже! – начинаю я ласково. А потом меня понесло…

– Ах, вот как ты со мной?! Вот так, значит? Я тут тебе, понимаешь… А ты мне вот что, да?!

И дернула так, что у ботинка искры из глаз посыпались. Ну собачка и выскочила. А я разозлилась ещё сильнее, схватила любимый ботинок и швырнула его в сторону. От обиды, что он мог так меня предать в самый ответственный момент. Вот такой я ботиночный абьюзер.

Дети зато быстро успокоились и стоят смотрят на меня испуганными глазами. Я сажусь на скамейку чуть не плача, тяжело вздыхаю и достаю с полки какие-то старые утепленные резиновые сапоги, которые сюда ну вообще никаким местом. Выгляжу, наверное, как бомж. Надеюсь, все мои бывшие сейчас где-нибудь на луне – не хотелось бы кого-то встретить в таком виде.

В этот момент звонит телефон. Беру трубку.

– Здравствуйте, это Анна?

– Кажется, да, – соображаю я, пытаясь поймать Иру, которая убегает от меня в одних сапогах. Машка при этом, напоминаю, уже стоит в зимнем комбезе и шапке и приговаривает: «Ну когда же вы уже соберетесь?»

– Вас беспокоят булочки для бургеров. Вам сейчас удобно разговаривать?

Кто вообще звонит в такую рань? Но трубку положить нельзя – это по работе. Решила помочь другу с его профилем в одной известной социальной сети, договариваемся о рекламе с булочками.

– Да-да, конечно, удобно, – зачем-то вру я. Удобнее не придумаешь.

– Вы оставляли заявку на нашем сайте. Подскажите, пожалуйста, какой объем булочек вас интересует?

Ирка начинает визжать, и булочки в трубке смеются женским голосом. Я параллельно разговариваю по телефону, держа его одним ухом, а руками пытаюсь удерживать младшую дочку на коленках, чтобы натянуть на нее кофту и зимние штаны.

Когда уже мы все трое стоим одетые и пыхтим от жары, выйти мы должны были 10 минут назад, я прощаюсь с булочками и вижу взгляд Иры, который матери со стажем не спутают ни с чем. Я кривлюсь и хочу заткнуть уши, чтобы только не слышать коронное:

– Мам, я хочу какать…

После всех раздеваний и снова одеваний, мы наконец-то выбегаем и, разумеется, опаздываем так, что мне опять придется выслушивать от воспитателей. Потом девочки спорят, кто будет нажимать на кнопку в лифте. Кто будет ехать на самокате. Кто торжественно понесет ключи и откроет колясочную. Я пытаюсь все разрулить, но это все равно что одновременно кидать в воздух 30 тарелок. Поймать сможешь в лучшем случае две, остальные разобьются.

И вот я иду по этой дурацкой питерской каше, ветер со снегом бьют по лицу, Маша прячется ко мне под руку, потому что боится, что она сейчас улетит, как домик Элли, Ира просит закрыть капюшон коляски. Саму же коляску приходится буквально тащить на себе, потому что по снегу с сугробами она ехать не предназначена, а про санки я, конечно же, не подумала… Вместе с ней я тащу на себе еще и самокат. Иду и думаю: «Ну почему в жизни не может все быть хорошо? И все время надо какие-то проблемы решать?»

На прошлой неделе я целый месяц пыталась пришить Машкины рукавицы к резинке. Ну как в детстве, помните? Для трусов такие раньше были. И для игры в «резиночку».

Каждый вечер говорила себе, ну завтра так точно пришью. И все находились дела поважнее. Сериалы там всякие посмотреть, например.

Наконец, настал тот день, когда я решила: все, сегодня или никогда! Достала резинку, нитки, иголки, ножницы. Говорю Машке: «Неси!»

И она торжественно несёт… Куртку с одной варежкой.

Вторую мы успели потерять по дороге из садика. Сложно описать, что я испытала в тот момент. Я оделась и в ночи побежала искать её. Не нашла. Написала в чат потеряшек. Утром прочитала, что её видели рядом с ТЦ. Побежала туда, и снова её нет.

А все почему? Потому что все надо делать вовремя!

И вот постоянно что-то. То сопли, то температура. То матрёшку надо в садик раскрасить, то снежинки вырезать. То стишок выучить. То логопеда, то ортопеда. То уже время зубного подошло. То масленица и блины. То кофту испачкала. То на платье кружочек вырезали.

Теперь ещё ботинок-предатель. Ой, простите, челси.

А жить-то когда? Я не хочу, чтобы, когда я умру, и приду туда наверх, и меня спросят: «Как ты жила? Чего достигла?»

А я такая:

– Ну матрёшку вот хорошо раскрашивала. И снежинки наши первое место заняли в конкурсе, между прочим!

Мне скажут:

– Молодец, конечно. А что успела в жизни? Чего добилась? Помнится, ты мечтала получить Оскар за лучший сценарий? Была ли ты счастлива вообще?

Я промолчу. Он покачает головой неодобрительно.

А все почему? Потому что все надо делать вовремя!

Будь они неладны, эти челси.