Читать книгу Орден Скорпионов - - Страница 10

8

Оглавление

Осет

Я пересекаю большую территорию между Приютом и поместьем Тиллео, песок под ногами пышет жаром. Харш постоянно оглядывается, словно ждет, что в любой момент я брошусь на него и перережу ему горло. Еще немного – и я зарычу на него из-за этого.

Стоит глубокая ночь, но солнце, что ласкало песок весь день, остается со мной и другими рабами клинка. Яркие звезды весело мерцают надо мной, словно они тоже готовы к празднику. Их прикосновение бодрит, наполняет меня спокойной силой, что остужает голову и помогает укрепиться в решениях, к которым я пришла ранее.

Чем ближе мы с Харшем подходим к поместью, тем громче становятся музыка и разговоры – они доносятся до нас из открытых окон частей дома, расположенных ближе всего ко входу. Я подозреваю, что там живут шлюхи Тиллео, но не знаю наверняка. У меня сводит живот при мысли о том, что члены всех Орденов собрались внутри, готовые пировать и трахаться с рабами. Беспокойство поселяется в моем животе при мысли о том, что я снова столкнусь лицом к лицу с Орденом Скорпионов. Я все еще не могу заставить себя пожалеть о своем поведении, но я знаю, что мне нужно быть очень осторожной, играя с огнем, чтобы не превратиться в пепел раньше, чем я начну уничтожать это место.

Харш поворачивается и ведет остальных к задней части гигантского участка. Там мы спускаемся по небольшой лестнице, которая ведет нас ко входу для рабов. Там перед большой дверью стоят охранники и несколько поваров и другой прислуги с кухни – все курят трубки и вдыхают дым палочек с курительной смесью.

Мы беспрепятственно проходим мимо них, Харш открывает дверь, и мы оказываемся посреди самого настоящего хаоса.

Повара и обслуживающий персонал снуют туда-сюда, что-то выкрикивая и торопливо расставляя большие блюда с едой на подносы и раскладывая по мискам.

Пока я пробираюсь сквозь шумную толчею, мне кажется, что на меня накатывает плотная невидимая волна ароматов. Мои вкусовые рецепторы внезапно просыпаются, слюна скапливается во рту, а желудок урчит, требуя попробовать все яства на вкус.

Я никогда в жизни не чувствовала ничего подобного, а если и чувствовала, то не могу вспомнить. Пикантные ароматы дразнят, танцуют на языке и зовут меня найти их источник.

Мимо пробегает слуга с потрясающим тортом на подносе, и я бросаю Харша и товарищей и следую за кондитерским изделием.

– Прочь с дороги, бестолковая дрянь, – кричит на меня долговязый фейри – он мчится к раковинам с большой кастрюлей.

Я отпрыгиваю, но успеваю поймать взгляд Харша – он жестом приглашает следовать за ним. Мы оставляем шум кухни позади, уворачиваемся от слуг – одни бегут по крутой лестнице вверх, другие несут пустые подносы вниз.

Мой желудок завистливо урчит, но я знаю, что для таких, как мы, не будет ничего, кроме каши по утрам. Этот пир – еще одна вещь, которая добавится к списку причин, почему все эти фейри должны умереть.

Мы пробираемся по темным коридорам. Очевидно, Тиллео не видит смысла переплачивать за то, чтобы рабы могли хоть что-то тут разглядеть. Хотя здесь довольно прохладно – в жаркой пустыне это роскошь.

Мы поднимаемся по другой лестнице, где нас встречают другие рабы клинка – нас собрал Тиллео. В душе поселяется тревога. Она похожа на дворнягу, скулящую, просящую, чтобы на нее обратили внимание. Я хочу увернуться от давления и беспокойства, но подавляю это желание, наблюдая, как мои собратья-дикари изучают наше окружение – с интересом или со скукой.

Мне любопытно, как они справляются со своими обязанностями при Орденах, но я держу рот на замке, не желая никого ни о чем расспрашивать, и просто наблюдаю.

Глаза цвета коньяка следят за каждым моим движением. Я чувствую, как взгляд Лето скользит по моему телу, он сосредоточенный, жаждущий, он молит меня окунуться в его глубины. Но я не желаю слишком скоро поддаться ему и отворачиваюсь.

Я всегда играла с ним в эту игру, и это позволяет мне почувствовать контроль над ситуацией – эта отстраненность помогала мне выжить здесь. Лето всегда ждет меня, позволяет приходить к нему на моих собственных условиях и тогда, когда я этого захочу. Его это устраивает.

Мы не близки – Приют быстро убивает все, что похоже на близость, но я чувствую, что увлеклась Лето так, как никогда не позволяла себе раньше. Я никогда не спрашивала, как он оказался здесь, мы не обмениваемся историями из нашего прошлого, и впервые в жизни меня это беспокоит. В его руках я чувствовала власть и удовольствие – в подобном месте о большем не приходится просить. Когда я была лишь тенью той, кем являюсь сейчас, он приглядывал за мной. И за это я отдала ему часть себя, которую, как мне казалось, никто не мог заслужить. Но на самом деле мы ничего не знаем друг о друге.

Изучив каждый сантиметр безвкусно обставленной комнаты, я уступаю и окидываю взглядом беспризорных дикарей. Наконец, мой серебристый взгляд встречается с голодными глазами Лето. Его мягкие губы изгибаются в соблазнительной улыбке – таковой она ему представляется, хотя на самом деле кажется, будто он надышался травкой, что курил охранник. Эта глупая ухмылка почему-то вызывает у меня желание искренне улыбнуться – но я не улыбаюсь.

Лето поднимает глаза к потолку, а затем едва заметно дергает головой – кажется, он кивнул в сторону Приюта. Он просит меня встретиться с ним позже в нашем месте на крыше, и я смотрю на остальных рабов: «Как?»

Он поднимает брови, и я качаю головой – больно он самоуверенный, пожимаю плечами, что значит: «я попробую вырваться, но не стану подвергать себя риску из-за этого».

Его ухмылка становится шире, а затем нас отвлекает громкий стук – это Крит распахнул дверь в комнату, и она с грохотом ударилась о стену.

До этого момента все спокойно стояли и ждали, но столь агрессивное появление охранника Тиллео заставило нас напрячься.

– Сегодня первая ночь празднеств в честь Торгов – и это единственное мероприятие, на которое вас позовут. Вы не должны есть, говорить или двигаться с места. Стойте у стен зала, пока вам не передаст что-нибудь подавальщик, не позовет Тиллео или один из членов Ордена. Держите спины прямо, смотреть можно только перед собой, или я лично накажу вас перед завтрашним испытанием, и вы будете истекать кровью, а не бороться за место среди элиты, – рявкает Крит, и я чувствую, что некоторые из рабов борются с желанием рассмеяться.

Чтобы подкрепить такую угрозу, нужен авторитет, а у Крита его нет – конечно, если только Тиллео не снимет с него намордник и не выпустит на свободу. Однако это не значит, что он не может найти другой способ навредить нам или вообще превратить нашу жизнь в кошмар.

– Следуйте за мной, – приказывает он, и мы немедленно становимся в строй – сначала девушки, потом парни, и Крит ведет нас по длинному коридору, через большую дверь и в огромную столовую.

Потолки тут такие же высокие, как и в самом поместье, с огромными кварцевыми люстрами, на верхушках которых пляшет волшебный свет. На четырех стенах из песчаника висят гобелены, размером с нашу комнату в Приюте. На каждом – детально прорисованные пейзажи четырех дворов фейри.

Изображение Летнего, или Полуденного, Двора висит над главным столом, за которым Тиллео и его гости будут проводить вечера. Слева, за длинным столом со скамьями, висит гобелен с изображением Осеннего, или Сумеречного, Двора. По всей поверхности столов расставлены изящные фарфоровые и хрустальные кубки, в центре слуги оставили место для всех аппетитных блюд, запахи которых я чувствовала внизу – их выставят перед гостями. Гобелен, изображающий Зимний, или Ночной, Двор, висит на дальней стене, а Весенний, или Рассветный, Двор повесили над еще одним столом.

Крит называет наши имена и указывает, где мы должны встать. Я двигаюсь к своему месту – под самый центр гобелена с чудным изображением Сумеречного Двора, где я проведу ночь, наблюдая за тем, как члены Орденов едят и пьют.

Мой живот снова ворчит от недовольства – все, на чем мы живем, это каша по утрам. В дни изнурительных тренировок нас кормят кашей утром и кашей вечером. В ней достаточно мяса неизвестного происхождения, чтобы мы не ослабели от голода.

Тиллео, должно быть, решил, что сегодняшние мероприятия не относятся к категории напряженных, а значит, все, что нам дадут, это утренняя миска безвкусной каши.

Иногда, когда песчаный олень умирает, нам скармливают его мясо прежде, чем оно успевает сгнить. Но ничего подобного не случалось уже несколько месяцев, и единственное, что меняется в нашем рационе – это жучки в каше.

Когда я только прибыла сюда, мне снились тарелки с рыбой, запечённой в слоеном тесте, пироги, тарталетки, такие сладкие и нежные, что тают во рту. Я не могла вспомнить, кто я и откуда, но каким-то образом помнила еду.

Тоска по чему-то, чего я не могу вспомнить, сковывает мою грудь. Давно мне не было так больно – очевидно, все эти дивные ароматы вызывают воспоминания, которые я никак не могу ухватить, как бы ни старалась. Как будто целый отряд никси взялся очистить мой разум так, чтобы он стал пустым и сверкающим. Время от времени другие чувства во мне пытаются что-то туда положить, помочь вспомнить, но никси всегда побеждают. Ничего не всплывает в памяти, все кругом бессмысленно. Не имея возможности понять причины произошедшего, я всегда чувствую себя опустошенной.

Внезапно передо мной встает Крит, и я усилием расслабляю мышцы, вместо того, чтобы напрячься от угрозы, что темными волнами исходит от его огромной фигуры. Он осматривает меня прямо, как Фигг, пытаясь разглядеть хоть волосок или нить, что сейчас не на своем месте.

Он тянется вниз и поправляет герб Тиллео между моих ног, но я дышу ровно. Тонкая ткань – единственное, что отделяет его проворные пальцы от моей промежности. И пока он притворяется, что возится с моим платьем, а на самом деле пытается выбить меня из колеи, я безучастно смотрю на его кожаный нагрудник.

Рука Крита застыла там, где ему никогда не будут рады, и я уже подумываю – а не его ли я должна убить? Затем вспоминаю слова Тиллео, сказанные в столовой, и разочарование сочится из груди, как жидкая смола.

Сомнений быть не может – он говорил, что я должна убить члена Ордена, а не какого-то ничтожного охранника, который думает, что может унизить меня, если прикоснется ко мне там, где не следует.

С другой стороны, я же решила нести разрушения и хаос до тех пор, пока меня не убьют. Почему бы не начать с того, чтобы преподать развратному монстру урок о том, почему не стоит связываться с рабыней клинка?

При мысли об этом в моей груди растекается удовлетворение.

Смогу ли я потом выкрутиться?

И не все ли мне равно?

Я очень осторожно прижимаюсь к руке Крита – кто знает, как он отреагирует на этот внезапный контакт. Криту нравится причинять боль. Его возбуждают «нет» в наших глазах, «не трогай меня», что так и не смогло сорваться с наших губ, потому что мы боимся наказания. И если мне нужно было подходящее время, чтобы дать Криту отпор, то нужно было действовать сейчас – когда Приют и поместье стоят на ушах и здесь, кроме обычных рабов клинка, есть еще куча обученных убийц, готовых принять удар на себя.

Я осмеливаюсь поднять глаза на Крита. Мое сердце колотится от страха и возбуждения. Он может избить меня – выследить позже и заставить заплатить за то, что я сейчас собираюсь сделать. Или он может пожаловаться Тиллео и потребовать, чтобы меня выпороли, или, еще хуже, высекли. На его жажду отомстить, поставить меня на место я и рассчитываю.

У Крита расширяются зрачки – его пошлый взгляд скользит к моим губам: очевидно, он принял мое прикосновение за интерес. Но ему требуется лишь секунда, чтобы почувствовать, как лезвие упирается в его твердеющий член.

Видеть, как похоть испаряется из его взгляда, словно мираж в пустыне, довольно возбуждает. На ее место приходит гнев, тело напрягается в ответ на угрозу, которую, как он теперь понимает, я для него представляю.

– Тронь меня еще раз, полудурок, посмотрим, к чему это приведет, – предупреждаю я, голос мой едва громче шепота.

– Тиллео за это с тебя шкуру снимет, – тихо рычит он в ответ.

И стоит ему понизить голос, как мое беспокойство тут же улетучивается. Если бы он хотел пожаловаться Тиллео, он бы уже вопил о том, что у меня есть нож, который мне, вообще-то, иметь не положено. Нет, он собирается разобраться со мной сам, и именно этого я от него и хочу.

– Может быть, – соглашаюсь я, хотя угроза явно пустая. – Но еще он отрубит твою голову за то, что ты позволил себе делать вещи, о которых тебя никто не просил, не так ли, Крит? Мы оба знаем, как хорошо он реагирует на проявление неуважения.

Я вижу, как начинает подрагивать его челюсть, еще крепче прижимаю лезвие к замше его брюк и шепчу сладко:

– А теперь проваливай.

Крит пристально смотрит на меня, но после напряженной паузы все же отступает назад. Как только между нами появляется пространство, нож возвращается в ножны. Движение такое быстрое, что Крит мог бы наблюдать за мной до конца жизни и так и не увидеть, где я его спрятала.

– Тебе конец, сука, – огрызается он, но я вновь опускаю взгляд на его нагрудник, расслабляю мышцы лица и притворяюсь, что его там нет.

Мгновение я чувствую его нерешительность, но затем он внезапно яростно разворачивается и бросается прочь из зала. Если кто-нибудь из других рабов клинка и видел наш обмен любезностями, они ничем себя не выдадут. Все мы стоим неподвижно, все наготове, наши невидящие глаза устремлены в одну далекую точку.

В моей голове, однако, полная сумятица – ощущение, будто я очнулась от столетнего сна. С тех пор, как Тиллео привел меня сюда, я научилась скрывать свои мысли и эмоции. Я выполняла приказы и сдерживала гнев, что копился в моей душе. Я подавляла желание сопротивляться, хоть как-то на что-то реагировать и старалась подойти к пустой лодке смерти как можно ближе. Но все эмоции и порывы, что раньше считались подавленными, вырвались на волю. Я хочу убивать, сеять хаос, вернуть страдания, что я пережила за последние шесть лет, сторицей. Меня научили быть безжалостной убийцей, и все, чего я хочу, – это использовать свои умения против моих учителей.

И мне трудно вновь сдерживаться и стараться быть терпеливой.

Я лелею всполохи пламени жажды мести, что пылает в моей груди, и напоминаю себе, что осторожность и скрытность сейчас важны, как никогда. Я могу забыться в жажде крови и вряд ли нанесу хоть какой-то урон империи Тиллео прежде, чем меня прирежут. Но, если буду разумной, я смогу тайно подрубить ноги его глиняному колоссу. И, когда я наконец буду стоять над моим Хозяином и перережу его никчемное горло, он будет знать, что его империя, его наследие исчезнут вместе с ним.

Я размышляю над этим, но смех и громкие беседы отвлекают меня. Не знаю точно, сколько мы уже стоим здесь, но затекшие ноги подсказывают – уже порядочно.

Я переминаюсь с ноги на ногу, мои конечности колет словно иголками, и они просыпаются. Стоит мне наконец встать, как двери в банкетный зал распахиваются, и входит Тиллео под руку с одной из членов Ордена Лисиц. Она застенчиво хихикает над чем-то, что по пути говорит ей Тиллео. За ними следуют остальные члены ее Ордена, а также члены всех остальных Орденов.

Краем глаза я замечаю «скелетов», но, к счастью, на меня они не смотрят. Как будто рабы клинка – такая же часть декора, как мебель и гобелены, но меня это не волнует. Быть таким же ничтожным, как пыльная ваза на серванте, безопаснее.

Множество убийц и работорговцев заняли свои места за длинными, богато украшенными столами. Члены Орденов держатся вместе, некоторые, похоже, дружат с членами определенного Ордена больше, чем с другими. Тиллео пробирается к главному столу, его сегодняшние гости – Орден Лисиц.

Лисицы, как их прозвали, – единственный Орден, состоящий исключительно из женщин. Многие рабыни клинка желают оказаться в этом Ордене.

Я наблюдаю, как они изящно рассаживаются за столом Тиллео, и уже могу сказать, что среди нас есть лишь несколько избранных, которые могли бы стать «лисицами».

Четыре представительницы Ордена Лисиц выглядят великолепно – все они отличаются друг от друга, но каждая потрясающая. Платья, вероятно, стоят больше, чем любая из рабынь в этой комнате. Тела усыпаны драгоценностями, а щедро нанесенная косметика делает их щеки гладкими, губы – пухлыми и красными. Глаза «лисиц» подведены темным, в них – призыв и грех. Образы диковинны и изысканны, но их взгляды проницательны, а все движения – выверены и отточены.

Слева от Тиллео сидит полная черноволосая красавица. Ее глаза светло-голубые, а губы пухлые, цвета терпкого мерло. Ее груди приподняты и туго перетянуты, и я думаю, может ли она вообще дышать в этом приспособлении? Кажется, оно сжимает ее крепкую талию под атласом светло-голубого платья.

Справа от Тиллео – потрясающая статная женщина с самой темной кожей, которую я когда-либо видела. Весь ее облик царственный и спокойный, а уложенные локоны так же пленительны, как и сверкающие бриллианты, вплетенные в густые пряди. Она берет хрустальный бокал с шипучим напитком, смеется над тем, что говорит Тиллео, а затем подносит его к пунцовым губам.

У двух других красавиц, сидящих по краям главного стола, белоснежные волосы с розоватым отливом. Я быстро замечаю, что они – зеркальное отражение друг друга, должно быть, близнецы. Их глаза цвета листвы осматривают собравшихся за столами членов Орденов – они и правда, похожи на диких лисиц, выискивающих добычу.

Через заднюю дверь проходят рабы – они несут дымящиеся подносы с едой. Блюд и гарниров больше, чем я могу сосчитать, и длинные столы буквально ломятся от угощений.

Я вижу едва заметное движение среди других рабов клинка – их пустые желудки так же возмущены, как и мой. В зале стоит громкий гул голосов и звон смеха. Удивительно, но это сборище больше похоже на встречу давних друзей, чем на собрание профессиональных убийц и возможных врагов.

Я знаю, что Ордена соревнуются друг с другом за заказы, но происходящее кругом заставляет меня задуматься – а действительно ли их конкуренция так жестока, как нам рассказывали? Полагаю, отчасти это – обычная бравада и желание покрасоваться, но, конечно, лишь отчасти.

На тарелки постоянно выкладывают новые блюда, но они быстро исчезают. Стаканы опустошаются и наполняются вновь. Разговоры, кажется, никогда не стихнут, а я с каждым часом устаю все больше и больше.

Мой взгляд задерживается на Ордене Скорпионов и кружит по каждому члену – словно муха в поисках свежей туши. Они стоят ко мне спиной, и это к лучшему. Я не знаю, что бы делала, если бы один из них посмотрел на меня через весь зал.

Вдруг один из «скелетов» поворачивает голову и становится ко мне в профиль, словно почувствовав мой взгляд.

Я задерживаю дыхание и пытаюсь найти еще хоть одно тому подтверждение.

Я не могу отличить одного «скелета» от другого с такого расстояния и тем более со спины. Слишком мало времени было на знакомство, и я не особенно искала различия между членами Ордена. Никто из них не ищет меня глазами в толпе, и, что странно, я не знаю, успокаивает ли меня это или раздражает.

От одного из столов доносится громкий смех, но я не могу понять, откуда он доносится, не знаю я и его причины.

Ко мне подходит хрупкая рабыня дома и протягивает мне стеклянный графин.

– Тебе нужно спуститься в подвал и наполнить графин. – Звучит как приказ, но голос ее дрожит – отдавать распоряжения она явно не привыкла.

На мгновение я прихожу в замешательство и протягиваю графин обратно.

– Так иди и наполни. Мы должны стоять здесь, пока нас не отпустят. – В ответ на мои слова ее карий взгляд устремляется к задней двери, а потом вновь обращается ко мне.

От этого мурашки бегут по спине, и я смотрю мимо рабыни сначала на Тиллео, а затем на Скорпионов – не их ли это рук дело? Но никто из них не обращает внимания ни на меня, ни на девушку передо мной.

– Нет. Мне сказали, что мы можем задействовать тебя, если будем слишком заняты, – нерешительно возражает рабыня. – Я расставляю бокалы и слишком занята, чтобы идти за вином. Скоро оно закончится, так что тебе придется этим заняться.

Она снова изо всех сил старается казаться сильной и властной, подталкивает графин ко мне.

Я беру его и смотрю на заднюю дверь – там никого нет, но у меня есть догадки, кто мог дать задание этой рабыне.

– Отлично. Так куда мне идти?

Она заметно расслабляется, чем заставляет меня напрячься еще больше.

– Через двери направо, затем первая ниша слева. Погреб внизу лестницы, а вино уже стоит на столе. Ты увидишь, как спустишься, – инструктирует она, и прежде чем я успеваю еще хоть о чем-то спросить, отправляется восвояси.

Я наблюдаю, как она идет к боковой стойке, берет полный графин белого цветочного вина и начинает обходить столы.

Я вновь осматриваюсь, но, когда схожу со своего места и направляюсь к двери в дальнем конце зала, никто на меня не смотрит.

Следуя указаниям рабыни, я прохожу через двери – кровь стучит в ушах, я слышу тяжелые удары своего пульса, так что стараюсь успокоить дыхание и тело, взбудораженное приливом адреналина.

На меня охотятся.

Проблема в том, что я не уверена, кто этот охотник. Неужели это Тиллео так подстегивает меня, чтобы я убила члена Ордена? Или «скорпионы» мстят мне за дерзость?

Инстинкты говорят, что это Крит, но есть вероятность, что существует еще кто-то, кого я не учла.

Все мои чувства обострены до предела. Я нахожу нишу слева, в ней начинается опутанная тенями лестница, ведущая вниз. Я крепче сжимаю пустой графин, стараясь не сломать его в судорожной хватке.

Я вздыхаю и спускаюсь по ступенькам. Тех, кто мог расставить эту ловушку, так много, что я уже сомневаюсь, характеризует ли меня это с хорошей или с плохой стороны. Полагаю, скоро узнаю. Хотя нет – это охотники скоро узнают, что шутки кончились.

Орден Скорпионов

Подняться наверх