Читать книгу Орден Скорпионов - - Страница 7

От воя огромных костяных рогов на входе в крепость и в залах Приюта кровь стынет в жилах. Он раздается так внезапно, что лекарь, врачевавший мою щеку, подскакивает.

Я борюсь с импульсивным желанием тут же сорваться с места и поучаствовать в происходящем – как и должна была – но целитель еще не закончил сращивать ткани на моем разбитом лице.

Через несколько секунд раздается очередной трубный вой: значит, главные ворота открыли и гости наконец-то прибыли на Торги.

– Не двигайся, зверек. Я почти закончил, и тогда ты сможешь посмотреть, как процессия проезжает через ворота, – укоряет меня целитель.

Будто я ободранная крия, которой не терпится выскочить из люльки и посмотреть на это грандиозное событие.

К черту Ордены. К черту это место.

– Если вы не поторопитесь, я опоздаю на свой пост. И тогда я вновь вернусь к вам, но лечением одной щеки дело не ограничится, – ворчу я на тощего старика, но беспокойство все равно хватает мое сердце в охапку и уносится с ним прочь.

Пока я жду, когда лекарь наконец закончит свою работу, я перебираю в голове самые лучшие способы умереть. И от этого я чувствую себя свободнее и веду себя более дерзко, чем когда-либо осмеливалась раньше. К счастью, лекаря, похоже, больше беспокоит моя травма, чем мой язвительный ответ.

Он досадливо вздыхает на то, что я его тороплю, но также понимает, что я не вру. Поэтому его магия начинает литься в меня с утроенной силой, и я пытаюсь отмахнуться от жжения в деснах, когда сила проникает в ткани. Все это время я заставляла себя сохранять спокойствие, но мое эмоциональное состояние и такой мощный прилив магии сводят мои усилия на нет – сложно противиться желанию наконец отреагировать на боль так, как я действительно хочу.

– Ну вот и все, мой маленький зверек совсем как новенький! – объявляет лекарь и тепло похлопывает меня по плечу, демонстрируя добродушную желтозубую улыбку.

Если бы только за этим жестом стояла настоящая доброта.

Я коротко киваю ему, не позволяя себе поверить в это лживое сострадание, и спешу прочь из крыла лекарей, мчусь через весь Приют к главным воротам. Волосы цвета лунного света и темно-синяя ткань летят за мной, я мчусь по жуткой жаре к тому месту, где я должна стоять, чтобы приветствовать прибывающих гостей.

Солнце начинает опускаться – когда сумерки начнут чувственный танец с ночью, это принесет хотя бы небольшое облегчение. Я прохожу через центральный вход в Приют, направляясь к открытым главным воротам. Они врезаны в гигантские стены, окружающие обширные владения Тиллео.

Рабы клинка дважды в день пересекают пески, лежащие между Приютом и крепостными стенами. И, когда я нацелилась уже бежать к главным воротам – обычно я обхожу Приют по кругу, – меня вдруг охватило удивительное, радостное возбуждение.

Может быть, если я правильно рассчитаю время, то смогу скрыться в тени и проскользнуть через открытые ворота?

Но я тут же фыркаю, поражаясь нелепости этой мысли. Лучше найти быструю смерть на конце клинка, чем медленно поджариваться на песке – а это ждет всякого, кто отважится пересечь Корозеанскую пустыню пешком. И даже если бы Тиллео не приказал немедленно выследить меня и вернуть в Приют прежде, чем жар убьет меня, – все пустое. Ему не понадобилось бы много времени, чтобы понять, что меня нет, – не в такую ночь, как сегодня. Сегодня все охранники настороже и зорко следят за подопечными Тиллео.

Я быстро приближаюсь к собирающейся у ворот толпе. У меня в голове мелькала мысль о том, чтобы отказаться выполнить приказ Тиллео, но я все же пытаюсь найти выход из сложившейся ситуации. И единственный способ найти его – продолжать подыгрывать Тиллео, пока не разберусь, что делать дальше.

Заметив других рабов клинка, затесавшихся среди рабов дома и охранников, я тут же направляюсь к ним.

Я никогда не видела, чтобы главные ворота были распахнуты настежь – не за пределами Приюта уж точно. Все глаза выглядывают караваны, а я пробираюсь сквозь плотную толпу. Наконец, я останавливаюсь и смотрю на пейзаж за воротами.

Мне кажется, что передо мной оазис, а я умираю от жажды. Я вижу темнеющие небеса, пустынные холмы и дрожь горячего воздуха над землей – далеко, насколько хватает глаз. Вдалеке начинают медленно появляться силуэты песчаных оленей. Эти могучие животные наверняка тянут за собой широкие повозки с членами различных Орденов, и я спешу занять место в рядах своих собратьев-дикарей.

Тиллео приказал нам встать по обе стороны от дороги, по которой пройдет процессия. Я замечаю брешь между Кин и Орит и спешу втиснуться в нее. Кин кивает мне, а затем поворачивается, чтобы посмотреть, как ее будущее медленно приближается к широко распахнутым воротам. Я быстро расправляю полоски ткани, убеждаюсь, что все прикрыто, а платье на своем месте. Поправляю металлический пояс на бедрах, выравнивая гербы Тиллео над промежностью и задом. Приятный ветерок подхватывает пряди моих волос и зовет их присоединиться к его танцу. Но я спешу пригладить их и замираю, боясь, что кто-то заметит, что я двигаюсь.

Костяные рога снова ревут, глубокий звук отдается в моем теле. Первая группа песчаных оленей лениво проходит через ворота. Я восхищаюсь тем, как грациозно двигаются эти звери по плотному горячему песку. Я уже видела стадо, которым владеет Тиллео, но только издали. Из их голов торчат массивные рога, но на них растут странные, широкие и плоские отростки. Я рассматриваю их внимательнее и замечаю, что эти отростки отбрасывают тень перед животными. Их белая шерсть жесткая и короткая, и золотистый песок сыплется с нее крошечными водопадами при каждом шаге зверей. Они вдвое больше самых крупных фейри, которых я когда-либо видела. Они без труда тянут за собой большие повозки, и в их походке чувствуется величественная грация.

Первый песчаный олень издает глубокий и довольно пугающий звук, и я практически слышу в нем констатацию того, что он наконец дома и голоден. Олени, идущие за ним, ревут в ответ, и я думаю о том, каково это – работать вместе, сообща, как они?

Тиллео стоит у входа в свой огромный замок посреди пустыни, его окружает бессчетное количество охраны и рабов дома. За его спиной возвышаются квадратные навершия стен из песчаника, и создается впечатление, будто поместье буквально выросло из песка – и только потому, что Тиллео повелел. Во множестве башен вырезаны ряды маленьких прямоугольных окошек – кажется, что они собрались тут случайно и образовали единое целое. Я уверена, что некоторые рабы дома сейчас украдкой выглядывают из них, чтобы увидеть хоть одним глазком, что творится внизу.

Проницательный взгляд Тиллео ничего не упускает, скользя от башен к нам и обратно. Первая из повозок останавливается перед ним. Рабы спешат открыть двери, и из них выходят четыре потрясающих женщины-фейри, усыпанных драгоценностями, их платья так причудливы, что я таких и вовек бы не придумала.

Они приветствуют Тиллео как старые друзья – тот целует им руки и лукаво улыбается. Тария и Сеннет придвигаются к ним ближе, ожидая, когда на них обратят внимание – значит, эти женщины из Ордена Лисиц, которым Тарии и Сеннет поручено прислуживать, пока идут Торги.

Снизу по горлу ползет паника: я понимаю, что не представляю, как выглядят члены Ордена Скорпионов.

Я смотрю на Харша и надеюсь, что Тиллео рассказал ему, как узнать наш Орден, пока я была у лекаря и рушилось мое будущее. Учителя объясняли, что на время Торгов члены Орденов будут носить чары – так они смогут скрыть свое лицо от других участников Торгов. Чары могут изображать чужое лицо или животное – талисман Ордена. Однако я все равно не представляю, легко ли будет определить, кто есть кто и из какого он Ордена.

Рабы дома забирают из повозки сундуки и чемоданы, перед Тиллео тут же останавливается следующая повозка, а членов Ордена Лисиц провожают в огромное поместье.

Из дверей следующей повозки выходят шесть огромных мужчин. На них поверх туник надеты жилеты, сзади к ним пришиты изображения головы медведя, разинувшей пасть в оскале. Значит, это представители Ордена Медведей – Орит тут же вздрагивает у меня за спиной, и я вспоминаю, как один из учителей предупреждал нас о жестоком характере членов этого ордена.

К «медведям» подходят два раба клинка – Йотта и Таур, и до меня доходит: Тиллео не отправил девушек прислуживать этому Ордену. Это только укрепило меня во мнении: то, что говорят о «медведях» и об их отношении к слабому полу – правда.

Из следующей повозки выходят три крупных фейри – наполовину люди, наполовину волки. При виде них у меня невольно раскрывается рот, но я быстро прихожу в себя. Они стоят на двух ногах, на них замшевые брюки – но выше их тела покрыты густым, жестким мехом, а шеи их венчают волчьи головы.

В такой жаре им не позавидуешь – и к «волкам» тут же подскакивают рабы дома с опахалами. Фейри с волчьими головами приветствуют Тиллео так же весело, как и члены других Орденов.

Подъезжает еще больше повозок, а я внимательно слежу за Харшем, чтобы не пропустить прибытие нашего Ордена. Осталось еще две повозки, и песчаные олени нетерпеливо бьют копытами, ожидая, когда же их избавят от груза.

Я наблюдаю за занавешенными окнами предпоследней повозки, гадая, кто же там внутри. Но ткань, закрывающая окна, неподвижна, никто за ней не проявляет любопытства, не пытается отодвинуть ее и выглянуть наружу.

Очередной порыв ветерка влетает сквозь распахнутые ворота и холодит мою вспотевшую шею. Пот течет по загривку, я хочу вытереть его, но на мне нет ничего, кроме пары полос шелковой ткани.

Я представляю, как Фигг наблюдает за мной из башни и делает себе пометку – выпороть меня за то, что я посмела осквернить это нелепое платье своим мерзким потом. Я про себя молю ветер дуть посильнее – мне нужна хотя бы небольшая передышка от этой невыносимой жары, и вдруг вижу, что Харш направился к остановившейся повозке.

От волнения у меня защемило в груди, но я успела подстроиться и зашагала в ногу с Харшем. Дверь сбоку повозки открывается, и я, не отрываясь, смотрю в проем, готовая встретить членов Ордена, которым нам с Харшем поручено служить.

И тут мои ноги – и сердце – замерли. Из повозки изящно выступили три фигуры, и Тиллео им поклонился. Я вижу, как в его глазах цвета какао промелькнуло нечто похожее на страх. Еще бы – перед ним остановились три скелета.

Проклятые ублюдки.

На мужчинах костюмы цвета оникса – слишком роскошные для такой глуши. Все трое стоят неподвижно, только головы слегка поворачиваются, пока черные впадины глаз сканируют пространство вокруг.

Неожиданно понимаю: я остановилась как вкопанная и пялюсь на гостей. Тут же все выработанные инстинкты, обеспечивавшие мое выживание, просыпаются, мозг словно перезагружается, и ноги приходят в движение. В несколько шагов я догоняю Харша и становлюсь рядом, ожидая, когда к нам обратятся.

Меня охватывает страх, я шокирована, стук сердца отдается в ушах грохотом боевых барабанов, а я смотрю, как три скелета обмениваются с Тиллео высокопарными приветствиями.

За все время, что я провела в Приюте, готовясь к Торгам, мне никогда не приходило в голову, что мужчины, перерезавшие Дорсину горло и похитившие что-то из сейфа в его комнате, были членами Ордена. Я чувствую себя полной идиоткой, потому что никогда не связывала Орден с теми событиями. Почему я была уверена, что никогда больше не увижу их? Я даже не знаю, те ли трое, что появились из ниоткуда той ночью, сейчас стоят передо мной, но вновь ощущаю страх.

Когда я впервые попала в это кошмарное место под названием Приют, меня постоянно преследовали воспоминания о Дорсине и о пробуждении в клетке. И я полагала, что мне до конца жизни придется бороться с этими кошмарами – но нет, их из моей памяти вытеснили новые.

Довольно скоро я перестала ломать голову над тем, как я тут оказалась. Какой в этом смысл? Попытки понять это лишь дразнили меня и вызывали только новые вопросы, на которые я не находила ответа. Все это никак не меняло моего положения в Приюте – я стала рабом клинка. Сбежать отсюда было невозможно, так что мне пришлось сосредоточиться на том, чтобы просто выжить в окружении учителей, других дикарей и Тиллео.

Тиллео подзывает меня и Харша, и один из скелетов устремляет свой черный взгляд на меня. И тут же я чувствую сильный запах крови орков, смешанный с запахом крови Дорсина. Я чувствую, как сапоги бьют меня по ребрам и бедрам, как Дорсин выбивает остатки воздуха и надежды из моего хрупкого тела. Призрачный язык орка скользит по моему бедру… но мы с Харшем подходим ближе. Усилием я отбрасываю эти воспоминания подальше, стараясь сосредоточиться на том, что происходит вокруг меня – Тиллео не должен ничего заметить, и плевать, насколько я напугана и шокирована.

К счастью, мои ноги продолжают двигаться, когда меня настигает ужасная догадка: а знает ли Тиллео? Знает ли он об охоте, которую Орден Скорпионов устроил на его босса? Это он заказал убийство Дорсина?

Я быстро оглядываю Тиллео, пока он не смотрит, и вдруг начинаю сомневаться во всей своей приютской жизни.

Нет. Мы с Харшем останавливаемся рядом с Тиллео, словно безмолвные призраки, какими нас и учили быть, и о нас снова скоро забывают. Но зачем Тиллео привел меня сюда, если знал, кто на самом деле убил его хозяина? Дорсин должен был кому-то меня продать, и если бы Тиллео знал, что он задумал, то просто продолжил бы начатое, прежде чем тому безжалостно перерезали горло. Не думаю, что Тиллео тогда знал, кто я. И потому я задумываюсь: а знает ли он правду сейчас?

Может, именно поэтому он поручил мне убить одного из членов Ордена на этих Торгах? Это расплата за то, что я, пусть и неосознанно, но хранила тайну Ордена Скорпионов?

Я стою и молча наблюдаю за тремя фейри в их магическом облачении. Они снова обмениваются любезностями с моим хозяином, и я прикидываю, за убийство кого из них мне придется умереть? Кому я перережу горло и нарушу священное правило Торгов? Тиллео наверняка жаждет отомстить. Убить двух зайцев одним выстрелом – он такое любит.

– Следуйте за моими людьми, они проводят вас в шатер и приготовят ванны, вам стоит немного освежиться. У вас будет время передохнуть до начала сегодняшних торжеств. – Голос Тиллео весел, и я стараюсь не сжимать кулаки от его дружелюбной, непринужденной болтовни.

Да что со мной такое?

Я хочу вернуть себе обычный контроль и здравомыслие. Обычно я не спотыкаюсь на ровном месте, мои мысли не блуждают и меня не ловят на том, что я витаю в облаках. Хочется тряхнуть головой, заставить мысли прекратить бешеную скачку, вновь стать тем твердым и расчетливым рабом клинка, коим я и являюсь, но я не могу. Похоже, даже я не застрахована от тревог и смятения, которые мучают всех во время Торгов. И я не могу убежать от призраков своего прошлого, которых, как я считала, уже давно похоронила.

Скелеты кивают и на время прощаются с Тиллео. Я пытаюсь свернуть панику и растерянность в тугой клубок и запихнуть его поглубже в свое сознание.

Торги начались. И теперь меня окружают лучшие наемные убийцы, одного из которых я должна убить. Сейчас не время теряться в вопросах и распутывать неразрешимые загадки. Сейчас самое время доказать, что я не та испуганная маленькая девочка, которую нашли прикованной в углу, окруженной ужасом и смертью. Настало время показать им монстра, которого они создали.

– Я отдаю вам своих лучших рабов, – Тиллео указывает на нас с Харшем – мы стоим так же неподвижно, как поместье у нас за спиной. – Не стесняйтесь использовать их, как пожелаете, – бесстрастно продолжает он, и члены Ордена Скорпионов оборачиваются, чтобы нас рассмотреть.

Я дышу, но меня душит паника, волнами накатывающаяся на меня, и я вновь задаюсь тем же вопросом: те ли это фейри? Узнают ли они меня? А я их узнаю?

Я пытаюсь вглядеться глубже, разглядеть настоящие лица, заглянуть под чары, что раскрасили их тела в черно-белый. Но мне трудно сфокусироваться. Их взгляды скользят по моему телу, и кажется, будто их руки ласкают мою кожу. На Харше черные глаза скелетов даже не остановились – троица отвернулась и последовала за рабами дома к шатру.

Рабы несут их сундуки с вещами высоко над головой, мы идем прочь от Тиллео и поместья. Я смотрю на спины членов Ордена Скорпионов: ощущение такое, что они не просто идут, а прокладывают путь через пески. Харш и я идем по их следам, словно вода по руслу реки. От этой троицы веет силой, она шлейфом тянется за ними, развеваясь, словно плащ на пустынном ветру. Они темные, опасные, но по какой-то причине кажутся мне невероятно притягательными.

Может быть, какая-то часть меня все еще надеется получить ответы о той ночи, но даже если эти трое – те самые убийцы Дорсина, они ничего не узнают. Они не захотели помочь мне тогда, и я сомневаюсь, что сейчас что-то изменилось.

Харш смотрит на меня, словно проверяя, чувствую ли я яд в них, но я сохраняю привычную маску раба клинка и игнорирую его испытующий взгляд. Внутренне я посмеиваюсь над собой за то, что отгораживаюсь от Харша. Мы не совсем дружны, но мы и не враги с ним. Просто обычно я слишком серьезна и осторожна, хотя на самом деле сейчас мне нет нужды выстраивать вокруг себя дополнительные стены. Я умру раньше, чем выберусь из Приюта; может, пришло время немного отпустить контроль и пожить для себя до того, как за мной придет смерть?

Наконец, мы подходим к огромному шатру кремового цвета – его установили в западной части крепости. На южной стороне стоит точно такое же сооружение, но я не пытаюсь разглядеть, кто к нему направляется – занавес в наш шатер распахивают два охранника, словно только и ждали этого момента. Рабы дома минуют укрытый шкурами вход, спеша поставить сундуки и пристроить все вещи, что члены Ордена Скорпионов привезли с собой. Последние входят в шатер, и сразу видно – они – почетные гости. Плотные створки смыкаются за мной и Харшем.

Мы становимся по обе стороны от входа, и я пытаюсь подавить вздох восхищения: убранство шатра роскошно. Внутри просторно, высокие лампы излучают мерцающий волшебный свет, на пушистых коврах всевозможных цветов вышиты причудливые узоры. Они устилают весь пол, словно для скелетов ступить на что-то, кроме мягких ковров, – это большой грех. У задней стенки шатра стоят три кровати – подозреваю, матрасы, что лежат на них, набиты самыми пушистыми перьями и соломой. Да и одеяла для скелетов выбрали самые мягкие – они во множестве набросаны на кровати, а на них лежит куча подушек. Меня удивляет, что ко всему этому Тиллео не добавил еще и рабынь плоти – или двух. Их тела, маняще раскинувшиеся на кроватях, гости встретили бы с воодушевлением.

Температура внутри шатра просто идеальна. Приходится подавить стон наслаждения, стоит мне вдохнуть этот прохладный, свежий воздух. Вентиляторов не видно, и я могу только догадываться, каким образом внутри шатра поддерживают комфортную температуру.

Мы с Харшем по-прежнему молча ожидаем приказа. Рабы расставляют сундуки в изножиях кроватей, одна рабыня отправляется греть воду в трех золоченых ваннах справа от меня. Должно быть, она – проводник, и меня так и подмывает спросить ее, как работает ее магия, а она молча переходит от одной ванны к другой. Я тоже молчу, но странное желание взбунтоваться и сделать наконец то, чего я хочу, посылает волны тепла под кожей.

Я никогда не подкармливала злобного зверя внутри себя – никогда не позволяла ярости и разочарованию высоко поднять свои головы. И если бы кто-то посмел открыто бросить Тиллео или учителям вызов, эту дурь из него бы выбили. Я годы потратила на то, чтобы давить в себе все опасные желания, но теперь я не думаю, что это необходимо. Какой смысл продолжать молчать и прокручивать в памяти каждый свой поступок, пока не затошнит? Я потратила бесконечное количество времени, вычисляя, кто может точить на меня зуб, избить, что привлечет ко мне излишнее внимание – или, наоборот, мало. Какой смысл во всем этом теперь?

Я оглядываюсь вокруг: безумная роскошь режет глаза. У Тиллео все это есть – и было всегда, а я прожила всю жизнь в голоде, в жестокости, спала на каменном полу.

Я смотрю на скелеты: они тоже осматривают покои, и я задаюсь вопросом: почему они заслуживают всего этого, а я – нет? Разве они не наемные убийцы, как и я? Были ли они рабами клинка, или же жажда убийства провела их сюда по иному пути?

– Вы свободны, – приказывает один из скелетов, и я отвлекаюсь от своих мыслей, перестаю пристально смотреть перед собой. Рабы дома кланяются и быстро проскальзывают между мной и Харшем, устремляясь прочь. – И охрану с собой захватите! – кричит он им вслед, и я думаю: а может, мы с Харшем тоже должны уйти? Но Харш не шевелится, и я тоже остаюсь на месте.

– Я так вымотался. Сколько мне сидеть в этой палатке, пока я наконец смогу найти какую-нибудь жаждущую мокрую девку, а потом завалиться спать? – Один из скелетов опускается в кресло из черного клена ручной работы.

В шатре есть еще три настоящих произведения искусства, созданных исключительно для того, чтобы эти мужчины смогли усадить в них свои холеные задницы. Великолепные блестящие стулья окружают массивный стол из ценных пород дерева. Если его продать, Приют смог бы жить на эти деньги около года… или даже пяти лет?

Меня ошеломляет осознание: я знаю, из чего сделаны стол и стулья, не говоря уже о том, что они чрезвычайно редкие и дорогие. Я никогда не видела ничего подобного, пока была рабом клинка. Значит, это знание – откуда-то из моей прошлой жизни, пусть и давно забытой.

Другой скелет фыркает и проверяет температуру воды в одной из ванн.

– Ты храпел почти всю дорогу до этой забытой королями лачуги. Тебе грех жаловаться, Ри… – Черные глаза скелета настороженно смотрят на меня и Харша. – Кость, – быстро исправляется он.

Кость тоже смотрит на нас с Харшем, и уголок его рта приподнимается в улыбке.

– У меня растущий организм, Череп, – хнычет он, намеренно выделяя имя товарища – явно вымышленное.

– Взрослые мальчики не играют с красивыми шлюшками – они ложатся в постель пораньше и дрочат столько, пока простыни под ними колом не станут, – замечает третий скелет, снимая свой костюм и расстегивая черные кожаные доспехи.

Череп и Кость хихикают над его шуткой, и я слышу, как Харш тихонько, весело фыркнул.

– Ох, Скорпиус, ты – хромая кобыла в нашей тройке, – Кость поднимается с края кровати, на которой он успел расположиться, и принимается снимать с себя костюм и доспехи.

Он снимает наручи, затем развязывает и стягивает ремешки и прикрепленные к ним наплечники, методично расстегивает ремни, скрепляющие черный нагрудник из многих слоев кожи, затем снимает и его.

Меня увлекают его уверенные и быстрые движения. Я думала, что без слуги он не справится, но его движения ловкие и отработанные – значит, обычно он ухаживает за доспехами сам. Может, Орден Скорпионов не такой уж и ханжеский, – и его члены не окружены толпой слуг, призванных сделать их жизнь удобной и приятной.

Кость вспотел под слоями доспехов – он стягивает с себя выкрашенную углем тунику и вздыхает с облегчением, а я не успеваю отвести взгляд. Под чарами я вижу его кожу, но ее укрывает тень – и она лишь подчеркивает образ белых костей там, где располагаются настоящие его кости. Я разглядываю контур мышц у него на животе, с жадностью, которой вообще-то не должна испытывать, прослеживаю линии его крепкого торса.

Нет. Эти трое не похожи на тех фейри, которых я видела той ночью.

В Кости нет мягкости и самодовольства, он жесткий, похож на заточенный кинжал, обтянутый гладкой кожей. Чары пытаются запутать меня, заставить видеть нечто иное, но даже несмотря на нарисованные кости и черные пятна, я вижу, какой он подтянутый, как мышцы оплетают его крепкое тело.

Я поднимаю глаза, разглядываю рельефные грудные мышцы и вижу маленькие темные соски – их вид почему-то вызывает у меня желание улыбнуться. У скелетов нет сосков; этим троим нужно поработать над своей маскировкой.

Вдруг я замечаю, что грудь Кости ходит ходуном. Я поднимаю голову и вижу, что его черные глаза смотрят прямо на меня. В их ониксовой глубине я вижу отблеск веселья и поспешно отворачиваюсь – и вижу, что остальные скелеты тоже смотрят на меня.

– Как тебя зовут, крия? – спрашивает Скорпиус, и снисхождение в его голосе вызывает у меня лишь раздражение.

Крии – это детеныши домашних животных, которых фейри используют в самых разнообразных целях. Мы стрижем их шерсть и используем ее для изготовления различных тканей и вещей. Их мясо – основной продукт в рационе большинства фейри – но не рабов клинка, конечно, а их кости такие крепкие, что их используют для изготовления оружия и инструментов. Крией может ласково назвать мать своего ребенка, но прозвучавшее из уст скелета это имя заставляет меня чувствовать себя маленькой и бесполезной.

– Раба, – отвечаю я, на мгновение удивляясь наглости, что себе позволила.

Черные глаза Скорпиуса слегка сужаются, и я задерживаю дыхание, ожидая, что он разозлится и накажет меня за дерзость.

Как и в случае с лекарем, похоже, нахальство во мне и запретные желания подняли голову, а замок, на котором я должна держать рот, открылся.

Я пытаюсь успокоиться, переживая шок, а разум мой кричит о том, насколько глупо говорить с членом Ордена. Скелет так смотрит на меня, что смерть, обещанная Тиллео, теперь видится мне совсем неминуемой. Но по какой-то причине я не трясусь в своих шелковых тряпках, хотя буквально вчера так бы и было.

Какая-то часть меня даже рада угрозе, что я вижу в глазах скелета, а другая моя часть предупреждает – это только начало. Взгляд скелета по-прежнему прикован ко мне, но кровь не стынет в моих жилах, пот не катится по лбу, руки не дрожат. Все, о чем я могу думать, это о том, что умереть раньше, может, не так уж и плохо. А еще я прикидываю: скольких из них я успею убить, прежде чем меня прикончат?