Читать книгу Таёжные были - - Страница 4

Костёр марта

Красные языки пламени мечутся, повинуясь порывам ветра. Тени длинных ажурных елей, обступивших костёр, шевелят кружевными пальцами, словно руками. Сухая ёлка, объятая жаром огня, трещит точно озорной ребёнок, неумеющий играть на рояли, – вразнобой стучит по расстроенным клавишам. – Резкий хлопок, резкий свист, скрип, шум, извлекаемый порывами ветра из костра. Долговязые, тонкие ствольца голеньких берёзок раскачиваются всеми тельцами. Сильные, почти шквальные, порывы мартовского ветра, рассердившись на что-то, пытаются вырвать несчастные берёзки с корнями из земной тверди. Бедные белоствольные красавицы, как перепуганные девицы, из последних силёнок, сопротивляются сокрушительной силе воздушной стихии. Многовековые кедры, с мощными необхватными стволами, вздрагивают от пронизывающих порывов южака. Им не к лицу, подобно хрупкой берёзе, выказывать страх и ввергаться в панику. Они лишь обеспокоенно качают головами верхушек, шевелят кудрями хвоинок, – там – далеко в вышине, куда даже дым моего костра не долетает.

Свернувшись лохматым клубком, белый, с крупными тёмно- бурыми пятнами, пёс проснулся, разбуженный звоном, бряканьем упавшего в костёр котелка. Резко поднял голову, настороженно посмотрел на мечущееся пламя, успокоившись, положил умную мордашку на пушистый хвост; вздохнув о чём-то своём, погрузился в продолжение сна.

Солнце, обойдя высокоствольную семейку деревьев, выбралось из их раскинутых рук на открытое пространство, осветило болотную низину ярким светом. Длинные синеватые тени от берёз узкими ровными полосами расчертили снежную поверхность, подобно дорожным зебрам на пешеходных перекрёстках. За несколько часов, что жгу костёр, вынужденно отдыхая в таёжной весне, искры, пепел засыпали прежде белый, прежде чистый снег вокруг костровища. Жёлтые сосновые хвоинки, пучочки длинных кедровых игл, мелкие веточки, сброшенные ветром с деревьев, покрыли мусорно-серым слоем накануне выпавший снег.

Топор, рюкзак, лыжи разложены возле огня – подсушиваются на ветру и от жара пламени. До лесного балагана, до жилища, при хорошем раскладе, осталось идти всего-то ничего – полкилометра, – не более; прежде медленно добредала до балагана с этого места за пятнадцать минут. А сейчас снег мартовское солнце размягчило, сделав невозможным дальнейшее продвижение вперёд. Даже подсушенные лыжи через пять минут намокают, на них налипает десяток килограмм сырого снега, меня поднимает над лыжнёй на полметра, да так, что невозможно пошевелиться. Вес лыжин для ног и вовсе делается неподъёмным. Вот и вынуждена в весенней западне сидеть и ждать ночного похолодания, в метрах от печки, еды, спальника – от таёжного уютного дома.

Наши судьбы предрешены

Изначальный текст написан в тайге, у костра, в марте 2007 года. 29 сентября 2021 года из тонюсенькой школьной тетрадки набрала на ноутбук, на Южном Урале, размещала в виде очерка на сайтах в разных вариантах, была благополучно «забанена». Скоро новый 2023 –ий год. Сейчас нашла первичный черновик текста, заново восстанавливаю уничтоженную работу. События жизни последних лет меняются катастрофично. Когда сидела у весеннего костра шестнадцать лет назад и писала огрызком простого карандаша, от вынужденного безделья, не ведала, что весенним днём или ночью, вот также, только в мае 2022 года, муж, не дойдя до таёжной избы полкилометра, достанет телефон из рюкзака; наберёт мой номер, чтоб успокоить родных: "Дошёл!"И упадёт замертво лицом в снег, – не сняв лыж, не выпустив из руки путеводную палку, – неизменную спутницу в странствиях по снежной тайге. Сердце охотника остановилось. – Весенняя солнечная западня порой опаснее самых лютых морозов в тайге Севера Сибири!

Иногда думаю: «Наши судьбы предрешены. И текст написанный годами ранее, был как предупреждение – предсказание будущего. – Не зря же отыскался в стопах дневников за год, до роковой потери».

Гибель таёжника

Последний звонок от супруга прошёл. Открывала тогда ключём дверь, бегом подбежала к телефону, но на перезвон ответа не последовало. Встревоженная, с дурными предчувствиями, позвонила детям. – Обычно, отец перезванивал им, – так принято, когда мы в тайге. Дети звонили ежедневно. Телефон не отвечал…

А в тайгу пришла майская весна, сделав непроходимой. Решили, что села батарейка, глючит телефон. Лишь реки прошли, прорвало ледовые заторы в верховьях Маньи, рванула на поиски…

Искали всё лето: нанимали вертолёт за свои деньги, обращались к людям… Официальные структуры объявили в российский поиск, решив, что супруг сбежал от семьи, спрятался по каким-то непонятным заморочкам. Как поняла: сама попала под контроль всесторонний. В итоге, после серьёзных подстав, в августе, ушла одна, скрыв от всех, что иду на поиски мужа – останков, чтоб никто не тормознул. Шла, пряталась в лесу, опасалась: "Развернут", шла трое суток. Кругом полыхала тайга верховыми пожарами.

Лето выдалось сухим, без дождинки. Из-за дыма и пожаров пришлось обходить по болотам, где текли ручьи, чтоб в случае дурного исхода уйти от стены верхового огня. В бору – от дыма, не видно солнца, ориентиров, а главное, – нет ни капли воды! А без питьевой воды и шага не ступить по лесу!..

По приходу в угодья, пошёл долгожданный ливень. Тайгу немного смочило, дым прижало, очаги страшных пожаров немного притушило. С утра отправилась туда, где ещё весной предполагала найти мужа. Спасатели искали там, проходили мимо в метрах и не нашли…

Через десять минут нашла останки в семидесяти метрах от основного путика – там, куда весной вела протоптанная тропа лайки, что месяц отбивала погибшего хозяина от медведей и других хищников. Собака сразу привела к останкам. Во мху рядом с кедром стоял закрытый котелок, лежала пачка нетронутого дошерака и тут же стоял вертикально череп. Глаза смотрели точно на избу. В мае, когда сидели вместе с мчеэсовцами за столом, постоянно ощущала: муж смотрит на нас именно с этого места. Собаки тоже постоянно глядели в ту сторону, бегали туда. Говорила о том поисковикам, они ходили, но не нашли.

Останки лежали кучей, – как муж упал, так и сохранились. Медведи не тронули! Левая нога – в болотном сапоге, в креплении лыжины, носок вывернут при падении. Вторая лыжина – наперекрест, – как падал, так и лежит. Левая рука вывернута назад пири падении, крепко держит в ладони палку костями пальцев. Справа стоит раскрытый рюкзак, под останками костей и одежды лежит поржавевшее ружьё, правая рука подогнута под тело.

Ничего не трогая, пошла в избу, приламывая ветки, чтоб не потерять направление. На тропе, на сосне вырезала крест, – отметину. Через десять минут поднялась в избу, позвонила дочери и в полицию. А дальше… – вывоз останков, похороны, протокола, акты, слова сопереживания от незнакомых мне таёжников и подлость, нескрываемая радость на лицах тех, кого и я, и муж считали коллегами по работе, друзьями, подругами; выматывающая борьба за собственность с теми, кто решил запугать, отжать, раскрутить, напрасно надеясь, что поставили меня на колени и, испугавшись, лишившись защиты, теперь наконец-то сбегу с села… Только жизнь продолжается и Россия, как стояла, так и стоит, а сибиряка, уральца, русскую бабу, пропахшую тайгой, сложно поставить на четвереньки, проще убить, незря же символ страны – медведь.

Идёт время, постепенно прихожу в себя. Впереди куча бумажных неприятных дел, а пока – передых. Надеюсь, жизнь не отнимет возможность писать. И когда-нибудь напишу подробно и эту историю трагедии борьбы. Надеюсь, хватит времени. Никто из нас не ведает, сколько отведено свыше, тем более сейчас, трудно прогнозировать. А тайга хранит тайны…