Читать книгу Таёжные были - - Страница 9

Августовская ночь.

Солнце отошло почивать.

Дремлет таёжный бор.

Шумит переливами

В лощине ручей.

Вспыхнул огонь костра.

Брызжит, лакая воду,

Уставший щенок.

– Первая ночь вдвоём.

Первый раз вместе

Воду из чайника пьём.

Нам впереди отныне

Делить пути, жить

Под шатром небес,

Вместе сквозь бури

Охотясь напару идти.

Пришла к себе в таёжный балаган ночью после десяти десятого августа. Солнце село. Сыро. Невыносимо достают комары. Несмотря на усталость, первым делом спустилась к ручью сразу с двумя чайниками. Внизу – дно лесного лога густо заросло талом. Сквозь поросль не видно противоположного борта лощины. Пахнет сыростью, прохладой. Почистила руками воду лужицы от тины и водорослей. На ольховой ветке ещё с прошлого года висит литровая кружка. Она – с дырочкой в дне, оттого и служит теперь ковшом. Наполнила ею чайники доверху. С трудом поднялась наверх по крутому скользкому глинистому склону. Не удержавшись, на ходу, из горлышка взахлёб пью. Ключевая вода – ледяная, вкусная, чистая!

Из дома шла утро, день, вечер и прихватила ночь. Всю вторую половину пути с Пулькой наперегонки пили из болот тёплую, бурую воду, а то и не брезговали цедить густую жижу: набирала в рот и сквозь зубы фильтровала, выплёвывая тину. А сейчас, пока я неотрывно глотаю, Пулька жадно лачит воду из второго чайника. Она тоже не в силах остановиться, – брызги разлетаются по сторонам.

Развожу костёр. Дрова отсырели. Долго вожусь. Поднялся желанный ветер. – Хорошо! – разгонит комаров. Сняла с лабаза старую телогрейку. Постелила Пульке под навесом рядом с костром. Дерюжка висит здесь лет тридцать – ещё с советских времён. Получала спецовку, когда работала в поле на геологоразведочных работах. Этакие куртки сейчас не шьют. Она пошита из настоящей хлопковой ткани, тёмно – зелёного цвета… – из – «брезентухи»; утеплена настоящей ватой из натурального узбекского хлопка.

Да, вот незадача! – В рукаве телогрейки, оказалось, осы свили гнездо, а я осиный дом сломала. Растревоженные насекомые недобро загудели, поползли из рукава наружу; расправляя крылья, изготовились к нападению.

Схватила чайник и залила вражину водой. Откинула телогрейку подальше от себя и ещё раз полила родниковой водицей. В рукаве остались соты с живыми толстыми белыми личинками. Полила водой и их на всякий случай.

Пока возилась с костром, – точнее, с современными спичками, что костёр позволяют разжечь исключительно со второго коробка, Пулька обнаружила мокрых ос. Проголодавшаяся юная охотница с аппетитом съела личинок вместе с сотами. После чего попыталась съесть и мокрых ос, но те, хоть и сырые, да боевито сопротивлялись, как могли. Пульхерия до темноты вылавливала их поодиночке. Подсохшие осы, жужжа, искали гнездо – ползали и летали. Собака подпрыгивала, промахиваясь, щёлкала зубами. Поймав злющую осу, уколовшись жалом, – выплёвывала; резко отпрыгивала в сторону. Издали наблюдала, как жамкнутая оса уползала. Лайчонка храбро опять подскакивала, кусала насекомое пару раз и снова резко отпрыгивала на безопасное расстояние. Рассерженная оса не сдавалась: шипела. Охотница подскакивала к зверюге и ожесточённо стукала лапой, пока та не затихала, после чего с хрустом смачно раскусывала и с аппетитом глотала.

Переловив ос, моя маленькая хвостатая напарница уснула прямо на опилках возле палатки, – у хозяйки под боком. На телогрейку так и не легла.