Читать книгу Пошел ты, Снежный! - - Страница 5

Когда я проснулась от неприятной тянущей боли в животе, было около девяти. Макс предупредил, что выезжать будем в три часа дня, так что у меня было время еще поваляться, но спазм не давал снова уснуть. На прикроватной тумбе затрезвонил телефон, и я прокляла тот момент, когда перед сном решила заказать себе пробуждающий звонок в подарок от отеля.

Игнорируя телефон, я с трудом встала с кровати и, как только мой организм принял вертикальное положение, голова закружилась, а боль в животе подкатила тошнотой к горлу. Я ввалилась в туалет и вывернула из себя содержимое желудка, то и дело оттряхивая назад вездесущие волосы.

В дверь постучали, но я не отреагировала, продолжая обнимать унитаз.

– Хватит спать, заноза ты в заднице! – раздался бодрый голос Макса, а я в ответ изрыгла новую порцию утренней шаурмы, чтоб ее!

– Эй, ты в порядке там? – забеспокоился полярник, видимо, услышав чудные звуки рвоты. Ну и пошел он! Тоже мне, накормил завтраком! – Сможешь открыть дверь? Я не уйду.

Вот же баран упертый.

На четвереньках я выползла из туалета, вытерев лицо первым попавшимся полотенцем. Не вставая, я открыла дверь и снова уползла в туалет.

– С ума сойти, зачем тебе столько волос? – удивился Макс, заглядывая ко мне. О тактичности на Севере, видимо, не знают. Надо было запереться.

– Оставь меня, – проныла я, уткнувшись лбом в ободок унитаза.

– Ну уж нет, – он бережно собрал мои волосы в подобие хвоста и стянул каким-то шнурком или лентой. Я даже не дернулась, стараясь не заплакать от унижения.

Рвотные позывы на время стихли, и я приподняла голову, двигаясь медленно и осторожно.

– Я умоюсь и лягу, – зачем-то предупредила я, и в ту же секунду Макс поднял меня на руки.

Он присел на край ванной и усадил меня на свои колени, аккуратно придерживая за талию одной рукой. Второй рукой он открыл воду. Полярник потянулся ко мне, чтобы умыть, но это было выше моих сил. Я оттолкнула его руку и сполоснула лицо сама.

Крепкие мужские руки снова подняли меня и уложили в постель. Я благодарно хрюкнула, стараясь не шевелиться, чтобы не спровоцировать новый приступ.

– Я принесу воды, – сказал Макс, собираясь уйти, но я вяло коснулась его руки.

– Купи в аптеке что-нибудь от отравления, – пробормотала я, еле раскрывая рот.

– Подыши пока, это поможет, – Макс приоткрыл окно, впуская свежий воздух, – И прикройся. Для таких солнцелюбивых, как ты, стало слишком холодно.

Я натянула на себя покрывало, жадно вдыхая аромат летнего дождя. Еще утром Макс разгуливал в одних джинсах, а сейчас накинул темно-зеленую толстовку. Раз даже полярник утеплился – значит, на улице не просто похолодало, а вот-вот повалит снег. Ну все, я никуда отсюда не выйду.

Хотя, стоит признать, в моем состоянии прохлада, ворвавшаяся в комнату через распахнутое окно, скорее спасала, чем раздражала. И даже сам полярник радовал своим присутствием, даже несмотря на то, что совал свой нос туда, куда не нужно. И вообще мои объятия с унитазом – вина самого Макса! Так что пусть запасется чувством вины и обхаживает меня, пока я не откинула коньки, не дожив до свадьбы несколько дней.

Когда дверь за Максом захлопнулась, меня снова охватило чувство подкатывающей тошноты. Я сползла с кровати и поспешила к белому другу, встретившему меня унылым журчанием в сливном бачке.

Макс вернулся аккурат к моменту моей сольной партии. К счастью, на этот раз ему хватило такта не входить в туалет.

– Ударь два раза, если ты в порядке, – голос Макса за дверью смутил меня, и я поспешно стукнула по двери пару раз, чтобы парень от меня отстал.

Когда, шатаясь, я вернулась на кровать, он протянул мне стакан воды, с неприкрытым беспокойством посматривая на мои трясущиеся руки.

– Дай лекарство, – на выдохе попросила я, и Макс, драли бы его черти, протянул мне тест на беременность.

– Что это? – мне даже не хватило сил нахмуриться, поэтому мое возмущение осталось незамеченным.

– Если ты носишь под сердцем его ребенка, это все меняет, – сурово заявил защитник прав нерожденных и даже незачатых детей.

– Я не беременна, идиот! – нагрубила я и тут же захотела извиниться, но Макс вложил упаковку в мою руку и кивнул на ненавистный туалет.

– Сделай тест, – настаивал он.

– Не буду я ничего делать! – хотелось психануть, бросить гребаную коробку ему в лицо, но сил не было даже на то, чтобы показать средний палец.

– Если ты не сделаешь это добровольно, я тебе принудительно помогу, – пригрозил он, и я сморщила нос.

– Ты больной извращенец, – пробурчала я и, неспешно передвигая ногами, заперлась в туалете. Вскрыв упаковку, быстро сделала нужные дела. В необитаемости своей матки я была абсолютно уверена.

– Если бы это было просто отравление, я сейчас блевал бы в своем номере, а не сидел здесь, – логично заметил Макс, но меня его слова не убедили. Может, в мою шаурму положили кошачье мясо? Просто из вредности. А, может, меня тошнит от близости полярника? Вполне логичный вариант.

Выйдя из туалета с максимально кирпичным лицом (и по цвету, и по текстуре), я нашла Макса сидящим на полу у моей кровати. Глубоко дыша, он завороженно любовался тем, как колышется от ветерка длинный белый тюль. Мне это зрелище напомнило о предстоящих свадебных муках, и захотелось вернуться в туалет, чтобы, помимо шаурмы, вывернуть из себя еще и весь предсвадебный мандраж.

Услышав мое недовольное фырчание, Макс слегка повернул голову и внимательным взглядом проследил за тем, как я сажусь на пол рядом с ним. Молча он стащил с кровати одеяло и кинул на мои голые колени. Я в ответ протянула ему тест на беременность, ожидая, что парень брезгливо отвернется, но тот совершенно спокойно принял из моих рук тест и, покрутив его, опустил дисплеем вниз.

– Надо подождать, – сказала я, укутываясь в покрывало.

Макс саркастично протянул:

– Какой трогательный момент, не правда ли?

– Знаешь, что? – вспылила я, и парень ответил за меня:

– Что? Пошел ты? – подсказал он с улыбкой на губах.

– Именно, – я ткнулась лбом в колени, прислушиваясь к ощущениям в животе.

– Ты хотела бы ребенка? – неожиданно искренне спросил он, но я промолчала, потому что сама не знала ответа на этот вопрос.

Хотела бы я ребенка?

А готова ли я к этому? Я не могу отстричь ненавистные волосы, напуганная тем, что вместе с волосами разрублю связь со своей погибшей мамой.

Хотела бы я в самом деле оказаться беременной?

Мой внутренний ребенок не готов дать ответ на этот вопрос.

– Ну что там? – спросила я, не глядя на Максима.

– Ты не беременна, – довольно отчеканил он и подбадривающе ткнул меня в бок локтем. Я в ответ лишь протяжно взвыла.

– Побыть с тобой? – спросил он, явно счастливый от того, что ребенка нет и можно продолжать издеваться надо мной.

– Зачем? Хочешь насладиться звуками моих страданий? – я устало глянула на него. – Иди отсюда. Я полежу и к трем буду готова. Хочу скорее добраться до Пети.

– Просто напомню: вы не поженитесь. Не строй планов, – на полном серьезе произнес Макс, вернувшись к привычному амплуа засранца.

Он поднялся и вышел из моей комнаты, а я медленно заползла на кровать и уронила голову на подушку. С растрепанных волос слетел темно-зеленый шнурок, какой обычно вдевают в спортивные брюки или в капюшон толстовок.

Перед глазами всплыл момент, когда Макс усадил меня на свои колени в ванной. Кажется, я даже ощутила телом мягкость его толстовки и, если бы обернулась, наверное, заметила бы пустые люверсы на капюшоне.

Этот гадкий полярник стянул мои волосы шнурком со своей толстовки.

С глупой улыбкой на лице я закинула шнурок в карман рюкзака и уснула.

***

К счастью, болезнь отступила, и к трем часам я чувствовала себя гораздо лучше. Без лишних саркастичных замечаний в сторону друг друга мы с Максом выселились из отеля и двинулись в путь на стареньком Опеле. Кажется, сиденье успело знатно промяться и принять очертания моей задницы. Иначе почему вдруг мне стало так хорошо в этой машине?

Нижний Новгород проводил нас последними улочками и выпустил в свободное плавание. Я обернулась, провожая взглядом очертания города, тающие в заднем окне Опеля.

Пока, Нижний! Прощаться не буду, ведь во что бы то ни стало я еще вернусь, чтобы встретить здесь не один рассвет. Я буду стоять на мосту, всматриваясь в блики солнца, пляшущие по куполам церквей, а Петя будет нежно обнимать меня сзади, целуя плечи. Я снова буду чувствовать себя в безопасности в надежных объятиях жениха.

И все у нас будет хорошо.

Спустя примерно час-полтора Макс остановился на обочине, ничего не сказав. Он выскочил из машины и, спрятавшись за единственную на многие километры автобусную остановку, изверг из себя содержимое желудка.

Я вышла из машины и подошла к парню, сидящему на корточках. Он опирался на бетонную стену дрожащей рукой.

– Ты как? – взволнованно спросила я. – Ударь два раза, если жить будешь.

– Пришла послушать звуки моих страданий? – усмехнувшись, ответил он, не оборачиваясь на меня. Однако, Макс все же стукнул пару раз по бетонной стене остановки, и меня это знатно успокоило.

– Судя по тому, что у тебя есть силы иронизировать, тебе гораздо лучше, чем было мне с утра, – подметила я и вернулась в машину. Чтобы не слышать звуки, от которых моему желудку снова становилось плоховато, я прибавила радио.

Прошло еще долгих минут двадцать, прежде чем Максим смог доковылять до заднего сиденья автомобиля. Он достал воды и прополоскал рот.

– Может, ты беременный? – предположила я, делая потише попсовую песенку.

– Ха. Ха. – по слогам отчеканил Макс и сел прямо на землю у машины. – Права есть?

Я высунулась из Опеля и, широко распахнув глаза, уставилась на бледно-зеленого парня, облокотившегося на колесо.

– Ты шутишь, да? – спросила я, совершенно не представляя себя за рулем этого ржавенького транспорта. Дело, в общем-то, и не в самом Опеле. Я себя и за рулем Мерседеса с трудом представляю, но там хоть есть всякие навороченные примочки, которые в случае чего спасут мою задницу от аварии.

– Я не смогу сесть за руль, – жалобно протянул Максим, и мое сердце дрогнуло. Ему действительно было плохо, а я издевалась, – Так у тебя есть права или нет?

– Ну, есть, – нехотя призналась я, с опаской покосившись на педаль сцепления.

В памяти всплыл голос моего инструктора, по сто раз за занятие кричавшего на меня из-за неаккуратного обращения с этой неподатливой педалью.

– Значит, дальше ты за водителя, – констатировал Макс, поднявшись и помахав рукой, выгоняя меня с пассажирского сиденья.

На ватных ногах я вылезла из машины и, обойдя ее, села на место водителя.

Неспешно отрегулировала сиденье, подкатив его ближе к рулю и значительно приподняв над уровнем моря. Глянула на Макса, прикрывшего глаза и приложившего бутылку воды ко лбу.

– Может, подождем, когда тебе станет лучше? – на всякий случай поинтересовалась я.

– Просто двинь это корыто с места, – пробормотал парень, не раскрывая глаз.

– Ладно-ладно, – я потерла вспотевшие ладошки и, приговаривая под нос, стала вспоминать последовательность действий: Так, сцепление, первая передача…

– Ручник! – неожиданно громко рявкнул все еще живой полярник, и я дернулась, резко отпустив педаль.

– Я еще даже не поехала, а ты уже орешь! – прикрикнула я в ответ, – Если будешь сбивать меня с толку, я твое бездыханное тело довезу до ближайшего оврага. И кину там, вот увидишь! Уеду в Сочи на попутке!

– Боже, Полина, хватит болтать, – взмолился Макс, и я заткнулась.

Начала все сначала. Сцепление, первая передача, ручник. Плавно отпустила сцепление, параллельно прибавляя газ. Машина норовисто дернулась с места и тут же встряла, будто наткнувшись на невидимую преграду.

– Не бросай сцепление, – сквозь зубы процедил Максим, вцепившись пальцами в мою руку, крепко держащую рукоятку переключения передач. Невооруженным взглядом было заметно, как тяжело ему сдерживать крик.

– Я стараюсь, – пискнула я, сбросив руку Макса, и снова начала выполнять действия по оживлению Опеля, – Давай, малыш, мы справимся. Сейчас я нежненько отпущу сцепление, и ты поедешь…

Машина вздрогнула и плавно поехала по обочине. Широко улыбаясь, я вырулила на проезжую часть и чуть прибавила газу. Опель довольно заурчал, а я подбодрила машинку:

– Ох, умница, как ты мурчишь, когда за рулем профессионал! – самоуверенно заявила я, но Макс все испортил.

– Она не мурчит, а молит о пощаде. Меняй передачу уже, – раздраженно кинул он, и я, ойкнув, передвинула рукоятку.

Машин было мало, и я быстро осмелела, набирая скорость. Поглядывая на телефон Максима, установленный на панели в качестве навигатора, я сверялась с дорогой, что, в общем-то, было просто – ехали-то мы прямо и прямо.

Макс прикорнул, и мне это польстило. Если мужчина спит в машине, пока ты за рулем, значит, он тебе всецело доверяет. Ну или ему настолько хреново, что уже все равно, от чего умереть: от интоксикации шаурмой или от твоего стиля вождения.

Телефон полярника зазвонил, и на экране высветилась фотка моего любимого. Недолго думая, я приняла звонок на громкой связи.

– Петенька, привет! – звонко отозвалась я, не отвлекаясь от дороги, утопающей в июльском сумраке. Всем телом я ощутила, что Макс заерзал на своем месте, а значит, проснулся.

– О, Полли, малышка, я что, перепутал номера? – удивился Петя.

– Не зови меня Полли, – в который раз повторила я и ответила на вопрос: Ты почему-то звонишь своему вредному другу, а не любимой девушке.

Петя на том конце беззаботно рассмеялся, и Макс подал голос в привычной угрюмой манере.

– Вообще-то, я тоже тут.

Снежный вытащил из бардачка мятную конфетку и, похрустев фантиком, сунул карамельку в рот.

– Маааакс, что за фигня? Почему Полли у тебя за секретаршу? – спросил Петя, а я только вздохнула, снова услышав ненавистное мне прозвище.

– Она еще и за водителя, – нехотя признался Максим.

– Не понял! Ты хочешь угробить мою малышку? Ты бухал, что ли? – серьезным тоном спросил Петя, а я победно улыбнулась, ощутив приятную заботу о себе.

– Он просто обделался по пути, – вставила я, игнорируя тяжелый взгляд Максима.

– Поля обделалась еще утром, но я из вежливости решил не заявлять об этом, – отозвался он, а я сморщила нос и показала язык.

– Что там у вас происходит? – Петя явно волновался, а мы с Максом, имея в арсенале уже целое совместное приключение, будто сговорившись, промолчали в ответ.

– Макс, я хотел узнать, когда вас ждать?

– Ночью доедем до моих родителей, там денек перекантуемся и в путь. Потом полтора дня ехать с ночевкой, так что в субботу или в воскресенье утром должны приехать, – подсчитал полярник.

Петя задумчиво хмыкнул, будто взвешивая какое-то решение.

– Что такое? – не выдержала я.

– Полли, малыш, мы с подружками невесты присмотрели тааакое платье для тебя! Но мой резерв не станут держать до пятницы. Пришли мне свои мерки, я хочу купить его для тебя, – признался Петя, и мне вдруг стало тесно в машине. Тесно в самой себе.

Я не хотела ничего помпезного. Мне бы просто стать женой Пети. Без всех этих церемоний на берегу моря, фотосессий в пяти разных образах во всех популярных сочинских локациях. Без гостей. Без платья. Вернее, без невероятного сногсшибательного платья, а, зная Петю, – то, что он присмотрел, именно таковым и является.

– Может, все-таки купим что-то простое? – неуверенно спросила я.

– Полли, это наша свадьба! Первая и единственная. Все должно быть на высшем уровне!

Я прикусила губу и неопределенно угукнула. У Пети все должно быть на высшем уровне. А на каком уровне я?

– Полли, какой объем талии?

– Твою худышку двумя руками обхватить можно, – сыронизировал Макс. – Зачем ты посадил ее на зеленую диету? Сам не ешь – и другим не даешь.

– Так, ты там вообще не лезь. И мамочку свою с пирогами держи подальше! – пригрозил Петя, явно имея свои взгляды на рацион семьи Макса.

– Маму не трогать. Это правило, Королев! – резко сказал Снежный, но Петя его проигнорировал.

– Полли, платье просто бомба! На твоей точеной фигурке будет сидеть, как лунная пыль, – пафосно заявил жених, и я глубоко вдохнула, сдерживая слезы отчаяния. Платья из лунной пыли мне только и не хватало.

– Хватит отвлекать водителя от дороги. Отбой! – скомандовал Макс и сбросил вызов.

– Спасибо, – шепнула я, признавая, что Макс правильно расценил мои эмоции. Он каким-то образом понял, что я не могла продолжать этот разговор.

– Он тебя поглотит, если будешь так мямлить, – парень повращал головой, разминая шею.

– Мне все равно, каким будет платье, – соврала я.

– Тогда почему ты чуть не разрыдалась?

– Я бы не разрыдалась! – запротестовала я.

– Тормози, будем измерять твои параметры, пока подружки невесты не ошиблись с размером лунной пыли, – он усмехнулся, отпивая воду.

– Я даже не знаю, что это за подружки, – растерянно произнесла я, – У меня нет друзей.

Макс глянул на меня удивленно, но промолчал. Я остановила машину на обочине, и мы оба вышли на улицу, разминая ноги и руки после долгой езды.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я, поглядывая на Максима с недоверием. На его лице все еще белели нездоровые пятна.

– Немного лучше, но за руль пока не сяду. Оказывается, иметь личного водителя – не такая уж плохая затея, – усмехнулся он, залезая в багажник.

Когда тот вернулся с рулеткой в руках, я глянула на него, приподняв одну бровь.

– Это что?

– Будем замерять твою талию, – Макс вытянул металлическую ленту, с вызовом глядя на меня, и вдруг рассмеялся, – Ничего глупее в своей жизни еще не делал.

Он подошел ко мне и кивнул вверх, чтобы я подняла руки. Закатив глаза, я выполнила его просьбу.

Возвышаясь надо мной, Макс завел ленту за мою спину. Когда жесткий металл коснулся кожи через футболку, я сморщила нос.

– Прекрати это делать, – попросил Макс.

– Что? – не поняла я.

– Морщить нос. Ты делаешь это постоянно, – пробурчал он.

– Тебя это бесит? – усмехнулась я и с вызовом подняла на него взгляд.

– Дико, – на выдохе ответил он, держа руки на моей талии. От мятного аромата конфетки захотелось снова поморщиться, но я удержалась.

Макс сверлил меня зеленым взглядом, не дыша и не отвлекаясь ни на секунду. И я вдруг потеряла счет времени. Перестала слышать проезжающие мимо машины. Забыла, кто я и где нахожусь.

Разве у людей бывают такие зеленые глаза? Будто смотришь на сочную летнюю траву, покрытую утренней росой. И где-то там в капельке росы затерялся этот невероятный переливчатый оттенок – цвет теплого летнего утра.

И не скажешь, что обладатель таких глаз мог добровольно выбрать Север.

– Чего уставилась? – спросил он чересчур резко, сбрасывая наваждение. Его руки закончили измерение, и парень зафиксировал, – Твоя тощая талия даже шестидесяти сантиметров не набрала. Всего пятьдесят семь.

– Три сантиметра я выблевала в унитаз утром, так что не переживай –не такая уж я и тощая, – я показала язык и вернулась в машину.

Навигатор показывал, что до Казани оставалось около ста двадцати километров. Макс еще выглядел вяло, а я достаточно освоилась за рулем, так что согласилась остаться за капитана, пока не подберемся ближе к городу. Максим пристегнул ремень, и мы двинулись в путь.

– За что ты его любишь? – спросил полярник, разрывая звенящую тишину. Пока я пыталась понять, что он от меня хочет, Макс ответил сам, горько ухмыляясь: Глупый вопрос. Королева легко любить.

– Мне не нужны его деньги, если ты об этом, – совершенно серьезно ответила я и была полностью честна.

Финансовое благополучие Пети – лишь его неотъемлемая часть. Как родинка или плоскостопие. Мы же не можем влюбиться в кого-то из-за плоскостопия? Как бы романтично это ни было.

– Ну-ну, – скептически отметил Макс, – Тогда что делает его избранным?

Что делает Петю избранным? Как странно, что ни разу за девять месяцев наших отношений я не задала себе этот вопрос. У нас все так быстро закрутилось, что я не успела и глазом моргнуть, как оказалась в коконе любви и заботы. В коконе. Значит ли это, что я всегда нуждалась в безопасном уютном уголке? И Петя дал мне его – безопасный уголок в двести с лишним квадратных метров с нереальным видом на Москву.

– Никто не любил меня, кроме него, – тихо призналась я, а Макс в ответ криво усмехнулся.

– Ты не представляешь, скольких он любил до тебя, – как-то грубо произнес он, и мне стало неприятно, – Он с тобой ради секса. Готов поспорить, вам даже поговорить не о чем. Однажды настанет день, когда ему надоест спать с тобой.

– Держи при себе предсказания, Нострадамус* хренов, – уверенно высказала я, однако почему-то неосознанно крепче сжала руль.

В наших отношениях действительно было много секса и мало разговоров, но разве это плохо? Мы молоды и бесконечно влюблены. А наговориться успеем на пенсии.

– И ты никогда не спрашивала у него, за что он тебя любит? – продолжал допытываться полярник.

– Что за тупой допрос? – не выдержала я, – Как-то корыстно любить человека за что-то! Любят просто так.

– Просто так люди тратят время друг на друга. – вспылил парень. Он заерзал на сиденье, словно его разрывало от эмоций, – А когда не можешь оторваться ни на миг, когда прикипаешь к каждой дурацкой мелочи в ее облике, когда ждешь очередную колкость и сходишь с ума от того, как она морщит свой долбаный нос – вот что действительно имеет значение! И это ни хрена не просто так! – буквально прокричал Макс в чувственном порыве, и я, пораженная его искренностью, потеряла контроль над автомобилем. Потеряла контроль над самой собой.

Всего лишь миг, но его хватило, чтобы Опель с диким скрежетом пронесся по обочине и впечатался в фонарный столб.