Читать книгу Магический УПС, или Как обучить молодую Ягу - - Страница 3

Ульяна

Утро было возмутительно отвратительным. Я не выспалась, с трудом сомкнула глаза на незнакомом месте и долго пялилась в потолок. Злата, напротив, не испытывала никакого дискомфорта, искренне радовалась нашему попаданию в Тридевятое царство и посапывала в подушку. Мила тоже умиротворенно дрыхла под убаюкивающие звуки плеска воды, где плавала волшебная щука.

На рассвете противная русалка куда-то пропала, но я даже возликовала, что девушки нет. Все же не хотелось начинать день с переругивания и язвительных комментариев, а то что они будут, я не сомневалась.

– У тебя индивидуальное занятие с профессором Бойцовым, – заботливо напомнил Борис, запрыгнув мне на грудь.

Матерь божья, с таким питомцем никаких кошмаров не надо. Хотя если не обращать внимания, на его ребристую поверхность и зловещие огоньки, сверкавшие в глазах, то вел он себя так же, как и его собраться. Будил, тыкаясь мне в лицо, половину ночи гонял фантик по полу и постоянно просился то наружу, побродить по территории Университета, то обратно, погреть косточки возле меня.

– Не забыла, – удрученно хлопнула себя по лбу.

Вячеслав Алексеевич вызывал во мне бурю эмоций. И все негативные. Вот чем я ему не понравилась? Большинство моих знакомых искренне считали, что я душка и лапочка, всячески пытались выжать максимум из моего наивного выражения.

Я нехотя встала и побрела умываться. Что мне понравилось в магическом мире, так это их ванные. Большие, сияющие чистотой и новизной. Электричество было не нужно, все работало, если произнести команду вслух. Жаль, но угрюмый преподаватель значительно облегчил мне жизнь, несколько раз упомянув методичку. Без нее я бы металась из угла в угол, в попытке понять, как работают фаянсовые изделия.

Интересно, а матрены, обряженные в древние платья, в такой же обстановке проживают? Или у них антураж в соответствии с веком?

Собравшись, спустилась вниз и заметила одиноко стоявшего мужчину – моего будущего истязателя. Он облокотился об ствол недавно вросшего дерева и посматривал на часы. Эх, ну красивый же мужик, видный. Одет с иголочки, и не напоминает денди из девятнадцатого века, в отличие от того же ректора. Вполне стильный костюм, рубашка, правда, чересчур облегает, зато мышцами полюбоваться можно. Но все портило его извечная серьезность на лице.

– Не опоздали студентка, – прищурился, когда я подошла. – Спасибо и на этом.

Подавив в себе возмущение, отбросила волосы.

– Здравствуйте, Вячеслав Алексеевич,–  чинно проговорила и про себя досчитала до десяти. Характер показать всегда успеем.  – А утренние занятия для всех новичков или исключительно для меня?

– Для вас, Бабкина, для вас, – профессор кивнул. – Вы же не колдовали никогда. Трудно вам придется.

– А Злата как же? – я немного скисла.

Ей-то чего такое счастье в виде железного дровосека не привалило? Так мысленно окрестила Бойцова. А что? Прямой как палка, высокий, сердце явно отсутствует.

– У нее свой куратор есть, пусть сам и мучается, – отмахнулся от меня декан.

Чую, терпение это не мое. Он будто специально выводил меня из себя.

– Что я вам сделала? – сжала кулаки, не заметив, как вокруг нашей пары стал собираться гравий вперемежку с пылью, щедро насыпанные на дорожки между теремами, напоминая лихой, забавный, но еще низковатый торнадо,  – Вы меня второй день видите, а уже терпеть не можете!

– Студентка Бабкина, это вы мне? – ничуть не оскорбился преподаватель. – А читали правила, что нельзя повышать голос на профессоров? Что приходить надо по форме, что волосы надо убирать?

– А вы про этикет и первое впечатление когда-нибудь слышали? – огрызнулась и окончательно закипела, как чайник на газовой плите.

Конь педальный, воспитывать меня вздумал! Я в их царство не просилась, меня Дмитрий Игоревич из Москвы почти за шкирку притащил.

Не знаю, что сейчас произошло, но жутко захотелось выплеснуть все, что накопилось. Не осознавая, я вытащила руки, и наконец-то увидела как грязное месиво, красиво завихрявшееся вокруг меня, четким направленным движением полетело в сторону Вячеслава Алексеевича.

Бамс!

Ветер сбил его с ног, старательно посыпая пострадавшего камешками и землей.

Мама дорогая. Что это было? Это же не я? Или я?

Упс, это, что, я сделала?

Мужчина приподнялся из кучи сваленного песка, стряхнул, что было возможно и, прошептав непонятные слова, ладонью смыл следы позора.

Так ему и надо!

– Понятно, Ульяна, – он хмыкнул, но явно был доволен воспроизведенным эффектом. – Начну с азов, а потом медитировать будем, иначе вы всех обидчиков в бетон закатаете. А за оскорбление отработку на один из вечеров назначу. Только плохой юрист правил учебного заведения не знает.

Зашибись, сам довел, а мне отработку. Я ему новое прозвище придумала – упырь.

Мужчина последовал куда-то вперед, а я послушно побрела за ним, но успела погладить Луку. Дерево явно не спало и поприветствовало меня радостным шелестением. Ну, хоть у кого-то утро с яркой картинки началось, мое, как пить дать, приведет меня в рабство к кровопийце. Одной отработкой не отделаюсь.

Мы дошли до площадки, напомнившей мне физкультурные снаряды. Вот только здесь все было чуточку по-другому. Да, различные шведские стенки с канатами и кольцами были, но больше для военных и спецназа. Руководство здешнего университета всерьез думает, что барышни местную зону препятствий одолеют? Требую сатисфакции! Что за сексизм на ровном месте? Пусть тогда и мальчики проходят орду эпиляторов, маникюрщиц, косметологов и массажистов. Где равноправие? Нам, значит, и ноги брить, и во весь голос не выть, а им по кольцам игриво перемещаться?

– Бабкина, вы чего застыли? – подозвал меня профессор и постелил совершенно безобидный коврик для йоги. – Не пугайтесь, – он заметил мой взгляд. – Вам там застрять не грозит.

– Это почему же? – вмиг выпуклились все мои феминистические начала.

Но они как выпуклились, так и обратно впуклились, невзирая на законы физики. Я девушка скромная, физическую силу показываю исключительно в трех дисциплинах: донести двадцатикилограммовые пакеты с шопинга до дома, забег трусцой за автобусом и силу удара, если кто-то потрогал тебя за филейное место в метро.

– Полоса препятствий для боевиков предназначена, а вы на факультет криминологии поступили, хотя я еще сам не понял как. Здесь думать много придется.

– Ладно, – подавила в себе ехидное замечание по поводу интеллекта у бородатой обезьяны, раз уж в методичке сказано, что обзывать преподавателей нельзя. – Что делать надо?

– Садитесь, расслабьтесь и получайте удовольствие, – фыркнул Вячеслав Алексеевич.

Что-то мне это напоминает. С таким девизом маньяки на улицу выходят.

– А можно посущественнее? – абсолютно не торопилась покоряться.

Внутренняя интуиция подсказывала, что истязатель только того и ждет.

Бойцов вздохнул, видимо, смирившись с неизбежным, и принялся пояснять.

– Ульяна, вы – ведьма.

– А без оскорблений можно? – поджала подбородок, прикидывая, как опять вызвать силу, чтобы его окончательно накрыло грудой камней.

Что удивительно, гравий на дорожках быстро начала собираться в кучки.

– Успокойтесь, – не одна я заметила подозрительно шевеление. – Это не оскорбление, а свершившийся факт. Ваша бабка была известной ведьмой, мама тоже, а теперь и вы. Бабы-Яги по-нашему. В отличие от магов, оборотней и других магических существ вам не надо помнить про заклинания и правила их произношения, лишь только пожелать, но очень отчаянно, а главное – представить это в своей голове.

Мать моя ведьма, так это получается, я реально хотела его в гравий закатать? А с русалками так работает? А с бывшими? Есть у меня парочка на примете…

– То есть? – выгнула одну бровь.

Вторая, падла, не поддавалась.

– То есть, – Вячеслав Алексеевич правильно меня понял, – у вас отлично сложилась в голове картинка, как меня унять. Я для этого вас и выводил из себя.

– Да? – ошалела я. – Больше походило, что вам Бабы-Яги не нравятся.

– Не буду скрывать, – он вообще не удивился вопросу. – Ваш народец я недолюбливаю, но не вас лично. Так вот, – отмахнулся и продолжил дальше. – Для ведьм более строгие правила в академии, поэтому тренируйте терпение и послушание. Медитируйте перед сном и рано утром до занятий.

Было бы что тренировать. Пока я пребывала в Москве, готовясь к экзаменам, ничего беды и не предвещало. Но все-таки в мысли закрались невольные воспоминания: как вредная воспитательница хотела обрезать мне волосы, и нечаянно резанула свои, как обидчица подговаривала всех на бойкот, а в итоге в общей столовой сама опрокинула себе на голову тарелку с супом. Если припомнить досконально, то много наберется. Неужели это все моя сила?

Я послушно уселась на коврик, сомкнула веки и сложила ноги в позе лотоса. Чувствовала себя по-идиотски, но не спешила дерзить. Если он прав, мало ли я дел натворила на Земле? Даже страшно представить.

Не выдержав, приоткрыла один глаз.

– А вы что-то про мою семью знаете? – спросила куратора.

– Не отвлекайтесь, Ульяна, – игнорировал вопрос профессор. – До семьи дойдем. У вас первое занятие сегодня, а я не уверен, что вас можно в люди выпускать.

– Пф, – пробурчала я, думая, что говорю себе под нос. – Вы себя-то видели?

Боец недоделанный. Если все действительно так, как он говорит, то я сильно напоминаю подростка в пубертате. Мне не медитация нужна, а психолог и, возможно… винишко с шоколадкой.

Кстати, а я здесь считаюсь совершеннолетней?

– Вторая отработка, Бабкина, – проговорил Вячеслав Алексеевич. – Чувствую, за час занятия вы мне до каникул кабинет отмывать будете.

Ох, повезло мне с преподавателем. Не говорит, все отрицает и на вопросы не отвечает. Истинный упырь. Зашибись, я буду умиротворенная.

– А в этом мире я взрослая? – промычала нечленораздельно.

Все-таки он мой куратор. У кого, как не у Бойцова расспрашивать о правилах Тридевятого царства? С ответом тот не тянул.

– Смотря для чего. Замуж выйти сможете, – он поморщился, успела заметить через прищур. – Факультет сменить или университет. Пить у нас нельзя, – словно читая мои мысли, произнес преподаватель. – В выходные, конечно, молодежь творит что хочет, но на территории Университета правосудия это строжайше запрещено.

Не то чтобы я была любителем всей этой вакханалии, но вот сейчас новость расстроила. Как же смириться с ударом судьбы? У меня бабка – ведьма, мать – колдунья и я недалеко упала. А-а, пофиг, справлюсь как-нибудь. Недаром Бабы-Яги была самыми мудрыми, умными и охренеть какими информированными в русских сказаниях.

– А мне долго дзен искать?

Либо я такая резкая, дерзкая и прямая, либо это мне просто не дано. Умиротворение не приходило, а кулаки чесались, чтобы отыскать Дмитрия Игоревича. И суток не прошло, как мне разонравилось здесь учиться. День простоять и год продержаться – это абсолютно не про Ульяну.

– На сегодня еще пять минут, Бабкина, – со злостью в голосе ответил Вячеслав Алексеевич. – Попробуйте на боевке эмоции негативные выплеснуть, а то я боюсь, что ваши однокурсники поседеют.

Так это не мне надо, а однокурсникам. Пусть они о своем ближайшем шаге беспокоятся. Если хоть кто-то отдаленно похож на Милу, то ему не поздоровится. Меня после утренней побудки и щука волшебная не напугала. Надо будет, в духовку отправим.

Твою же налево, рыбы вот на завтрак захотелось.

Минут через двадцать истязатель меня отпустил. Устал искать во мне уголок благоразумия и послушания. Сам сказал, думая, что не слышу: Бабы-Яги тренировкам и дрессировке не поддаются.

Профессор оставил меня на том же месте, пригрозил, что если не буду усмирять свой дар, придется применить пытки, и отбыл в только ему и расписанию известном направлении. Вскоре вокруг меня начала собираться толпа из молодых людей. Большинство из них было одето как и я, но, нет-нет, встречались уникумы в стародавнем одеянии.

– Уля, – из массы выбежала Злата. – Слава котикам, ты нашлась.

– А где котики? – не могла не поинтересоваться.

– Твой дружбан со мной не пошел, – догадалась о чем речь Волкова. – Сказал, цитирую: «Я слишком стар для уроков, пойду и кости почешу».

– Напомни потом и мне ему кости почесать, – огляделась вокруг.

Все же мы были в университете. Не совсем в том, где планировали, но специальности нам подобрались подходящие. Я жаждала познакомиться с первокурсниками,  а если кто-то не жаждал, так это были его проблемы.

Все держались небольшими кучками. Возможно, что это было связано с расселением по комнатам. Мальчики налево, девочки направо, но все же кто-то, да бросал на противоположный пол заинтересованные взгляды.

Я свистнула, воткнув в зубы два пальца. До этого дня я понятия не имела, за что меня одарили такой вопиюще неприличной способностью. Но нет… пригодилось.

В наступившей тишине произнесла.

– Я Ульяна, а это, – пихнула подругу. – Злата. Будем рады познакомиться.

Да, немного походило на детский садик, но ждать мгновения, когда мы все освоимся, я не горела желанием.

Минуту все обдумывали, стоит ли ввязываться, но я приторно улыбалась, а Злата была одета в лосины и обтягивающую толстовку с молнией, чуть приоткрытую и немного оголявшую верхнюю приличную часть груди, так что невольно к нам первыми потянулись ребята. Я успела запомнить Марка с косой на голове, Максима с булавой, Филиппа, Александра, Елисея, Богдана и Захара. Два последних тоже были оборотнями и бросали томные взгляды на мою подругу.

Вслед за мальчиками потянулись и девчонки. Даша, Лиза, Алена, Юля, Маша, Люба и вредная Мила.

Мила стояла подальше, а около нее вздыхали Люба и Маша. Видимо, ее ближайшие подпевалы. Но коалиция была не одна. У Милы тоже был свой своеобразный враг в виде Дарьи Юсуповой, дочери Леонида Валентиновича. Графа, аристократа и главы совета по работе с нечеловеческими расами. У той тоже значились свои «придворные» –  Алена и Юля.

С девочками всегда так. Не умеем мы дружить без последствий.

Мила, естественно, мне не обрадовалась.

– Ты, ведьмино отродье, помнишь про условия спора?

Где-то рядом раздался голос Златы.

– Видят люди, я такая терпеливая, но она же напрашивается…

Абсолютно не стесняясь подруга вслух доказывала, что ее удар правой рукой образумит ополоумевшую рыбину.

– Эй, стой, – приостановила серую. – С русалкой разобраться всегда успеем. – Эта недальновидная дура с нами живет. – Давай все же условия соблюдем.

– Ты, главное, мне ее труп принеси, – Волкова не шутила. – А сама решу, как с русалками справляться.

Ох, Милка, зря ты так с нами. Мы в целом нежные и безропотные… были…

– Слышала, – я прищурилась и взглянула на дочь морского царя. – Я бы на твоем месте так рьяно не выступала.

– Меня мнение прислуги не интересует, – девушка заплетала длинные волосы, но голос ее явно дрогнул.

Привыкла, дурная, на слабых нападать. А мы, воспитанные в детском доме, подобных ей на завтрак ели.

– Что за шум, а драки нет? – вбежал перед нами мужчина с повязкой на глазу.

С момента своего злополучного поступления запомнила, что это Михаил Матвеевич Контузов. Он был небольшого роста, до ужаса суетливый и в сюртуке, увешанном орденами. А если судить по методичке, то ветеран двух магических войн, бывший генерал войск и тот самый сумасшедший, обстрелявший противников лягушачьими лапками.

– Пф, да девки не успели просто, – гыкнул Богдан, а его поддержали остальные парни.

– А, – Профессор Контузов метнул зоркий взгляд на меня и русалку. – Замечательно, люблю, когда ненависть друг на друга переносят. Разбивайтесь в пары, будем ваши сильные стороны подмечать. Вы, милочки, – это он ко мне и Миле обращался, – вперед становитесь. Я даже водички налью. Ох, редко у нас ведьмы с морскими царевнами дерутся.

Его заразительный энтузиазм меня немного напугал. Обычно оно как происходит? Преподаватели драку разнимают, а  мужичок нас все больше подначивал.

– Запомни, Бабкина, она тебя прислугой обозвала. – И повернулся к Миле, – а ты, Моревна, не посрами родную фамилию, вам как в легендах написано?

– Любить, целовать и на дно опускать? – она тоже ошалела от действий Контузова.

– Любить не надо, – профессор поморщился. – Это раньше такая мода была, а сейчас все прилично и законом запрещено. Я вас научу, как подсечки делать и с толку сбивать.

– Михаил Матвеевич, – подняла руку из толпы Юсупова, – а мой папа говорит, что вы нас чему-то плохому учите. Какие, к черту, барышням подсечки?

О, хоть одна разумная мысль в этом сумасшедшем царстве хаоса.

– Отставить папу, – Контузов совершенно серьезно оборвал восклицание Дарьи. – Плохому не научу, но опыт передам однозначно.

И опять с воодушевлением принялся показывать русалке, как действовать при захвате. Мы не успели опомниться, а Милка уже валялась на, слава единорожкам, мате. Они волшебным образом образовались под нами.

Нет ничего более увлекательного, как смотреть на огонь, воду, и как падает твой противник. Жаль, что не от моей руки. Но Михаил Матвеевич насладиться увиденным не дал и бодренько пошагал ко мне, протягивая длиннющие пальцы.

– Ну, Баба-Яга, ты меня и без нравоучений уложишь, стоит только захотеть. – И он, помахивая ладошками, попер вперед, то опуская, то поднимая голову.

Вот только я не хотела. Смотришь на Контузова и улыбаешься как дура. Ну, ведь милейшей души человек. Пирата старого напоминает со склонностью ко всему французскому.

И что мне делать? Как приобретенный враг Милы, я не видела в старике оппонента. Древность надо уважать. Но женская дебильная солидарность и отчаянное желание хоть где-то проявить себя выскочили словно умалишенные.

Я побежала вперед на преподавателя и боднула его головой в грудь. Мужчины часто не ждут от женщин столь яростных жестов, предусмотрительно прикрывая пах, но Михаил Матвеевич не зря ел свой хлеб. Он двумя руками схватил меня за шею, наклонил вбок и уложил рядом с едва дышащей русалкой.

– Бабкина, мать тебя йети, тормозить ногами надо, а не головой, – похлопал себя по гортани. – Кто же так подставляется?

Мда, судя по всему, наше сражение с Милой стоило отложить, хотя бы до момента, когда мы чуть-чуть обучимся.

Контузов засобирал всех вокруг и начал объяснять движения. Кто бы знал, что в престарелом воине сил на тридцать три богатыря хватит?

– Помните, студенты, – он даже не вспотел через пятнадцать минут разминки, когда все несчастные ученики упали на траву. – Со знанием дела убить можно любого.

– Мы же не убивать сюда пришли, – с трудом проговорил Елисей, обливаясь потом, и тоже задыхавшийся от темпов. – А дела расследовать.

– Ой, вечно вы к словам привязываетесь, – отмахнулся от нас Михаил Матвеевич. – А если завтра война? А если завтра в поход?

– Так на это военная академия есть? – раздалось за мной.

Я обернулась и выяснила, что храбрецом выступил Богдан. За короткий миг успела усвоить, что противоречить Контузову себе дороже. Он за неполное занятие с пяток студентов на отработку отправил. И в отличие от Вячеслава Алексеевича, не кабинет драить, а круги по территории университета нарезать. А он вон какой обширный.

– Богдан Яколевский, отработка, – отрапортовал профессор. – Следует молчать, пока старшие выступают.

Парень воздал ладони к небу, но всевышние силы его не услышали. Если так пойдет и дальше, я физкультуру в школе буду воспринимать как легкую йогу для общего развития.

– Михаил Матвеевич, – во весь свой оскал улыбнулась Злата, а я со страхом ожидала язвительного вопроса. – А в методичке было сказано, что вы себе отдельных учеников отбираете, чтобы территорию обходить…

– Верно, волчица, – мужчина сновал по потоку студентов и дал команду отжиматься. – Кто за нашим спокойствием следить будет? Вы думаете, в сказку попали? – Честно, я бы и продолжала так думать, но напряженные, изможденные и ноющие мышцы верещали об обратном. – Да у нас конкурентов, как собак не резанных… тьфу ты, это не политкорректно, в смысле никто расслабиться не дает. То символ стянут, то белку сопрут.

– Какую белку? – шепнула ближайшему соседу, удивительно бойкому Марку в плане упражнения, но Контузов вопрос услышал и приподнял повязку над, кстати, совершенно здоровым глазом.

– Ох, неучи, – он устало потер лоб, поражаясь нашей необразованности. – Которая песенки поет и орешки все грызет. Идиотка пушистая, вечно свое местонахождение раскрывает.

– Здесь и такая есть? –  округлила я глаза, посматривая на отжимающегося рядом скандинава.

Может, Марк и русский, но витиеватая прическа мне покоя не давала. Вот для чего неформалы в нетворческие профессии прутся? В злополучной методичке было указано, что на территории Тридевятого царства и Академия Изящных искусств есть. Гитаристов там обучают, певцов, иконописцев. Нашу прозвали для краткости УПС, а их АЙ. Не высшие заведения, а междометия какие-то.

– Бабкина, разговорчики в строю, – воскликнул профессор. – Я из вас, дети, еще воинов сделаю. Никто от меня необученным не уходил.

– А в отряд как попасть? – заинтересовалась Злата.

Еще не обретя в себе звериную сущность, она нашла второе дыхание, когда все остальные пытались отыскать первое.

– У тебя все шансы, серая, – потер свою бороду Контузов. – Ты, главное, на луну не вой. Терпеть не могу эти волчьи замашки.

– Больно надо, – Волкова с усердием отжималась, а я не могла поверить своим глазам.

Она, что, в любимчики к генералу записалась? Всерьез надумала здесь остаться?

– Так, бойцы, – Михаил Матвеевич подал знак, что занятие окончено. – У вас по расписанию душ, завтрак и новые занятия. Вечером жду провинившихся на отработку. Кто хочет стать богатырем, и утром ко мне на пробежку присоединится.

По переглядкам догадалась, что желающих немало.

Я стояла и возвращала дыхание на место. Мимо меня прошла Мила и специально толкнула плечом.

– Сегодня не получилось, – фыркнула она. – Завтра поборемся.

– Согласна, – я кивнула.

Моревна со своим вздернутым носом меня отчаянно бесила. Очередной богатенький ребетенок со склонностью к привилегиям. Ничего, и на нашей улице грузовик с жвачкой перевернется. Рыбину я не боялась. Что нам Контузов покажет? Честный бой без ударов ниже пояса? Так, я за родное и очевидное… вцепиться в волосы и разодрать лицо.

– Ульяна, мне так понравилось, – поделилась впечатлениями подруга. – Жду не дождусь остальных уроков.

– Как я тебе завидую, – похлопала Злату по спине.

Мне не настолько повезло. Девушка не была знакома со своим куратором, который, к тому же был женщиной. Мне-то достался Бойцов со склонностью к садизму. Мы наскоро приняли душ, смывая с себя пот и грязь, налипшие после боевки, и побежали на первый завтрак. С нами также поплелся и Борис, желающий разнюхать, что творится в местной столовой.

– Вот это да! – Я первая зависла в главном корпусе.

Еще никогда не видела столь огромного скопления людей. На огромной линии подачи можно было выбрать различные салаты, каши, хлеб, горячее. Складывалось впечатление, что я не на обучении, а в олл-инклюзив попала. За ней господствовали странного вида существа.

– Это домовые, – шепнула подруга. – Не пялься так. Неприлично.

А ведь было на что посмотреть. Небольшого роста женщины, лохматые, в накрахмаленных передничках в цветочек и с сумками на животах. Они раздавали съестное и дружелюбно улыбались.

– Молодушки, что откушать изволите? – спросила самая первая.

– Я? – ошарашенно дернула себя за ухо. Нет, я точно не в сновидении. – Да мне салатик бы какой и чай.

– Я вам еще пшенки наложу, – заговорщически проговорила домовиха. – Кашу все любят.

– Нет, спасибо, – было неудобно отказываться, но еще неудобнее было бы возвращать несъеденное блюдо.

– А что? Вы молочку не любите? – уставились на меня два огромных глаза, участливо нагружая мой поднос и сельдью под шубой, и оливье, и пшенкой, и чаем в кружке, которые в поездах подают.

Не то чтобы нет, но к кашам пиетета не испытывала.

– Не очень, – совсем робко проблеяла я.

Домовиха всмотрелась на тарелки. Постояла так с минутку, задерживая общую очередь, а потом во весь голос заверещала:

– Зина! У нас отмена!

– Какая отмена,  Тамара?! – также громко раздалось с другого конца раздачи.

– Студентка кашу не любит!

– Да кто ее спрашивать будет?!

– Я о том и говорю, но она отказывается!

А я все краснела, бледнела, потом опять краснела. Даже не краснела, бордовела. И Злата заодно. И остальные ученики тоже, кто с подносами ожидал за нами.

– Вы знаете, – я схватилась за тарелку, – Я передумала. Голодная, что быка съем, что мне ваша каша?

– Ой, – Тамара радостно отложила половник. – А я так и знала. У нас все вкусно. Никто не отказывается.

Ха, да я даже знаю почему.

Покинув линию раздачи, мы со Златой отыскали свободный стол. Где-то вдалеке трапезничали преподаватели. У них во главе сидел Дмитрий Игоревич в красивом камзоле, подчеркивающим его и без того примечательную фигуру, а рядом расселись остальные профессора. Вячеслав Алексеевич тоже ковырялся вилкой в своей тарелке. Он был куда скромнее одет, но тоже притягивал внимание студенток. Мужчина блуждал взглядом по залу, пока не вперился в меня. Я не страдала излишней скромностью, ответила и глаз не отводила, дожидаясь, когда он сам отвлечется на разговор. Его слова больно ударились в душу. За что он так с Ягами? Зависть или личный опыт? Есть подозрение, что его какая-то конкретная ведьма обидела.

– Девчонки, можно к вам? – все-таки я первая отвернулась. К столу подошел тот самый парень, указывавший нам путь к приемной комиссии. И не один, а с компанией.– Меня Андрей Бессмертный зовут.

– Как Кощей? – рассмеялась Волкова, взвизгнув от неожиданности.

Но на ее смех все, кто был рядом, зашептались. Юноша поморщился и признался.

– Да, как Кощей, я же его сын, – он не стал дожидаться разрешения и подозвал своих друзей, пока я и Злата переваривали новость. – Это Финист Яснов, – показал на первого рослого студента с серьгой в ухе, – а это Иван Муромец. – представил второго, с татуировкой соловья на предплечье. – Мы богатыри, учимся на четвертом курсе.

– Стой, Бессмертный, – закашлялась подруга. – У меня аппетит пропал и появилось неожиданное желание сказки перечитать.

– Ну, – он пожал плечами, – вы же иномирянки. Для вас здесь все в новинку.