Читать книгу Магический УПС, или Как обучить молодую Ягу - - Страница 5

Ульяна

Меня била дрожь все время, пока мы стояли над телом Любы. Майя Вольфовна никому не давала подойти к нам, поэтому на лестнице образовался своеобразный круг. На расстоянии держались любопытствующие студенты во главе с Милой, стянувшиеся в плотные ряды, перед ними стояли завхоз вместе с комендантшей, бросавшие на меня укоризненные взгляды, и я со Златой.

Подруга меня поддерживала, но я все равно почему-то ощущала себя виноватой. Несчастная же звала меня, кричала, просила о помощи.

– Что произошло?! – первым услышала спокойный голос Дмитрия Игоревича.

Ректор с трудом пробирался через толпу учеников, а за ним следовал вечно хмурый декан криминалистики.

– Разошлись все быстро! – прикрикнул Вячеслав Алексеевич, умевший наводить панику на молодежь. – Хотите к Контузову на внеклассные занятия? Или ко мне?

К двум энтузиастам никто не стремился, и большинство студентов ретировалось, включая оборзевшую, но все-таки расстроенную русалку. Мила сжимала перила, трясла волосами и всхлипывала. Мне даже стало жаль ее, но что я могла поделать?

Мне тоже хотелось уйти. А что? Он же точных команд не давал, что мне требуется остаться. Так что подобравшись, поспешила раствориться среди шепчущихся девчонок. Но Бойцов, внимательный хлыщ, мои поползновения пресек одним  движением. Схватил за шкирку, остановил и, возвышаясь надо мной, начал выспрашивать:

– Вы-то куда собрались, Ульяна? – по тону невозможно понять, обвиняет он или нет. – Кто-то должен рассказать о произошедшем.

– А она без адвоката говорить ничего не будет, – вылезла впереди Волкова. – Что за царство такое, один день, и студента грохнули? У вас как с системой безопасности?

Профессор с ужасом посмотрел на начальство. Не привык он к хамовитым дамочкам, указывающим на ошибки. А мы такие, нам палец в рот не клади, и другие конечности тоже не стоит.

– Скройтесь, Волкова, – прижал ладонь к переносице явно уставший глава Университета. – Ничего мы Ульяне не сделаем, только расспросим, что случилось.

– Ага, так я и поверила, – фыркнула она. – Это какой-то стандартный развод прокуратуры. Если что, имейте в виду, я здесь на уши всех подниму.

– И что сделаете? – как-то не по-доброму ухмыльнулся мой куратор.

Но допустил фатальную ошибку, считая, что мы молодые, зеленые, с миром почти незнакомые.

– А в коммуну к бабкам поеду, – пригрозила вдруг Злата, выдавая мне доселе неизведанную информацию. – Говорят, они за своих горой стоят. Приедут к вам на поляну и будут частушки матерные читать, пока вы мою подругу не отпустите.

– Так, – не выдержал Иванов, подталкивая девушку на этаж. – Клянусь вам, никто не считает, что Ульяна в чем-то виновата. Но в интересах следствия она расскажет об увиденном только нам и больше никому, я ясно выразился?

Он обернулся, и его глаза вспыхнули огнем. Впечатление производило, но защита Волковой меня покорила больше.

– Да, Дмитрий Игоревич, – я понурила голову, но успела подмигнуть рыжеволосой. – Я все поняла.

– Вот и отлично, – выдохнул ректор. – Идемте, Ульяна. Время позднее, а вам еще к завтрашним занятиям готовиться.

Я нехотя отвернулась от лежащей девушки. Над ней стоял Вячеслав Алексеевич и вдумчиво всматривался. Развернул тело, посмотрел спину и хмыкнул.

Не выдержав, все-таки добавила, осознав, что это может быть важным:

– Она касалась поясницы, профессор Бойцов. Почти все время, пока со мной болтала.

– Хорошо, Ульяна, идите, – он принял заявление к сведению и опустил чуть ниже границу ее брюк.

Возможно, что мне показалось, но под лампой блеснул непонятный знак.

– Идемте, идемте, – тянул за собой Иванов, уводя из общежития.

Мы спустились. Дмитрий Игоречи что-то шепнул Агафье и Майе, а потом вышли на улицу. С трудом утерпев в помещении, набросилась на ректора с фразой:

– Что за коммуна? Мои родственницы как хиппи, что ли?

Задавать вопросы о погибшей Любе боялась. Вскоре подойдет куратор, и я смогу узнать чуть больше.

– Нет, – блондин поморщился, – не совсем так.

– В смысле? – пока проходили мимо Луки, машинально погладила дерево.

Оно ответило мне ласковым шелестом листьев и звоном навешанных цепей. К своему удивлению, заметила, что из окна комнаты на нас взирает морская царевна. Но в выражении лица ненависть не читалась. Она с каким-то жалостливым взглядом провожала спину Дмитрия Игоревича.

– Ну, ваши дальние родственницы ценят близость к природе, живут вблизи болота, предпочитают разъезжать в цветастых автобусах и до безумия любят нетривиальные выражения, – очень политкорректно пояснил глава учебного заведения, не замечая своей поклонницы.

– А я смогу их навестить? – зачем-то спросила, хотя делать этого не собиралась.

С другой стороны, у ягужек я могла бы узнать про Устинью и Увиту. Вряд ли в той коммуне с ними никто не был знаком.

– Студентка Бабкина, – строго начал преподаватель, но тон его быстро сменился на милостивый. – Мы вас в заключении не держим. Если очень хочется, то в любой выходной при хороших оценках и отсутствии отработок. Но мой вам совет, не забирайтесь далеко, пока совсем не освоитесь. В Тридевятом царстве не так радужно, как могло бы вам показаться.

Пф, да мне что-то и не казалось. Сначала злой упырь со своими наставлениями, потом угрозы от соседки, а зафиналили мой кошмар Юсупов со снобским мироустройством и почившая непонятно отчего однокурсница.

Мы дошли до соседнего корпуса, а там Дмитрий Игоревич провел меня в свой личный кабинет, минуя канцелярию. Что-то подсказывало мне, что здесь я окажусь не единожды, поэтому внимательно осматривала обстановку. Ректор был большим педантом. На его столе, затянутым темно-зеленым сукном, царил порядок. За его спиной на стеллажах тоже не было причин к чему-то придраться. Сразу видно, что он перфекционист и последователь секты «ничего лишнего нам не нужно».

– Присаживайтесь, Ульяна, – указал мне на удобное кресло, повторявшее общую канву убранства.

Усевшись, захотела защитить себя.

– Дмитрий Игоревич, я ни в чем не виновата. Я хотела идти к себе, но встретила Любу, и…

Не успев договорить, ректор меня прервал.

– Ульян, не бойтесь. Я же сказал, что мы вас ни в чем не обвиняем. – Он подошел к окну, проверяя, не шагает ли к нам Бойцов. – Я вам верю, но давайте дождемся Вячеслава Алексеевича, он как раз закончил осматривать место преступления.

Ага, если следовать их логике, то декан криминологии меня первый в застенки и отправит. А я еще с их законами не познакомилась. У меня право на адвоката есть?

Упырь, к счастью, не заставил себя долго ждать. Вошел как раз тогда, когда я мысленно прикидывала, что если Иванова обезвредить, у меня есть шанс добраться до Златы и Бориса. Чую, скелетообразный кот не так прост, как хотел показаться. Наверняка владеет знаниями, где достать поддельный паспорт и покинуть Тридевятое царство.

– Итак, – Вячеслав Алексеевич уселся рядом, касаясь меня своим локтем, – начнем.

Я сглотнула. Блондин и брюнет доверия не внушали.

– Ульяна, – проникновенно начал профессор, зачем-то хватая меня за ладонь. – Расскажите, что вы видели?

Я опустила глаза на его руку. Не то чтобы меня одолело презрение… Нет. Это было немного другое.

– А вы меня трогаете, чтобы я более послушной была? Психологический трюк? – подняла голову на своего куратора.

Вместо него ответил глава университета, усмехнувшись на мой выпад.

– Слав, а говорил бабки-ежки безголовые. Ульяна, вы очень проницательная девушка.

Я вырвала руку под скрежетание зубов преподавателя. А что? Сам учишь, сам и и получай.

– Ульян, – он перестал строить из себя заботливого профессора и откинулся на спинку стула. – Рассказывайте, как все было. Очень важно составить картину происходящего.

Даже если мне и хотелось противоречить, то я и сама понимала, что в нынешнем положении это бы выглядело бы глупо. Погибла девушка. Совсем молодая, только поступившая и очень хотевшая жить. До сих пор в ушах стоит ее крик.

Я немного умолчала о подробностях. О прочитанном в дневнике объяснять им не стала. Боялась, тем более что незадолго до этого, на лекции, мы проходили непростительные заклятия. Но Бойцов все равно всем своим видом давал понять, что ненавидит бабок-ежек. Разве я бы решилась на признание о воспроизведенном артефакте, когда у того глаза горят обвинить мое семейство в чем бы то ни было? Нет, обойдемся краткой версией. Поведала о панике Любы, о ее просьбе, о почесывании поясницы.

За это он и уцепился.

– Студентка Бабкина, – начал дровосек, поддергивая себя за белую рубашку. – Вы сказали, что Любовь Русалкина поглаживала себя по пояснице, и увидели какой-то знак.

– Да, – я сжалась, – а вы его не увидели?

Сама же ему указала на место.

– Нет, – мужчина поджал губы. – Вполне возможно, что это был остаточный след заклинания. Вы сможете его нарисовать?

Ректор, прислушиваясь к нашей беседе, пододвинул ко мне лист бумаги и перьевую ручку.

Сначала я хотела отказаться. Подумала, что это со мной сыграла фантазия, но все-таки покорилась их любопытным лицам. Сомневаюсь, что внушение и фантазия сыграли со мной злую шутку, знак так явно запечатлелся в моей голове, что воспроизвести его не составило труда.

Я окунула ручку в чернила и изобразила круг, чем-то напоминавшим солнце с исходившими из него линиями.

– Ты понимаешь, что это означает? – сразу выпрямился ректор Иванов, но его оппонент ему не отвечал, продолжая всматриваться в мой рисунок.

Пока оба застыли, я подала голос.

– Ребят, – обомлела, завидев их гневные лица и внезапно вспомнив, что они как бы старше меня почти вдвое. – Простите, просто вы очень молодые. – Попыталась исправить ситуацию, выставив ладошки и ошарашенно распахивая челюсть.  Чинопочитание, вообще не мой конек. – Ваше превосходительство… –  Просто вколачивала гвозди в свой гроб отработок.

– Я ее на курс к Дармшаткой запишу, – вступил куратор, объясняя мою необразованность. – Сделает же из нее Елизавета человека?

– Подругу ее не забудь, – отмахнулся Иванов, пялясь на мой рисунок.

– Пофиг, – вскрикнула я, цепляясь сильнее за кресло, подозревая, что они в силах вытолкнуть меня за дверь. – Мы уже поняли, что я бестолочь и неуч, а что я нарисовала?

Отчего-то меня сильно волновало собственное творчество.

Ректор и куратор повернулись ко мне. Какое-то мгновение оба молчали, не желая делиться информацией, но пришли к выводу, что я в силах восполнить усилия на заборах, коих на территории университета было немало. А там, в попытке получить справедливое мнение, выясню, что они так старательно укрывают.

– Это скандинавская руна подчинения, Ульяна, – как-то грустно подметил Вячеслав Алесеевич. – По слухам, она помогает свитку делать из магов марионеток.

Он своеобразным образом намекал на свиток, упомянутый на его занятии. Это ни хрена ж себе, как быстро среагировали враги Тридевятого царства. Мне бы так с тайм-менеджментом справиться.

– То есть, – не понимала их шока, – нарисуй ее где угодно, и подчинишь себе человека?

– Нет, студентка, – усмехнулся глава Университета. – Это работает чуть по-другому. Но то, что мы ее увидели, ничего хорошего не несет. Видимо, ваша родственница достигла успехов. Кто-то надоумил Любу и заставил умертвить себя.

Я покраснела. О том, что артефакт существует, я-то уже знала. Но то, что он настолько быстро обнаружил себя, еще и после того, как я попала в этот мир, меня немножечко пугало. И это было очень скромно сказано. Хотелось процитировать известное выражение одного прославленного стилиста, но раз уж я не звезда, да и обнаружиться не хотелось, язык с усилием прикусила.

– Так, стоп, – терпение не мой конек. Долго не выдержала и зачем-то подала несмелый голос, – вам не кажется удивительным, что как только я оказалась в Тридевятом царстве, находится злополучный свиток, изготовленный мамой?

Посмотрела на обоих мужчин. Судя по их виду, им на ум уже приходила эта светлая мысль.

– Да, Ульяна, – кивнул Дмитрий Игоревич. – Все это очень подозрительно, и, мне кажется, что с вашим появлением произойдет немало странностей.

– Вы меня обвиняете? – я быстро насторожилась и сжала кулаки. В детдоме воспитатели редко проводили расследования, если разбилось окно, кто-то курил в комнате, или взорвался очередной унитаз, хватали первого попавшегося и наказывали. Так что опыт общения с дознавателями, обвинителями и быть самой себе адвокатом у меня какой-никакой был. – Эй, на меня дело не сошьешь, у меня алиби есть.

У меня его, кстати, не было. Я по терему шлялась в поисках Майи Вольфовны. А вспомнив об этом, прямо затряслась от негодования. Как говорится, нет предела беспределу. Решили себе козла отпущения найти?

– Бабкина, да не мельтеши! – устало отмахнулся Бойцов, думая о чем-то и почесывая свою бороду. – Никто тебя не трогает, ты магичить-то толком не умеешь.

– Ага, зато каменной кучей приложить могу, – вспомнила утреннее занятие и хлопнула себя по губам. Вот кто меня тянул? Сама же себе могилу выкапываю. Взглянув на преподавателя, на всякий случай воскликнула. – Почерк преступления непохож!

– Тихо, – оборвал нас ректор, уставший от пререканий, и с какой-то потаенной надеждой воззрился на Вячеслава Алексеевича. – Слава, Ульяна права, думаю, что она тоже имеет какое-то отношение ко всему происходящему. Ты присматривай за ней.

– Как скажешь, – обернулся на меня профессор. – Могу ее от всех изолировать.

– Это лишнее, – грустно усмехнулся Иванов, посматривая в мою сторону, я как раз изображала искреннее негодование. Трясла шевелюрой, закатывала глаза и фыркала. – Пусть девочка учится.

– Идите, Бабкина, – Вячеслав Алексеевич абсолютно игнорировал мое недовольство. – Утром занятия не будет, отоспитесь. А о том, что здесь услышали, не распространяйтесь. Мы быстро поймем, откуда пошли слухи.

И я не успела ничего предпринять, как меня выставили за дверь. Даже при желании подслушать я бы не смогла. Интерьер в главном тереме сохранял стиль девятнадцатого века: стены были толстыми, а двери основательными. К тому же была уверена, что оба мужчины позаботились, чтобы любопытная студентка не задерживалась. Через мгновение появился домовик и проводил меня в комнату.

– Все завтра! – оповестила Злату и упала головой на подушку.

Говорить не хотелось, да и вспоминать о кошмаре тоже. Думала, что сон не придет, но усталость за первый учебный день и количество впечатлений навалились огромным грузом, и я быстро засопела под мурчание кота, забравшегося под одеяло. Таким образом, Борис хотел меня успокоить, и я была благодарна его участию.

Утром соседки еще спали, но, тикающие часы подтверждали мои худшие опасения: близились занятия. К сожалению, теперь каждый день мне предстояла физическая подготовка под началом неугомонного Михаила Матвеевича Контузова. Грешным делом хотелось прогулять, но это позже, когда я пообвыкнусь.

В ванной долго стирала с себя вчерашнее липкое ощущение вины. Люба так кричала, так молила о помощи, что в ушах до сих пор стояли крики девушки. Видимо, из-за собственных печальных мыслей, я забылась, пробыла дольше обычного, помешав Волковой и Моревне в их  сборах. Очнулась, когда ко мне грубо постучались, и зычный голос Милы раздался на все наши покои.

– Ты, Бабкина долго следы преступления стирать будешь? Или еще кому-то войти дашь?

Если до этого момента я терпела русалку, полагая, что она просто избалованная девица, то сейчас дочка морского царя переходила все дозволенные границы. Разве я хотела бы вчера оказаться там, где оказалась? Да, она подруга Любы, но я-то здесь при чем? Я тоже переживаю, тоже грущу из-за погибшей.

Открыв, понадеялась высказать белобрысой выдре все, что о ней думаю, но не тут-то было.

У Моревны окончательно поехала кукуха, и в мозгу выплясывал краб. Она налетела на меня и смела с ног, так что я ударилась о раковину и упала на кафель.

– Девочки, что вы делаете? – Под мой визг в ванную забежала Злата.

К счастью, осознав ситуацию, она уселась на русалку сверху и принялась тянуть ее за волосы, оттаскивая от меня. Жаль, что здесь преподавателя богатырей не было, мы могли зачеты досрочно получить.

– Что же делается? Что же делается? – сновал туда-сюда кот, но предусмотрительно в женскую драку не лез.

Вполне возможно, ученый зверь прекрасно был осведомлен о последствиях. Мы могли разобрать на орудие пыток его тело, а костями продолжили бы дубасить друг друга.

Я всячески пыталась скинуть ополоумевшую блондинку, но она еще больше цеплялась, оставляя на мне царапины. Со своей стороны не осталась в долгу и своей же больной головушкой втемяшилась в лоб противнице, а потом еще и кулаком под ее глазом добавила.

– Дуры, успокойтесь! – вопила сверху моя подруга, вырывая клочки волос у царевны.

С Волковой тоже происходило что-то странное. Нависая над нами, в попытке оттащить Милу, я успела заметить, как меняются цвет ее глаз с глубокого зеленого на яркий желтый, а зрачки из круглых больше походят на волчьи. Ее ногти удлинились, и она без труда подхватила Моревну над собой, усаживая русалку в ванную.

Потом проясним, что за метаморфоза со Златой, но сейчас я желала только одного – справедливого возмездия. Рывком включила ледяную воду и направила струйки душа на обидчицу.

Мила точно малость охренела, а до меня медленно дошло, что я идиотка. Нашла чем пугать русалку. Но все-таки эффект проявился. Соприкоснувшись с водой, Моревна преобразилась, обернулась волшебным светом, а через секунду показала свой невероятной красоты хвост с фиолетовым отливом чешуи.

Все бы ничего, но она горько плакала и дальше забивалась в угол.

– Мила, я все понимаю, – испытывая небывалый стыд, ошарашенно отключила душ. – Но у тебя никаких психических заболеваний нет?

Налицо биполярное расстройство.

– Отстань, – всхлипывала царевна, утирая раскрасневшиеся глаза. – Как вы только появились, все наперекосяк пошло.

– А мы здесь при чем? – влезла в разговор чуть успокоившаяся волчица. – Ты первая начала.

– Потому-у что Люба была моей подру-угой, – рыдала Моревна, не делая попыток выбраться.

Она шевелила хвостом и печально вздыхала, пока я со Златой растерянно переглядывалась.

– Маша вроде тоже тебе близка, – заметила я.

Нет, грусть ее я понимала, но русалке следовало пересмотреть свое поведение. Даже Бойцов и Иванов меня за убийцу не приняли, хотя могли и бдительность усыпить, но у меня и мотива-то нет. Девушка была вполне дружелюбной, неагрессивной и милой.

– Это другое, – шмыгнула носом соседка. – С Машей я здесь познакомилась. Все со мной дружат только из-за отца.

– Тогда ты просчиталась, – Волкова добавляла поленьев в разгоравшийся огонь эмоций. – Мы были абсолютно не в курсе, кто там у тебя отец, могла вести себя нормально и еще близких людей заиметь.

– Злата, подожди, – я уселась на бортик. Все-таки мы с ней обе добрые и всепрощающие. Мне сложно осознать проблемы богатой и знатной морской царевны: у нее родители, довольствие и, похоже, что окружающие ее спутники всегда хотят получить какую-то выгоду. У меня, наоборот, ничего подобного. В моем мире, услышав, что я сирота, выросшая в детдоме, все закатывали глаза и старались держаться подальше. – Мила, может, зароем топор войны? – предложила плачущей девушке. – Ни тебе, ни мне это противостояние не нравится.

Русалка с удивлением воззрилась на меня, но на лице быстро образовалось надменное выражение, промелькнуло, а за ним опять настало изумление.

– Я не могу, – завертела она головой. – Меня мама прибьет.

Теперь пришла моя очередь удивляться. Я в Тридевятом царстве третий день. Чем я насолить Марье Моревне успела? С такими показателями на курс дипломатии моя дорога прикрыта.

– Хорошо бы получить контекст, – невесело усмехнулась и стянула полотенце с полки, подавая его Миле. – За что она меня невзлюбила?

– Ты не знаешь?

– Мила, не тупи, – окончательно разозлилась Злата, поглядывая на часы. Боевка неумолимо приближалась, а из всех нас, она единственная душ так и не приняла. – Мы в Университет в жизни бы не оказались, если бы не Иванов, – мстительно вспомнила про него, потирая костяшки пальцев.

Волковой в УПСе нравилось, но это не значило, что она не хотела отомстить ректору за наше точное попадание в непонятный, неизведанный и странный мир.

– Так, твоя бабка с моим отцом гуляла, – насупилась Моревна, обтираясь махровой тканью. – Теперь на дне всех Бабок-ежек не любят.

– Ну, и что, – я протянула ей руку, помогая встать. – Ты в кабинете возмущалась из-за слов Юсупова, а меня тоже под гребенку загребла? Почему я должна отвечать за действия бабушки?

Вообще, было бы неплохо и дневник Увиты заиметь, если таковой есть. Вдруг она была очень любвеобильная дама? Буду ее мужчин за километр обходить. Вот и Вячеслав Алексеевич моих товарок недолюбливал.

– Вы все такие, – забурчала Мила. – С толку сбиваете, наглеете, в себя влюбляете…

– И опаздываем! – Злата вытолкала меня и русалку за дверь. – Болтайте, но в комнате, а я на отработку к Контузову не хочу!

Вздрогнув, я поторопилась со сборами и даже помогла оборотнице вытащить вещи, пока она плескалась. Михаил Матвеевич еще с первой пары создал образ очень изобретательного профессора. Ползать в грязи, болтаться на канате и перелезать через непреодолимые стены никто из нас желанием не горел.

– Ну, что, мир? – оглянулась на задумавшуюся о чем-то царевну. – Поругаться успеем еще.

– Ладно, – нехотя согласилась Моревна, натягивая розовые леггинсы и топ. – Но я присматриваюсь.

– Как и мы, – фыркнула в ее сторону.