Читать книгу I teläk alda bulsa. Язык, религиозно-мифологические и философские основания зарождения Тюркской цивилизации - - Страница 3

Как-то раз, две первокурсницы, студентки технического университета, столкнувшиеся с совершенно новым для них предметом – философия – попросили меня ответить на вопрос: что такое «философия»? Когда я попытался отделаться общепринятым определением, то они остановили меня, сказав, что это они уже слышали такого рода «лабуду» в своем универе. Греческое слово «философия», т.е. «любовь к мудрости», по их мнению, очень неудачное, ибо мудрость – это всего лишь этическое понятие. Уникальность же философии, по их мнению, состоит в том, что она затрагивает сферу трансцендентного, но это не религия; она использует научный язык, но это не наука; она затрагивает чувства, но это не искусство. Если «философия» – это особый способ мышления, то причем тут тогда древние греки? Озорные глаза моих студенток излучали Любопытство: а как, лично я, понимаю такой вид деятельности?

Герменевтика учит, что подлинное понимание возможно лишь тогда, когда возникает его применение. Поскольку их озорной настрой передался и мне, то я спросил: а готовы ли они столкнуться с практикой такого мышления? Их задорное «да» не оставило мне больше шансов увильнуть от прямого столкновения. То, что было сказано в ходе этих бесед, было обобщено, дополнено и теперь излагается в виде следующего ниже текста.

Я согласен с тем, что «любовь к мудрости» неудачный термин. Мудрость не означает знание всего, как многие почему-то считают. Мудрым является тот, кто в любой жизненной ситуации принимает правильное решение. Мудрость приобретается с жизненным Опытом. Именно таких людей тюрки называют Аксакалами (белобородыми) от «aq» (белый) и «saqal» (борода). Секрет «мудрости» состоит в том, чтобы понимать ограниченность своих возможностей и соответственно не пытаться делать то, в чем совершенно не разбираешься; это «глупость» и она альтернатива «мудрости». Сократ был самым мудрым человеком, ибо постоянно утверждал: я знаю, что ничего не знаю. Спрашивается: причем тут «философия»??

Под «философией», как и многие философы, я подразумеваю мыслительную деятельность, истоком которой является одно из самых удивительных состояний, которое может переживать человек. В башкирском языке есть слово «hiz» (чувство, ощущение), а есть «is» (чувство осознанности). Оставаясь в Сознании, «человек», тем не менее, может утратить его (сознания) чувство. Это состояние мы называем «is kiteü» (уход чувства осознанности), т.е. «изумление» (из-ума-выйти). Это такое состояние, когда человек сталкивается не просто с непонятным, а именно с тем, чего, по его мнению, не может иметь место Быть. Это приводит к полной остановке Ума и тогда происходит чудо: что-то есть, а вот осознания нет. Это что-то (сущее) предстает в своем Бытии. Часто, особенно женщины, чтобы передать состояние крайнего удивления (hayran) осторожно, но все же говорят – «is kitärlek» (можно остаться без чувства осознанности). Очевидно, они хорошо помнят, как оказавшись в объятиях любимого мужчины, они быстро впадали в состояние «is kiteü». В отличие от женщин, большинство так называемых «философов» не то чтобы не испытывали, они даже не понимают, что это такое «is kiteü» (полная утрата чувства осознанности). Поэтому они и написали множество бессмысленных работ в попытке ответить на этот вопрос. Первый, кто понял, что такое «философия» был Мартин Хайдеггер (1889—1976), сказавший, что она «существует в мелодии соответствия, настраивающейся на голос Бытия Сущего» (1956) [22] (слово «мелодия» появилось в русском переводе, в оригинале его нет). Что этим сказано?

У башкир и татар есть одна удивительная песня «Sin sazıngnı uynadıng» («Ты играла на своем сазе»). В углу сада, под лунным светом сидит старик. Перед ним молодая девушка играет на сазе. И тогда старик вопрошает:

О каких «Qıllar» (Струнах) идет речь? Разве о струнах, сделанных из волоса гривы коня (qıl)? Нет! Для старика это струны его «Yöräk» (Сердца), звучание которых для него и есть сама «Ğümer» (Жизнь). В тексте это слово стоит во множественном числе «ğümerlär», что означает «вся прожитая жизнь». Но признают ли философы существование таких Струн? Подавляющее большинство – нет. Потому что они никогда не имели Настроения «соответствия» и поэтому не слышали «голоса Бытия Сущего»; для них это лишь пустой звук. Однако спрашивается не что такое «философия», а что значит философствование именно для меня. Это Настроение соответствия, которое задевает Струны моего Сердца – «Yörägem Qıllar». И это Сердце настроено на голос Бытия Сущего. А Сущим для него в данный момент является Тюркский мир и возникающая на моих глазах «тюркская цивилизация» – «törki uygarlığı». И возникает она из Ничто Бытия.

В обыденном сознании бытует мнение, что в философии все шиворот навыворот или, как однажды сказал Гегель – это желание пройтись на голове, после того как долго ходили на ногах. И в этом есть доля истины. Ведь как было уже сказано – философия всегда начинается с «is kiteü» (изумления). Философ – это тот, кто начинает видеть невидимое в видимом – törki uygarlığı в тюркском мире. Так одни видят, что стакан наполовину полон, другие же скажут, что он наполовину пуст. А философы обращаются к «чаше». Что это такое? Все смотрят на нее и видят в ней предмет для наполнения жидкостью. Но для философа это Пустота, обрамленная глиной (Сущим). То увиденное невидимое – это уже не просто пустота – это Бытие Сущего. Пустота чаши служит заполнению ее жидкостью. Пустота служит… «is kitärlek». Так что же это такое?

Будучи молодым преподавателем авиационного колледжа, занимавшимся исследованиями в области газовой динамики, – в свои студенческие годы со второго раза сдавший экзамен по марксистко-ленинской философии, – я решил прочесть работу Иммануила Канта (1724—1804) «Критика чистого разума» (1781). Чем может изумить человека этот сложнейший философский труд?

Вначале попытаюсь объяснить это простыми словами. Математика служит образцом науки. Математическое вычисление можно произвести исключительно в уме или просчитать на бумаге, т.е. не прибегая к опыту. При этом также в уме его можно перепроверить и в итоге получить истинный результат. Философы, строя метафизические системы, поступают точно так же, т.е. пользуются, говоря языком Канта, лишь «чистым разумом». Но возможно ли такое для философии? Как убедиться в том, что такие метафизические построения являются истинными? Вывод, полученный Кантом, потряс философский мир: метафизика как (математическая) наука невозможна.

То же самое, но уже ближе к тексту Канта, выглядит так. Познание, зависящее от опыта, начинает свой трактат Кант, называется эмпирическим (апостериорным), а не зависящее от него – априорным. Если в суждении предикат содержится в субъекте, то такие суждения называют аналитическими (шар круглый), а если нет – то синтетическими (шар красный). Нетрудно заметить, что все аналитические суждения являются априорными, но при этом ничего нового, по сути, не дают (любому и так понятно, что «шар круглый»). А вот новое «знание» всегда основывается на синтетических суждениях – но возникает оно только благодаря «опыту» (чтобы определить цвет шара надо его увидеть). И далее великий мыслитель переворачивает все с ног на голову, задаваясь вопросом: а возможно ли априорное познание, основанное на синтетических суждениях? Иными словами, можно ли узнать какого цвета шар, не глядя на него?! «İs kitärlek» (можно остаться без чувства осознанности)! Что за бредовые вопросы ставит этот человек: разве возможно такое познание вообще? Кант отвечает – да. «İs kiteü» (изумление началось). Такое познание, поясняет он, лежит в основе… математики. Суждение «2 +3 = 5» является синтетическим. А поскольку при этом вычислении можно спокойно закрыть и глаза, и уши, то оно является не только синтетическим, но и априорным (до опытным). А раз это так, то Кант вправе поставить принципиальный вопрос: может ли метафизическое (философское) познание, которое также является синтетически-априорным, быть таким же точным каким оно является в математике?

Тайну творческого Воображения Кант раскрывает во введенном им тезисе о «синтетическом единстве апперцепции». Это рассуждение гениального мыслителя второй раз ввергло меня в состояние «is kitte» (изумление достигло пика). Ошеломленный я вышел на улицу и медленно побрел, недоуменно озираясь по сторонам. Мое сознание как бы слилось с Небом, я оказался в каком-то ином измерении. Передо мной стояла автобусная остановка, рядом продуктовый магазин и вокруг туда-сюда ходили люди. Мне казалось, что посреди этого мира я был единственным, кто понимает, что такое «синтетическое единство апперцепции»; я был не от Мира сего. Эти суетящиеся люди напоминали мне чем-то рыбок, плавающих в аквариуме и беззвучно открывающих свои рты… Такое состояние в дзэне называют «сатори»; у меня оно продлилось чуть больше часа.