Читать книгу Роль армии в немецкой истории. Влияние армейской элиты на внутреннюю и внешнюю политику государства, 1640–1945 гг. - - Страница 6

В месяцы, последовавшие за капитуляцией Тильзита, лишь самые завзятые оптимисты сохраняли веру в дальнейшее существование Пруссии как независимого государства. Наполеон быстро раскрыл свои намерения превратить разбитую страну в сателлита своей империи, и казалось, что значительная часть прусского народа была готова покориться этой судьбе. У буржуазии и аристократии военная неудача породила широкие пораженческие и сильные оппортунистические настроения, а среди интеллектуалов вскоре раздались голоса, доказывающие преимущества приверженности новому наполеоновскому европейскому порядку, даже если это повлечет за собой уменьшение суверенитета Пруссии. В то же время в огромной массе населения было почти незаметно признаков негодования по поводу унижения Пруссии, а еще меньше народ желал за него отомстить.

Тем примечательнее, что в течение шести лет апатичное отношение народа к поражению удалось преодолеть, а Пруссия оказалась первой среди тех государств, которые объединились ради победы и изгнания корсиканца. Это возрождение было делом рук небольшой группы преданных и патриотичных реформаторов, главными из которых были Штейн, Шарнхорст, Гнейзенау, Бойен и Грольман. Признавая военные недостатки, приведшие к разгрому под Йеной, эти люди ясно понимали более глубокие причины краха Пруссии – ту пропасть, которая существовала между государственной машиной и прусским народом, не дав народу возможности отождествлять себя со своим правительством и лишив государство народной поддержки во время кризиса. Преодоление этой пропасти и пробуждение нового чувства преданности прусскому государству было конечной целью социальных, политических и военных реформ, начатых Штейном и его коллегами после 1807 года, и непосредственные результаты их усилий отразились в успешной войне против Наполеона в 1813–1814 годах и в народном энтузиазме, с которым ее поддержал прусский народ.

Несмотря на успех в освобождении Пруссии от иностранного господства, реформаторы в конечном счете не смогли достичь своих целей. Возможно, как писал Герберт Росински, они переоценили способность прусского государства отказаться от своих фундаментальных традиций⁹⁸.

Разумеется, они не смогли предвидеть, что, едва Пруссия будет освобождена от чужеземного ига, правящий класс предпочтет вернуться к своим давним привычкам. Когда после 1814 года эта тенденция утвердилась, реформаторы не проявили большого политического умения ей противостоять и к 1819 году оказались отстранены от власти, их политическая и социальная программа была сорвана и искажена, а их надежда на то, что Пруссия может стать прогрессивным государством с представительными учреждениями, потерпела поражение. После 1819 года период реформ сменил период реакции, на его протяжении старые разочарования прусского народа проявились в новых формах, а армия, которую Шарнхорст и Бойен стремились превратить в предмет народной гордости, вновь стала объектом народного возмущения.