Читать книгу Греция - - Страница 10
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Загородные места для отдыха…
ОглавлениеПервые дожди, первые холода… Места за городом пустеют. В сельской местности у моря теперь совершают прогулки только последние романтики. Продавцы фисташек тщетно стараются найти покупателей: они встречаются в Аттике еще реже, чем дичь.
Первые дожди, первые холода… Это время года, когда во всех европейских городах места для отдыха за городом впадают в зимнюю спячку. Стулья, разноцветные лампы, столики исчезли, и там, где летом звучала музыка и были живописные посетители, простирается теперь сырая тишина и меланхолическая пустота…
Только загородные места для отдыха вокруг столицы упорно остаются открытыми, несмотря на осеннюю прохладу.
Загородные места для отдыха! Их насчитывают сотнями. Или даже тысячами? Вот статистика, о которой никто не подумал, и тем не менее она вызывает интерес, потому что на основании ее можно было бы сделать множество выводов, даже социологических… Несомненно, таких мест огромное множество. На дороге они встречаются чаще, чем улитки после дождя, в каком направлении вы бы не поехали на автомобиле. Ни на побережье Аттики, ни в ее внутренней части нет такого удаленного места, где бы не располагалось хотя бы одно из таких заведений…
Загородные места для отдыха существуют всех категорий. Всех категорий … убожества. Начинаются они с одноэтажных залов из бетона без какого-либо изящества, без удобств всякого рода и заканчиваются разбитыми бараками из досок и жестяных бочек. На их специализацию – «кафе», «бар», «пивная» или даже «кафе-ресторан» – не указывает ничто, кроме цветастых и безграмотно написанных названий, как это было и во времена Шекспира, когда, чтобы обозначить не сцене театра лес или замок, ограничивались тем, что устанавливали шест с куском бумаги, на котором было написано «Лес» или «Замок»… В связи с этим не забуду никогда, как позабавила меня арка из досок посреди земляной, неправильной формы площадки на побережье Фалера, на которой было написано: «Вход в пивную-ресторан X…». Не было никакой ограды, даже никакой проволоки, которая огораживала бы территорию пивной-ресторана для оправдания существования арки и надписи на ней. Не было даже помещения пивной-ресторана. Все, что было видно на этом клочке земли, это пять или шесть столиков, для прохода к которым не было никакой необходимости идти через «вход»: можно было безо всякой помехи зайти откуда угодно. Подобной этой была и другая надпись, которая торжественно и совсем неожиданно объявляла, что «после полного ремонта «Эгейское море» перенесли на набережную!». «Эгейское море», которое … перенесли на набережную, было бараком, который сняли с прежнего места в пятидесяти метрах от моря и установили теперь на берегу. Что же касается ремонта, то, думаю, весь ремонт состоит в том, что попросту заменили его доски… Тем не менее, если речь идет о напыщенности, есть еще нечто более замечательное: на протяжении всего пути до Варкизы на стенах убогих домишек начертана только одна реклама: «Бар Трежоли. Варкиза». «Бар в Варкизе, да еще и «Трежоли» – какая приятная неожиданность!», скажете вы. Вы направляетесь туда, совершая невероятные поиски, и в конце концов делаете открытие, что разрекламированный «бар» – ни что иное, как микроскопический барак, покрытый сухими сосновыми ветками, напоминающий Ноев ковчег, поскольку внутри в полной гармонии и вперемешку друг с другом обитают хозяин предприятия, его семья, его куры, собака, несметное множество мух, несколько пустых канистр с бензином, бочка, жаровня и разного рода другие животные и неодушевленные предметы. Само собой разумеется, что единственный продукт, который есть в трежоли-баре, это немного рецины, которую предлагают иной раз уже со дна, а иной раз из только что открытой бочки, причем качество ее остается, разумеется, неизменным и, естественно, отвратительным.
Поскольку приблизительно таково большинство заведений для отдыха в окрестностях Афин, легко понять, почему их не закрывают, как было сказано выше, на зиму. А зачем их закрывать? Ведь хозяева ни за аренду не платят, ни расходов никаких не несут. Прежде чем стать «заведениями», они были жилищами тех же владельцев. Впрочем, таковыми они и продолжают оставаться. Войдя в такие «заведения», вы обязательно увидите в углу постель и одеяла семьи. Рядом с вешалкой обязательно соседствуют грязная рубашка хозяина и столь же грязное полотенце, которое предложат вам, чтобы «протереть» руки, если вы пожелаете вымыть их… В «заведения» эти бараки превратили изобретательность и … лень новогрека. Политики скажут вам, что большинство новогреков, которые просят у них «местечко», предлагают им место инспектора, то есть место, вся работа на котором состоит в том, чтобы наблюдать за тем, как работают другие. Поэтому владельцами всех загородных заведений являются те новогреки, которые не смогли найти себе место инспектора! Они переделывают свою хижину или свой барак в загородное заведение и совершенно чудесным образом находят себе работу, не делая при этом ничего, потому что в большинстве таких заведений посетителей еще меньше, чем европейцев в африканских джунглях. Самый чудесный и не требующий никаких расходов способ. Действительно, если есть что-то, о чем владельцы заведений никогда не беспокоились, так это меблировка, декорирование и оснащение заведений. Все превращение в «заведение» состоит в установке нескольких хромых дощатых столиков перед хижиной или бараком, в поливке занимаемой столиками территории водой, в которой моется или моет что-нибудь хозяин заведения, а иногда – в установке справа и слева от двери жестянок, в которых иногда помещают базилик, а иногда и вообще ничего не помещают. Декорирование заведения ограничивается побелкой … булыжников во дворе и составляет высшую степень добронравия. Пара подвешенных на деревьях светильника или керосиновая лампа на подставке составляют все освещение. Что же касается оснащения, то, придерживаясь принципа, что за город отправляются, чтобы подышать свежим воздухом, хозяева, действительно, угощают главным образом воздухом. Воздуха у них в изобилии. Их заведения почти ничем не отличаются от испанских постоялых дворов, где, как сказал кто-то, нет ничего, кроме того, что принесли с собой посетители… Впрочем, не будем слишком придирчивы: кое-что совсем элементарное здесь есть – рецина, сыр, хлеб, рыба, бризолка19… Но рецину пить невозможно, на сыре всегда слой ржавчины от ножа, которым он отрезан, хлеб выпечен несколько дней назад, рыбу привозят, даже в эти бараки у моря, из Афин, и пахнет она чем угодно, но только не морем, а бризолка – увы! – нет ничего соответствующего действительности, кроме уменьшительно-ласкательной формы названия…
Так зачем же закрывать заведения зимой? Да и что закрывать, ради Бога! Самые бедные из них – те, о которых шла речь. А прочие, которые в большей степени соответствуют своему назначению, увольняют официантов, увольняют пианиста, который в летние вечера всякий раз лупит беспощадно по клавишам расстроенного пианино, услышав приближение автомобиля, чтобы привлечь пассажиров предположением, что здесь идет вовсю пир горой, и покупают не более двух ока20 рыбы и мяса, которые держат во льду, и остаются открыты для крайне малочисленных и, конечно же, случайных посетителей – влюбленных парочек, которым всегда нужно заведение неподалеку от города с «семейной» комнатой, которая становится прибежищем их греховной или платонической любви. Для таких парочек, как известно, совсем не имеет значения, что бризолки жестче подошвы альпинистской обуви, а «семейная» комната меблирована так, как келья монаха-трапписта21. Любовь украшает все, даже эти загородные заведения для отдыха в окрестностях города, сколь невероятным не покажется это тому, кто не влюблен…
19
бризолка – уменьшительное от «бризола» (филе, жареное на углях).
20
ока – единица меры веса в ряде средиземноморских и балканских стран. В разных странах величина ока была различной (греч. ока – 1.280 грамм).
21
траппист – член монашеского католического ордена («цистерианцев строго соблюдения»), возникшего во Франции в XVII веке.