Читать книгу Фиалки цветут зимой - - Страница 11

Субботу я провела с Жюстин. Мы вместе поехали к Женевьев, соседке мадам Флоран – точнее, Виолетт: она попросила, чтобы я называла ее по имени.

Воздух был морозный, камешки потрескивали под подошвами, и солнце светило так весело, что, казалось, путешествие предстоит ужасно приятное. А вот ничего подобного. Репейник, запертый в переноске, всю дорогу орал так, что у меня уши в трубочку сворачивались. Он как будто понял, что я собираюсь его отдать. Похоже, у животных нюх на подобные штуки – скот, например, отправляясь на бойню, всегда чует, что его посылают на гибель.

– Ну и шуму от него! Не представляю, как ты выдержала почти неделю! – проворчала Жюстин.

На самом деле это было несложно. Репейник сжирал все, что ни дадут, днем пропадал в саду, а по вечерам, возвращаясь из дома престарелых, я обнаруживала его лежащим на подоконнике. Казалось, он поставил крест на прежней жизни и решил начать с чистого листа.

Когда в первую ночь он устроился у моей подушки, я не возражала.

– Ты хоть представляешь, насколько ты страшный? – спросила я, почесывая его облезлую башку.

Мы будто заключили на эти несколько дней что-то вроде договора: я его кормлю, а он приходит и устраивается рядышком по ночам, когда тьма сгущается и понемногу застилает все вокруг.

И вот теперь я собралась договор расторгнуть. Слушала, как он орет, и задавалась вопросом: он умоляет меня его не отдавать или желает мне отправиться в ад – подлой обманщице, которая сначала вернула ему веру в жизнь, а потом снова засадила в переноску?

Соседка приоткрыла дверь и выставила в щель недоверчивый глаз. Внимательно изучила нас с ног до головы, не снимая с двери цепочки. Девушки вроде нас ей, наверное, нечасто встречались. К счастью, как только я ей объяснила, зачем мы приехали, она распахнула дверь настежь. Рассказала, что ездила в гости к внучке, которая недавно родила. И тут же согласилась забрать Репейника, хотя по рычанию, раздающемуся из переноски, можно было подумать, что мы привезли с собой тигра или льва.

– Кажется, он не очень доволен, – заметила она, скрестив руки на груди.

– Ну, это понятно! – воскликнула я. – Он не любит, когда его сажают в переноску, ему там страшно.

Честно говоря, мне и самой было не по себе. Я чувствовала, что поступаю жестоко, привезя кота туда, где все напоминает ему о том, что он потерял. Женевьев ничего не ответила, но я прекрасно слышала, как она настороженно цокала языком, забирая у меня переноску.