Читать книгу Избранный светом. Разлом - - Страница 4

Я проснулся на удивление рано: солнце еще только выползало из-за горизонта. Комната – о чудо! – была все та же, что и вчера. Не моя то есть. Не знаю, как бы я отреагировал, проснувшись в своей кровати и поняв, что просто видел сон. Впрочем, это вполне могло быть иллюзией воспаленного разума. Или предсмертной агонией.

Утро всегда располагало к оптимизму.

Сев, я сонно осмотрелся. Комната казалась роскошной, как номер в дорогом отеле: широкая двуспальная кровать с резными стойками, массивные шкафы для одежды и книг, письменный стол у окна, дубовые панели на стенах. Мягкий ковер на темном деревянном полу, на котором уныло валялись мои потасканные кеды. Еще тут был камин. Настоящих я, кажется, никогда вживую и не видел. Я чувствовал себя дешевой безделушкой, по ошибке попавшей в шкатулку для украшений.

На стуле рядом с кроватью лежала одежда, вроде даже пригодная для носки. Обычные темные брюки и темно-красная хлопковая рубашка с вышитым на ней Фениксом. Если бы в наряде не было ни одного декоративного элемента, местные, видимо, посчитали бы это оскорблением.

Но главное – я нашел завтрак. От мысли, что кто-то прошел в комнату, пока я спал (прямо в уличной одежде, поверх одеял и покрывала, лицом в подушку), стало не по себе. Правда, уже от одного запаха еды весь дискомфорт улетучился. На завтрак здесь тоже подавали яичницу, чай и булочки. Все это даже не успело остыть.

Я забрался с тарелкой на кровать и позволил себе подумать о произошедшем.

Я. Должен. Спасти. Мир. Почему нельзя было найти кого-то местного? Я могу носить здешнюю одежду, выучиться этикету, соблюдать традиции и как-нибудь пережить отсутствие интернета. И что с того? Я же ничего не умею. Ну то есть у меня куча бесполезных навыков. Но умение чертить ровные линии, конструировать макеты зданий, смешивать краски и делать наброски с натуры вряд ли помогут в спасении мира. Я бы с удовольствием открыл сейчас менюшку, посмотрел дерево развития и вкинул стартовые очки в нужные скилы и качества настоящего героя. Хотя, если честно, героем быть я не хотел, предпочел бы стать тем персонажем, кто появляется раз в десять эпизодов, наводит суету и исчезает дальше жить лучшую жизнь за кадром.

Все же я абсолютно не понимал, какой логикой руководствовалась богиня, и это напрягало. Может, великий рандом? По приколу или по пьяни?

А еще была учеба, бюджетное место, с которым теперь, видимо, придется попрощаться. От мыслей об этом стало плохо.

Я отставил пустую тарелку на прикроватную тумбу. Хватит с меня. К демонам рефлексию. Пришло время творить херню.

В коридор я выглянул с некоторой опаской. Боялся наткнуться на толпу слуг или хуже того – стражу. Но, как ни странно, никого не оказалось. Неужели они настолько мне доверяют? Или клятва, которую я дал вчера, не позволит мне сбежать? В общем, неважно. При возможности проверю. Чисто из научного интереса.

Замок оказался огромен. Изнутри – раза в два-три больше, чем снаружи. А еще это чертов лабиринт. Сеть коридоров, тупики комнат. Сворачиваешь влево или вправо, неважно, все равно утыкаешься в стену или в дверь. Двери – это хуже, чем стены: если они закрыты, то это еще ничего, а вот если открыты – совсем плохо, потому что за ними – новые коридоры, бесконечные, сплетенные как клубок змей. Реши враг как-то пролезть в замок по скале, то просто заблудится здесь.

Мне хотелось выйти в сад, который я видел из окна, воздухом подышать, траву потрогать. Коридоры были пусты, так что лестницу – не ту, по которой поднимался вчера, а узкую винтовую – я нашел с огромным трудом, изрядно так поблуждав. Людей, похоже, нашел тоже. Или мне просто начало казаться, что за мной кто-то следит. Иногда я даже отчетливо слышал чьи-то шаги, они явно старались повторять мои, но это не всегда выходило. Может, все-таки эхо?

Лестница привела меня на первый этаж. Замок производил странное впечатление. Его явно не пытались сделать неуютным и мрачным, но все же он словно создавался для того, чтобы спрятать что-то ото всех. Коридоры с росписями по стенам и потолкам были светлыми и широкими, но запутанными на всех этажах. Мне уже хотелось заблудиться тут так прочно, чтобы никто и никогда не нашел.

Выход в сад я все же отыскал, но замер перед последней настенной росписью, не дойдя до цели. Свет из окна падал на изображение светловолосой девушки. Летящий подол платья, развевающиеся волны золотых волос, руки распростерты так, словно она хотела уместить в своих объятьях весь мир. Возвышенный, покровительственный образ. Только голубые глаза ее, полуприкрытые веками, и улыбка были наполнены тихой, нежной печалью, словно она всегда знала, чем начинаются и чем заканчиваются все истории, за столетия до того, как их герои появятся на свет.

Была ли эта девушка Эрной? Казалось, что я вот-вот пойму ответ.

А потом за спиной я услышал грохот и тихий возглас. Резко обернулся. На меня смотрели четыре пары глаз. Очень внимательных, очень удивленных и очень любопытных. Четыре девушки, достаточно похожие, в одинаковых темно-синих платьях, с алыми вышивками по краю пышных юбок, доходящих до колен, выглядывали из-за ближайшего угла. Взгляды у них были странные, словно завороженные. Даже у той, что сидела на полу. Надеюсь, это не какие-то религиозные фанатики, потому что я буду защищаться. Неважно, что они не нападают, все равно буду.

Я сделал шаг вперед, чтобы подойти к сидящей девушке и помочь ей подняться, но она тут же встрепенулась, словно до этого спала с открытыми глазами, резво вскочила, торопливо бросила что-то вроде «простите» и шмыгнула за угол коридора. Остальные тоже поспешили скрыться. Странно. Теперь точно нужно было траву потрогать.

Стоило только выйти из замка на крытую террасу, как я ощутил дуновение ветра, по-весеннему свежего и сладкого от запаха цветов и трав. Казалось бы, он должен быть куда сильнее и холоднее, все-таки вершина скалы. Я поднял голову и пригляделся. Всего на секунду-другую мне удалось увидеть странную серебристую рябь, пробежавшую по воздуху. Может, еще один магический купол и все дело в нем?

Я спустился с террасы и побрел вглубь сада, зайдя в ту тенистую аллею, которая показалась мне наиболее приветливой. По бокам выложенной белым камнем дорожки росли те же цветущие кустарники, что и у входа в замок. Где-то слышалось журчание ручья, и я наугад пошел на этот звук.

Мне нравилось так бродить по садам, ни о чем особо не думать, позволяя шелесту листвы вытеснить из головы все мысли. В том городе, где я жил, было множество садов, как маленьких и уютных, так и огромных, с толпами туристов, неизбежно наезжающих каждое лето. Возможно, именно эти парки были одной из главных причин, почему я вообще там остался.

Первый раз за все время меня кольнуло чувство тоски. Не по людям, по городу. По городу, который принял меня не то чтобы с распростертыми объятьями, но с тихим согласием. Так бездомному коту оставляют открытой дверь, мол, если хочешь, входи.

Я петлял по дорожкам, сворачивая из одной аллеи в другую, и мне было странно. Потому что все произошедшее – слишком сумбурно, слишком нелогично и слишком типично одновременно. Я смотрел на этот мир и думал: «То есть я теперь за него в ответе? Я? Серьезно? Бред».

Что я вообще, по их мнению, должен буду сделать? Что я в принципе могу сделать? Мне родители собаку не разрешали завести, говоря, что я слишком безответственный и не буду о ней заботиться, а тут целый мир.

Потеряв желание куда-либо идти, я остановился у ручья. Сев под дерево около него, я попытался снова отключить голову и слушать только шум кристально чистой воды. Ее журчание и шелест густой листвы медленно заглушали все мои беспокойные мысли.

У Фреи были проблемы с избранным, а у него – с ней.

Этой ночью она почти не спала – думала о клятве, о здоровье Фриг, об избранном. Особенно об избранном. Причем в не самых лестных для него формулировках. Но богиня ведь не могла ошибиться? Значит, что-то в нем все равно есть (в смысле что-то, кроме эгоизма и надменности). Даже если бы Фрея спросила у богини напрямую, та бы не ответила. Боги никогда не славились простыми ответами. Так что Фрея определенно должна была понять все сама. И вот сегодня, придя к его комнате с намерением показать замок, она обнаружила, что комната пуста.

А ведь она как дура – точнее, как порядочная девушка, – минут десять стучалась в открытую дверь, потому что входить без разрешения неприлично. Этому парню нужна была не клятва, а поводок! Или хотя бы заклинание-маячок, вот его Фрея точно повесит (в смысле заклинание повесит, а не избранного).

Он ведь не мог сбежать? Воображение услужливо предлагало ей картины одна живописнее другой: вот Лорд Руэйдхри узнает, что она потеряла избранного, вот избранный по дурости попал в неприятности, вот гаснет мелькнувшая надежда на возможное будущее…

Никакой паники. Он вряд ли ушел далеко.

Вздохнув, Фрея вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Куда он вообще мог пойти? Все-таки зря Лорд распорядился не приставлять к нему слуг. Или стражу. Да еще и поселил в почти пустое крыло замка. Фрея, конечно, знала – Лорд просто не хочет лишних слухов, особенно о том, что избранный из другого мира.

«И о том, что он не похож на избранного», – мрачно подумала она.

Вывернув из коридора, Фрея чуть не наткнулась на служанок Леди Хелл. Они кого-то увлеченно обсуждали, но при виде Фреи затихли. Ей казалось, что они ее почему-то побаиваются. Настроение окончательно испортилось, потому что больше прислуга Леди Хелл ни на кого так не реагировала.

– Фрея? – удивленно окликнули ее.

Она вздрогнула и резко обернулась. Рука молниеносно метнулась к эфесу меча, которого, конечно же, не было. Пальцы схватили пустоту, и Фрея неловко завела руку за спину, пытаясь хоть как-то сгладить этот странный жест. Она нормально не спала уже несколько недель, и это очень плохо сказывалось.

– Не самая лучшая привычка. – Анс проследил за движением руки Фреи и чуть усмехнулся, скорее печально, чем весело.

– Прости. – Фрея и сама не поняла, за что конкретно извиняется.

– Ну да, ты же чуть не убила меня невидимым мечом. – Выражение лица Анса сделалось очень серьезным. – Даже не знаю, смогу ли я тебя простить.

Фрея слабо улыбнулась. На душе сделалось чуть легче. Анс тоже выглядел измученным. Под глазами, которые он сонно щурил, залегли серовато-фиолетовые тени. Маг стоял чуть ссутулившись, как делал очень редко. Но хуже всего были едва заметно подрагивающие пальцы. Последние недели перед призывом и так изводили их, а сам ритуал чуть не иссушил близнецов полностью. Хуже всех, конечно, пришлось учителю Фэю, ведь они использовали колоссальное количество его сил. Фрея не знала, когда он восстановится и восстановится ли до конца. А вчера из них троих больше всего досталось Ансу.

– Не смотри на меня так, – прервал Анс мысли Фреи, – вчера меня обожгло, но не слишком сильно. Завтра уже полностью оправлюсь. Ты сама тоже не выглядишь отдохнувшей.

– Плохо спала, и… – Фрея замялась, – и я потеряла избранного.

Анс тихо рассмеялся. Такой реакции Фрея от него точно не ожидала, и ее взгляд тут же красноречиво сообщил ему об этом.

– Прости, просто у тебя был такой вид, словно ты потеряла фамильную драгоценность Леди. Что-нибудь от ее славной двоюродной бабушки.

Фрея скривилась. Нет, если бы она потеряла какую-то важную вещь Леди, просто пережила бы скандал. Сейчас все было гораздо хуже.

– Поищи своего избранного в саду, – задумчиво ответил Анс, будто бы вспоминая что-то. – Кажется, он проходил мимо моей комнаты, а в том направлении, куда он шел, только сад.

– Мог бы остановить его, и мне бы не пришлось за ним бегать, – фыркнула Фрея с наигранной обидой в голосе.

– Я спал, – пожал плечами Анс, – думал, плохой сон.

– А тебе вообще можно… ну… находиться рядом с ним? – спросила Фрея, так и не сумев сформулировать вопрос, как ей бы хотелось. Она знала, что ауры светлых и темных магов не вредят друг другу, но с избранным случай был особый. Он распространял вокруг себя энергию совершенно бесконтрольно.

– Мне кажется или ты меня недооцениваешь? – Анс насмешливо изогнул бровь. – Это луч солнца, бьющий прямо в глаза. Раздражает, но не более.

– Понимаю, – вздохнула Фрея. Ее избранный тоже раздражал.

На этом они с Ансом расстались. Фрея направилась дальше искать избранного, а Анс… Может, к Фриг? Или все-таки решил сходить к лекарю? Хотя вряд ли. Он не подпускает к себе никого, кроме Уртики, а она не согласилась приехать из Рейнгарда даже ради них. Фрея старалась не думать, что такое решение тети ее обидело.

До сада Фрея добралась быстро. Один глубокий вдох заставил давящие мысли уползти прочь— воздух пах весной и безграничным счастьем. У нее все было под контролем. Ничего ужасного не случилось. Сейчас она найдет избранного и доступно объяснит ему, почему уходить вот так, никого не предупредив, плохо.

В следующее мгновение Фрея уже призвала свой меч. Он откликнулся, приятной и привычной тяжестью скользнув в руку. Теперь действительно можно начинать поиски.

Большой изумрудный камень в навершии ярко блеснул. Лезвие едва касалось травы, однако Фрея чувствовала движение каждой травинки словно собственной кожей. Но на это нельзя было отвлекаться.

Трава все так же пригибалась под дуновениями ветра. Цветы тянули головки к солнцу. Ветви деревьев плавно качались и шелестели еще совсем свежей листвой, а корни их тянули из земли влагу. Вся атмосфера влилась в сущность Фреи бурным потоком, будто она сама стала этим садом. Она знала, что происходит в каждой его части, она ощущала это. И солнечное мягкое тепло залило мысли ленивой сонливостью.

Одна часть сознания все еще продолжала контролировать тело, то самое настоящее, человеческое. Поэтому Фрея шла туда, куда вел сад. Почти так же, как растения стремятся к солнцу от самой земли, она стремилась к чему-то. Второй ее части, той, что оставалась с садом, было хорошо и спокойно. Так хорошо и спокойно, как бывает только когда лежишь на залитой светом поляне и позволяешь мыслям утечь вместе с облаками.

По движению травы Фрея поняла, что стоит на месте, а значит, она нашла того, кого искала. Отрывать свое сознание от чего-то большего, чем ты сам, всегда было неприятно. Почти как выдергивать сорняк, уже успевший глубоко пустить корни, судорожно впиться ими в землю. Только здесь и сорняк, и рука, что его выдергивает, – это все ты. Но Фрее удалось справиться и снова слить две половинки своего сознания воедино. Ее тут же окутало почти удушающей теплотой, так что в голове немного поплыло. После применения подобной магии Фрея всегда становилась уязвимее для какого-либо воздействия, но сейчас это было даже приятно.

Она видела избранного, мирно спавшего под деревом, но ей совершенно не хотелось его отчитывать. Ведь он, по сути, не сделал ничего плохого. Она сама виновата, что так разволновалась. Да и искала Фрея его всего около часа, совсем недолго.

Умиротворяющая сонливость давила на голову, и Фрея с трудом удерживала себя на ногах, не очень понимая, зачем вообще это делает.

Избранный, видимо, почувствовав чужой взгляд, проснулся и с трудом приоткрыл янтарно-золотистые глаза. Фрея поняла, что тонет в удушающем солнечном мареве.

А еще, что она зря ослабила бдительность.

– Прекрати. Это. Делать.

Голос Фреи взбодрил так, словно на меня ведро ледяной воды вылили. Я непонимающе уставился на нее, она же в ответ смотрела на меня, и я с удивлением понял, что взгляд Фреи может быть почти таким же тяжелым, как взгляд Лорда.

– Да я уже не сплю. – Мое раздражение нарастало. Я не сделал ничего такого, за что стоило бы на меня так смотреть.

– Я не об этом.

– А о чем тогда?

Мы сверлили друг друга колкими, почти злыми взглядами. Что ж, я несомненно успел сильно не понравиться Фрее. И не прирезала она меня только потому, что это не рыцарственно.

– Слушай, а ты всегда таскаешь с собой меч? – спросил я насмешливо. Меня нисколько не смущало, что она смотрит на меня сверху вниз, вставать было лень.

– Нет, только когда иду искать бестолковых магов, не умеющих контролировать ни себя, ни свою силу. – Казалось, что Фрея с трудом удерживает ледяной взгляд на мне. Ей в принципе будто было немного сложно фокусироваться.

– Объясни уже наконец, что я сделал не так, – я всерьез начинал злиться.

– Твоя аура.

– Моя что?

– Ты действительно не понимаешь?

– Даже близко нет.

Фрея вздохнула, я скрестил руки на груди. Она опустилась на траву напротив меня, как показалось, обессиленно. Интересно, что ее так вымотало? Неужели один короткий разговор со мной настолько невыносим?

– Аура. Твоя жизненная энергия. Вокруг тебя этой самой энергии слишком много, и это… мешает, – сказала Фрея после недолгой паузы.

– Так не должно быть?

– Нет. Обычно аура сконцентрирована вокруг носителя и не затрагивает других, потому что иначе большое количество энергии просто рассеивается. А это вредно. Не смертельно, конечно, но хорошего мало.

– И как это исправить? – Раздражение уступило место беспокойству. Не очень-то хотелось свою родную энергию за просто так в пространство растрачивать, потому что… ну, потому что мое, и все тут.

– Я не смогу тебя этому научить, – Фрея успокоилась. Эти слова она и вовсе произнесла так, будто чувствовала себя немного передо мной виноватой. – Нужно просить кого-то из магов.

– А ты, получается, не маг? – поинтересовался я. Кажется, у нас начинал складываться нормальный диалог. Неужели.

– Нет, – она отрицательно качнула головой, – я владелец магического артефакта, но сама колдовать не могу. Больше. Неважно. – Выражение ее лица снова стало серьезнее. – Лучше скажи, какими лихими тропами ты ходишь, что тебя из комнаты в сад вынесло?

– Коридоры замка считаются лихими тропами? – увлеченно спросил я. – Или что это вообще такое?

– Это что-то вроде телепортов, только ты не замечаешь, в какой момент происходит телепортация, и контролировать ее не можешь, – терпеливо объяснила Фрея. – Грубо говоря, ступая на такую тропу, никогда не знаешь, куда она тебя выведет. Да и ведет она только туда и никогда обратно.

– Сомнительная штука, – хмыкнул я.

– Весьма, – согласилась Фрея.

Повисло молчание, на протяжении которого я думал, что, по сути, попал сюда подобным же способом. Шагнул на какую-то непонятную тропку, и все, теперь я здесь и никак не могу вернуться.

– Мы плохо начали вчера, – прервала мои мысли Фрея. – Я подобрала не лучшие слова.

– Хочешь извиниться? Ты сказала, что жизнь мне сломаешь. – Я постарался, чтобы вопрос не звучал издевкой, но у меня не очень получилось, потому что Фрея все равно нахмурилась.

– Нет. Я сказала правду. Если выбирать между твоей или моей жизнью и жизнями миллиардов, то я выберу их. Это не потому, что ты мне не нравишься.

– Но я тебе все же не нравлюсь.

– Не ожидала, что избранный будет… таким, – сказала она скорее с грустью, чем с неприязнью.

Мне стало гадко. Я снова не оправдал чьих-то ожиданий, вот это я умел делать действительно профессионально.

– Ну прости, если бы меня предупредили, прошел бы ускоренные геройские курсы, – я раздраженно фыркнул. Фрея никак не отреагировала.

– Мы ожидали, что избранный будет все знать и уметь, что это будет кто-то, похожий на Рейденса, прошлого избранного. Кто-то, способный вести за собой, великодушный, отважный и сильный. А ты даже ауру свою контролировать не можешь. Не хочешь помогать, а только огрызаешься и злишься, словно больше всех страдаешь.

– Ты не понимаешь, каково это, осознать, что вся твоя привычная жизнь не вернется.

Фрея невесело усмехнулась.

– Понимаю лучше, чем ты думаешь. А вот ты не понимаешь, каково видеть, как твой мир умирает.

– Я не вижу, от чего этот мир нужно спасать. По-моему, так у вас все прекрасно.

– Ты не знаешь, каким этот мир был раньше, какие у нас были технологии. Сторград – спокойное место, потому что находится далеко от главного разлома и хорошо защищен барьером. В провинциях все куда хуже – земли перестают давать урожай, энергия Моркета порождает чудовищ, с которыми наши воины не могут справиться. Многие разломы уже не удается закрыть. Мы не можем излечить те болезни, которые могли лечить раньше. Путь, который прежде занимал часы, растягивается на недели. Мы могли обмениваться информацией почти мгновенно, а теперь это невозможно. Мы только делаем вид, что все хорошо. Мир крошится у нас под ногами, и это страшно.

Звучало удручающе. И мне теперь в этом жить, да?

– У меня только один вопрос, – сказал я, выслушав речь Фреи, – что такое разлом?

Она открыла было рот, но тут же снова закрыла, задумалась ненадолго, а потом сказала:

– Пошли, тебе проще показать, чем объяснить.

Я пожал плечами и кивнул, не особо понимая, на что соглашаюсь.

Шумный город снова обступил нас со всех сторон, окружив толпой пестрого народа. Сверху я смог рассмотреть, что Сторград представляет собой невероятно сложную и запутанную систему извилистых улочек, соединяющих четыре главные улицы, которые расходились от замка по сторонам света. Если идти по любой из них, то заблудиться невозможно, ведь они были абсолютно прямыми и вели точно к выходам из города. Но вот если забраться вглубь Сторграда, то увязнуть в паутине переулков было проще простого. Особенно человеку вроде меня, которого мутило после телепортации. Фрея сказала, что вторую телепортацию я должен был перенести нормально, но либо у меня врожденная непереносимость телепортации, либо у телепорта врожденная нетерпимость ко мне. Впрочем, к тому моменту, как мы вышли на одну из главных улиц, я уже чувствовал себя нормально и успевал за быстрым шагом Фреи.

Центр любого крупного города неминуемо обрастал магазинами, кофейнями, ресторанами, пекарнями и прочими местами, где ты можешь оставить все свои деньги. И Сторград в этом плане ничем не отличался. Разве что дома, увитые затейливой лепниной с растительным орнаментом, были не слишком высокими, максимум в четыре-пять этажей. Сферы торговли и услуг здесь явно были неплохо развиты, а вот с рекламой наблюдались проблемы, поэтому многие зазывали в свои заведения простыми выкриками. Некоторые же заколдовывали вывески, так что буквы на них начинали искриться, переливаться и сверкать.

Сердце Сторграда казалось шумным, суматошным, ярким и чуть-чуть безумным. Здесь все куда-то спешили, что-то летало, что-то красочно взрывалось рядом с алхимическими мастерскими, около музыкального магазина инструменты играли сами собой какой-то бодрый мотив. Это все мне, пожалуй, даже нравилось. Но вот навязчивость торговцев раздражала. Почему-то они все сконцентрировались на мне и очень хотели всучить свой товар.

– Юноша, приворотные зелья не интересуют? – Нас остановила какая-то торговка, вертя перед моим носом небольшим пузырьком с бесцветной жидкостью, поблескивавшей на солнце.

– Ему бы лучше отворотное, – холодно заметила Фрея, но и под ее грозным взглядом торговка не стушевалась.

– У нас и такое есть! – закричала она уже нам вслед.

– Нет, пока не научишься сдерживать свою ауру, из замка не выйдешь, – строго сказала Фрея, таща меня за руку сквозь обступающую нас толпу. Иногда она правда вела себя со мной как с десятилеткой.

– Это они из-за ауры так активизировались? – недоверчиво спросил я, отмахиваясь от назойливых торговцев, предлагавших зайти, попробовать, купить со скидкой.

– Да, – вздохнула Фрея, – ты притягиваешь людей, они сами этого не понимают, просто испытывают потребность быть к тебе поближе, это что-то сродни заклятию приворота. Массового приворота. Не думала, что все будет настолько плохо.

Интересно, те девушки, что преследовали меня в замке, тоже пали жертвой этого «приворота»?

– И на тебя это действует? – спросил я, делая вид, что мне нужно знать не для себя, а для «науки».

– Сначала подействовало, – ответила Фрея, – но сейчас я уже почти привыкла. Не думай, что сможешь этим пользоваться, эффект кратковременный.

Зато можно производить хорошее первое впечатление. Хотя с Фреей не очень-то помогло. Но вдруг с такой силой голодная смерть на улице мне не грозит? Могу как кот жалобно построить глазки, и меня накормят. Унизительно, зато действенно. Я бы даже попробовал на ком-нибудь из местных торговцев, но Фрея меня убьет, если увидит, что я обкрадываю честных граждан.

– Обратно я потащу тебя в мешке, – устало выдохнула Фрея, когда не меньше часа, наверное, спустя мы выбрались из города.

– По частям? – уточнил я.

Она кивнула.

– Вчера они не были так активны.

– Конечно, – ответила Фрея, направляясь в сторону того холма, где меня призвали, – тогда ты не до конца восстановился после скачка между мирами. Но теперь, чтоб тебе в Моркет провалиться, ты просто полон сил!

По ее тону было не слишком понятно, что это: похвала, оскорбление или проклятие.

– В Моркет я всегда провалиться успею, – заверил ее я. Если честно, еще не очень разобрался, что такое этот их Моркет, но внутренний голос мне подсказывал, что торопиться туда не стоит.

Путь пролегал все по тому же живописному лесу, только вот теперь шли мы вглубь, и чем глубже заходили, тем лес становился гуще, темнее и недружелюбнее. Трава стала жухлой, не выгоревшей, а словно бы посеревшей. Все больше попадалось поваленных или высохших деревьев с изогнутыми ветвями, похожими на пальцы скелетов. Под порывами ветра они качались и скрипели, почти стонали, цепляясь сучьями друг за друга. Хуже было, когда стенали без ветра.

– Милое местечко, – сказал я, отцепляя рукав рубашки от ветки. – Если захочу совершить самоубийство – пойду именно сюда.

Странно было осознавать, что лес, который буквально десять минут назад был совершенно обычным и даже приветливым, так резко изменился, стоило только пройти немного вглубь. Хотя знаменитый «лес самоубийц» тоже не кажется таким уж пугающим, если не сходить с туристических троп.

– Не лучший выбор, – бросила Фрея через плечо, – поверь, это не то место, в котором стоит умереть.

– Почему это? Я, конечно, не эксперт, но, по-моему, вполне подходящая атмосфера.

– Сторский лес, – начала Фрея, – простирается далеко-далеко, до самого горизонта, в нем много красивых мест, дичи, лекарственных трав, грибов и ягод. Но эта часть прозвана Лесом теней, ходить сюда обычным жителям запрещено, потому что здесь ощущается влияние Моркета и можно увидеть моркетские тени.

Почему-то мне показалось, что я не хочу знать, что такое моркетские тени. Совсем не хочу.

– И откуда они взялись? – спросил я.

– Разлом, – коротко ответила Фрея, словно это должно было все объяснить. Но, вспомнив, что я здешних определений не понимаю, принялась подробно рассказывать: – Разлом – это место, где Моркет проникает во Фрит. Увидишь, поймешь. Участок, к которому я тебя веду, называется Моркетская падь. Это самый старый разлом, который остался еще со времен второго нашествия Моркета на Фрит.

– А сколько их всего было? – поинтересовался я. – Только не говори, что это у вас сезонное явление.

– Три. Сейчас Фрит переживает третье, второе было двести лет назад, и его остановил Воин света, то есть Рейденс, первый избранный. А первое нашествие Моркета случилось еще во времена мертвых богов.

Хотелось уточнить, что это за «времена мертвых богов», но дышать становилось все труднее, и я решил экономить воздух.

Я уже с трудом передвигал ноги, хотя мы спускались под холм. Из меня потихоньку высасывала энергию сама земля, я был в этом уверен. Но когда подумал, что свалюсь в обморок раньше, чем дойду, мы наконец-то вышли к этой самой Моркетской пади.

Это была низина, заполненная мутно-серой мглой, на дне которой виднелась длинная трещина. Именно из этой трещины и сочился туман, точно кровь из открытой раны. Он клубился, извивался как живой, тянулся к нам, стоящим на возвышенности, но словно бы обжигался о лучи солнца и отступал, замирая в нескольких сантиметрах от наших ног. Я вспомнил те трещины, что поползли по моей коже, когда я шагнул из пентаграммы, и поежился. Сейчас даже белые полосы от них исчезли, но все же.

– Странное место. Его можно обогнуть, но нельзя пройти насквозь, – сказала мне Фрея, прибавив еще что-то, но я уже ее не слушал.

Внимание было полностью поглощено даже не падью, а фигурой, что стояла между деревьев слева от нас. Дымчатая, полупрозрачная, она была словно соткана из того самого тумана, что заполнял низину. Я двинулся к ней, желая рассмотреть, но она отдалилась. Я ускорил шаг. Она медленно плыла куда-то в сторону, а я спешил за ней и никак не мог догнать. Как бы я ни старался, фигура оказывалась все время чуть дальше, на расстоянии вытянутой руки. В голове пульсировала болью досада – буквально пару миллиметров, и я бы…

Я услышал крик Фреи откуда-то издалека, словно она кричала с другого конца леса, вот только не понял слов. Кажется, она пошла за мной, но отстала. Ничего, вернусь к ней позже, когда догоню фигуру.

Но Фрея все кричала что-то неясное, а потом ее голос стих.

Или это я перестал его слышать? Но разве это так важно?

Фигура плавно летела вперед, покачиваясь из стороны в сторону, но только теперь она приняла более понятные очертания и стала похожа на чью-то тень.

Мне вспомнилась одна игра, она называлась «кагефуми», если я ничего не путаю. Ее целью было догнать чужую тень, наступив на нее. И я чувствовал, что мы как раз в это играем. Азарт захлестнул меня – я, очевидно, проигрывал, но оттого было лишь интереснее.

Мысли почему-то путались, я не мог сконцентрироваться на чем-то конкретном, даже на погоне. Этим занималось тело, а вот разум увлекся чем-то посторонним.

Женская. Эта тень была женской. Я уже мог отчетливо различить пряди волос, колыхающиеся туманной дымкой, полы длинного платья, что шлейфом стелились по траве. Она была мне знакома. Я помнил каждое ее движение. Помнил, как она чуть оборачивается, словно проверяя, не отстал ли я. Помнил, как она не шагает, а плывет над землей. Помнил…

Я начинал понимать, зачем бегу за ней. Я должен был ее догнать. Уничтожить.

Она нырнула в туман, сразу оказавшись на другом его конце. В груди неумолимо росло давящее, рвущее на части чувство, которого я не мог понять. Я замер перед стеной тумана, он услужливо разошелся передо мной, обнажая голую, потрескавшуюся каменистую почву.

«Странное место. Его можно обогнуть, но нельзя пройти насквозь».

Смысл слов Фреи дошел до меня с опозданием. Но как же нельзя? Я же вижу противоположный берег в этом океане тумана, до него совсем недалеко. А она там, она стоит и смотрит, словно ждет. Словно зовет. Она знает – я пойду за ней. Хуже того – я сам это знаю.

– Странное место. Его можно обогнуть, но нельзя пройти насквозь, – сказала Фрея, вглядываясь в туманную дымку.

Она видела противоположный берег, но знала, как обманчиво это впечатление. Все дело в том, что стоит человеку только шагнуть в туман, он сразу проваливается в иллюзию, созданную разломом. Жертва как бы падает в пустоту – до противоположного берега можно идти бесконечно долго, но так и не сдвинуться с места, ведь пространство и время в Моркетской пади сильно искажены, если не сказать, что отсутствуют вовсе.

Завихрения тумана на несколько мгновений зачаровали внимание Фреи, и когда она очнулась, избранного на месте уже не было, лишь где-то невдалеке шуршали кусты. Она сразу ринулась в сторону звука, надеясь поймать непонятно куда рванувшего парня, но его и след простыл.

– Стой! – закричала Фрея во весь голос, но никто не ответил. Она побежала еще быстрей, надеясь, что с избранным не успеет ничего случиться. Ничего фатального.

Продираться сквозь лес было сложно. Везде валялись сломанные ветки и упавшие стволы деревьев. Корни выпирали из земли, будто специально норовили попасть под ногу. Приходилось перепрыгивать их на бегу, стараясь не врезаться в соседнее дерево или не наткнуться на камень. Дыхание сбивалось из-за неровного темпа, и когда в ушах уже застучало, а во рту появился неприятный привкус, впереди замаячила знакомая рыжая голова.

– Остановись! Подожди! – завопила Фрея, но избранный ее не услышал. Он словно ослеп и оглох, но уверенно бежал вперед, будто кого-то преследовал.

Моркетская тень. Конечно, что еще могло его так увлечь? Петляя между деревьев, точно гончая за лисицей, Фрея чувствовала себя идиоткой. Потому что она сама привела избранного сюда. Она знала, что сейчас он полностью открыт для чужого влияния, но думала, что сможет за ним уследить. Дура, слишком привыкшая работать с людьми, которые и так могут о себе позаботиться. В лучшем случае расплачиваться за ее самоуверенность придется избранному. В худшем – всему миру. Удушливой волной накатил ужас.

У нее почти получилось поймать избранного. Пальцы уже мазнули по рукаву его рубашки, как вдруг пространство покачнулось, а ногу резануло внезапной болью. Она споткнулась о торчащий из земли корень. От падения на такой скорости что-то хрустнуло – Фрея отбросила мысль, что это могли быть ее кости.

Ладони и локти горели – зря она не надела сегодня защитные перчатки. Снова ошибка. Надоело уже ошибаться. На тренировках она падала сотни и даже тысячи раз. Больно, неприятно, неловко. Но учитель постоянно говорил – сила не в том, чтобы никогда не падать, а в том, чтобы всегда подниматься. Поэтому она вскочила мгновенно, оттолкнулась от земли и ринулась в погоню. Ей уже самой начинало казаться, что она гонится за моркетской тенью, принявшей облик избранного.

И вот его силуэт вновь замаячил между деревьями. Избранный стоял совсем рядом со стеной тумана, словно раздумывая, шагнуть или нет.

– Стой! Не смей этого делать! – в крике Фреи зазвенел ужас.

Она знала, что если избранный шагнет туда, то обратно он может и не выйти. Избранный не шевелился, только пряди волос колыхались на ветру как пламя костра. Его взгляд был пустым и серым, словно туманная стена.

«Боги живые и мертвые!»

Фрея трижды чуть не свернула щиколотку.

«Не оставьте, дайте успеть!»

Раздался треск одежды – на ветке остался кусок светлой ткани рубашки. Избранный поднял руку и потянулся вперед.

«Прошу!»

И вдруг Дей решился. Их разделяло расстояние всего в пару шагов. Стремительное мгновение, и Фрея вцепилась обеими руками… В пустоту. Из-под каблука змеей ускользнула тень, что задержалась на земле лишь на мгновенье дольше самого избранного.

Если бы я знал, как чувствует себя человек, утопающий в болоте, то, наверно, сказал бы, что в тот момент испытывал как раз нечто подобное.

Только шагнув за туманную грань, я понял, что уже не выйду отсюда, но навязчивое ощущение, которому я даже не мог дать названия, влекло меня за собой. Заставляло стремиться куда-то, где раньше находился противоположный берег и чья-то сбежавшая тень. Но не сейчас. Сейчас передо мной стоял сплошной, непроглядный темно-серый туман, который сковывал каждое движение, да и не только движение, даже мысли.

А затем я услышал их. Голоса ворвались в голову как один неразделимый поток. Меня словно сшибло волной, оглушило и бросило в мутную воду. Я не понимал слов, даже не понимал, людям ли принадлежали голоса. Они кричали, завывали, плакали. Я попытался зажать уши руками, но это совершенно не помогло, ведь звук шел не извне, а изнутри, так, словно дьявольская какофония рождалась прямо в моей голове.

От бессилия и боли я взвыл, и мой голос слился с ревущим хором.

Вместо тумана мне начали мерещиться тени. Я узнавал в них очертания города, разрушенного, изрытого воронками взрывов. Я узнавал в них людей, что обступали со всех сторон, они тянули руки, но не касались, проходя насквозь, оставляя холод, росший где-то внутри. И чем меньше во мне оставалось тепла, тем больше я сливался с окружавшей меня бесконечной серостью.

У Фреи были проблемы из-за избранного. У избранного были проблемы из-за нее.

Она глубоко вздохнула, стараясь подавить нарастающую панику. Чтобы войти в разлом, она должна быть абсолютно спокойной, абсолютно сконцентрированной и абсолютно уверенной в себе. Она вытащит избранного оттуда. Вытащит живым и здоровым. Потому что она так решила и потому что может.

Вдох. Сознание очистилось, удушающие волны тревоги улеглись. Уверенный шаг вперед, и небытие мгновенно поглотило ее.

Серый туман и чувство отчаяния, которое старалось заползти в душу, уже не пугали. Фрея привыкла. По долгу службы ей постоянно приходилось проникать в разломы. Главной трудностью было отыскать избранного среди всего этого хаоса. Оставалось надеяться на то, что он до сих пор продолжает фонтанировать светлой энергией. Фрея плохо различала ментальные поля, но полупризрачный фонарь его ауры слишком выбивался из сизого мрака. Она увидела его.

Фигура избранного стала темно-серой, словно здесь стоял вовсе не он, а лишь его тень. Глаза ничего не выражали и были холодными, неживыми. Он не замечал Фрею и смотрел в пустоту, словно что-то притягивало туда его взгляд. Она быстро преодолела оставшееся между ними расстояние и потянулась к его руке. Рука прошла сквозь запястье избранного.

Неужели… Неужели она опоздала?

«Иллюзия, – твердо сказала себе Фрея, – это только иллюзия!»

Она снова протянула руку и на этот раз крепко схватила избранного за локоть. Он никак не отреагировал. Фрея внутренне содрогнулась. Оставалось только надеяться, что, оказавшись вне разлома, он станет таким же несносным, как и раньше.

Теперь нужно было выйти, а для этого – хоть ненадолго, но разогнать туман достаточно мощным светлым заклинанием. Но Фрея магом не была, поэтому нуждалась в помощи.

– Витар, – беззвучным голосом назвала Фрея имя своего меча, и он откликнулся, ярко сверкнув камнем, закрепленным на рукояти. Свечение нарастало, пока не озарило все вокруг ярко-зеленой вспышкой, силу которой не могла выдержать даже тьма Моркетской пади. Свет открыл обратный путь сквозь туман, и Фрея выбралась из разлома, таща за собой избранного.

Но даже когда они оказались на свободе, избранный не приходил в себя, лишь смотрел невидящим взглядом вдаль, а его глаза оставались тусклыми, будто матовое стекло. Фрея с подобным уже сталкивалась. Влияние разлома до сих пор разливалось в нем ядом, и он не мог очнуться от иллюзии. Это не так страшно, как застрять в разломе, и уже не смертельно, но лучше все равно привести его в чувство как можно скорее. И для начала нужно уйти от разлома подальше.

– Просто иди за мной, ладно? – сказала она не оборачиваясь, но избранный ожидаемо ничего не ответил.

Раньше Фрее казалось, что большая часть слов, произносимых этим парнем, ее раздражает, но сейчас тишина леса наваливалась тяжелым грузом. Она вспоминала, как первый раз шагнула в разлом. Глупая, наивная девочка, едва взявшая в руки меч. Она рванула туда за магом из отряда, думала, что спасет его. Она много чего тогда думала. А потом ей было так страшно и так холодно, как никогда раньше. Ее саму пришлось спасать, приводить в себя и отпаивать горькими зельями.

Фрея прекрасно помнила это чувство, когда тебя только вытаскивают из разлома, – безразличие. Иногда люди настолько уходят в себя, что, наверное, если в этот момент им вгонят нож между ребер – не отреагируют, даже боли не почувствуют. В тот, первый раз ее вытащил Анс. А потом накричал, чего ни разу не делал ни до, ни после. Именно это окончательно вернуло ее в реальность.

Когда наконец выбрались на широкую поляну под холмом, Фрея подумала, что они ушли на достаточное расстояние.

– Дей, – позвала она. Избранный посмотрел на нее почти осмысленно. Жаль, что она не могла применить заклинание, чтобы помочь ему очнуться.

Развеять остатки моркетской тьмы можно было разными способами. Магией, зельями, иногда хватало резкого ощущения. На второе использование меча сил у Фреи не осталось. Так что вариант был только один.

– Ты простишь меня за это, – сказала она, а после размахнулась и с силой ударила его по щеке.

– Бить было обязательно? – недовольно спросил я, потерев саднящую щеку. Ну и удар у Фреи, конечно.

– Ты не приходил в себя.

– И ты решила не упускать возможность?

Фрея пожала плечами.

Мы сидели на поляне друг напротив друга, потрепанные и усталые, словно только что сразились с ордой монстров. До крепостных ворот отсюда было уже недалеко, но ни я, ни Фрея не спешили вставать и идти к городу. Я сомневался, что выиграю в противостоянии с гравитацией.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Фрея.

– Так, будто меня только что достали со дна реки, где я пролежал дня два и уже успел немного разложиться. – Яс наслаждением упал на траву. Земля показалась мне на удивление мягкой и теплой.

Фрея удовлетворенно кивнула.

– Это, по-твоему, хорошо? – огрызнулся я.

– Хорошо то, что ты язвишь и злишься, – ответила она спокойно. – У людей после падения в разлом бывают некоторые трудности с тем, чтобы в принципе испытывать эмоции.

– Да? – продолжил я все тем же ядовитым тоном. – Тогда, чтобы полностью тебя успокоить, я могу закатить истерику, хочешь?

– Поверю на слово.

Я лежал и смотрел на небо. Оно было настолько ярким и ясным, что резало глаза, и я их закрыл. От ощущения солнечных лучей на коже мне становилось спокойнее. Злость потихоньку уходила, да и щека совсем перестала саднить. Сонливость накатывала медленно, обволакивала, как болотная вода. Солнце скрылось за облаком, и меня обожгло холодом. Таким же, как в разломе. Под веками снова вспыхнули очертания разрушенного города. Изрытые воронками взрывов улицы. Завалившиеся друг на друга многоэтажки. Что это было? Мысли опять начал заволакивать туман, а на уши – вновь давила тишина, в которой смутно угадывалось тихое эхо тех голосов.

А потом солнце снова ударило в глаза, и меня отпустило. Почти. Я сделал судорожный вдох, чувствуя на себе взволнованный взгляд Фреи.

– Говори что-нибудь, – я с трудом заставил шевелиться пересохшие губы. – Неважно что. Просто говори. Пожалуйста.

– Боги… – тихо выдохнула Фрея, – я не должна была тебя сюда вести. Я…

– Не это, – оборвал ее я, – со мной все в порядке, я сейчас немного отдохну, и мы уйдем. Просто пока расскажи что-нибудь.

Я врал, но настолько убедительно, что почти сам себе поверил. У меня даже голос не дрожал, хотя меня била дрожь.

– Однажды в детстве я решила на спор прыгнуть в разлом. Их тогда было мало, и они были… слабыми. Особенно там, где я родилась. Но один мальчик, который очень меня раздражал, сказал, что пошел и просидел около разлома час, потому что он очень храбрый. Конечно, он врал, но ему все верили. Тогда я сказала, что пойду и зайду в сам разлом, потому что я еще храбрее.

– И ты зашла? – с интересом спросил я.

– Если бы тогда я это сделала, возможно, мы бы сейчас не разговаривали, – усмехнулась Фрея, – мама успела схватить меня до того, как я шагнула внутрь. Вроде и знала, что это опасно, но все равно собиралась. Только потом поняла, как сильно на самом деле испугалась. После этого я была наказана на месяц.

– Выходит, ты очень храбрая. – Я понял, что улыбаюсь.

– Да, – усмехнулась Фрея, – а еще я самоуверенная идиотка.

– Смотри, хотя бы в одном мы похожи.

Стало легче. Забавно, но совместный самоубийственный авантюризм здорово сближает.

– Ты сказала «там, где я родилась», значит, ты не отсюда? – спросил я.

– Нет. – Она качнула головой, и выбившиеся из косы темные пряди упали ей на лицо. – Я раньше жила в Эвигтри – это деревня около Рейнгарда. Хотя ты же не знаешь… В общем, это на северо-востоке. Сейчас недели две пути отсюда.

– А раньше?

– Когда порталы еще неплохо работали – часа три, наверное, с учетом проверки и настройки. А в те времена, когда телепортационная магия совсем не сбоила, – около часа, но я такого не помню.

Вот что она имела в виду, когда в саду перечисляла все, чего они лишились.

– А что еще у вас было, ну, кроме порталов?

– Вообще вся магия стала работать хуже. Самый серьезный удар – исчезновение Серебряной нити. Это… как бы объяснить… – Фрея задумалась, приложив палец к губам, только тогда я заметил ссадины на ее руках. – Это такой сложный комплекс заклятий, который позволял всем людям почти мгновенно обмениваться сообщениями, или видеть друг друга с помощью магических зеркал, или прочитать любую книгу, которая есть в Иллюзорной библиотеке. И не только книгу. В общем, все что угодно, лишь бы оно было в Библиотеке, а там было много чего.

Вау, эти ребята изобрели интернет. Ну или что-то максимально на него похожее.

– В моем мире тоже такое есть, – сказал я, и Фрея с облегчением выдохнула, поняв, что больше объяснять мне не надо. – Только у нас все завязано на одной технике, никакой магии. И если бы оно вдруг исчезло – это была бы трагедия вселенского масштаба.

– Это была катастрофа. – Фрея заметила, что я кошусь на ее руки, и тут же спрятала их за спину. – Серебряная нить исчезла почти семь лет назад. В одно мгновение. Везде. Никто так и не понял почему, но восстановить Кружево – так называли систему заклятий, управляющих Нитью, – не смогли. Примерно в это же время начала барахлить и портальная магия. Так что нас в одночасье откинуло лет на сто в прошлое, и мы до сих пор не до конца оправились.

Неожиданно, но после рассказа Фреи— ну и после близкого знакомства с разломами – проблемы этого мира стали для меня куда реальнее. Это ведь как если бы у нас резко обрубили не только интернет, но и ТВ, радио, телефоны; а потом весь транспорт, который здесь заменяли порталы, стал бы ходить в несколько раз медленнее и с перебоями. У нас бы наступил конец света. Так что, можно сказать, своего рода апокалипсис здесь уже случился. И нынешний Фрит – это такой себе спокойный, счастливый по мере сил постап. Я начинал поражаться стоицизму этих людей.

– Почему Серебряная нить? – спросил я, осторожно садясь. Голова уже не кружилась.

– Когда любая информация приходила или уходила, на пару мгновений можно было заметить серебристого цвета магическую искру, которая из-за большой скорости виделась тонкой нитью.

Я кивнул и снова покосился на руки Фреи – она упорно прятала их за спину.

– Ты из-за меня поранилась? – прозвучало скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Ты помнишь? – удивилась Фрея.

– Смутно. Кажется, я за кем-то гнался. Не представляю за кем и почему.

– Моркетская тень. Они на многих именно так и действуют. – Она все-таки перестала прятать руки за спину и посмотрела на ободранные ладони. Раны были неглубокие, но, скорее всего, неприятные. – А это мелочи. И я действительно сама виновата, что привела тебя сюда.

– Ну, если бы я не был таким циничным по отношению к вашему миру, ты бы меня никуда не повела, – резонно заметил я.

– Ты что, так пытаешься взять вину на себя? – Фрея глянула на меня с явным недоверием.

– Я так пытаюсь извиниться.

– Не думала, что ты умеешь.

Я тоже.

– Сильно болит? – спросил я, когда Фрея поморщилась, пробуя немного очистить рану.

– Я же сказала – это просто царапины. – Она отдернула руку и сжала ладонь в кулак, когда я придвинулся, чтобы оценить, насколько все плохо. – Как вернемся в замок, схожу к лекарю. От такой мелочи я точно не умру.

– У вас ведь слышали про заражение крови, да? – Я аккуратно разжал пальцы Фреи. Удивительно, как девушка с такими маленькими руками может так больно ими бить.

– Что ты де…

Фрея осеклась, замерев на полуслове, удивленно смотря на наши руки, и дело было вовсе не в трогательности момента, а в том, что в месте, где наши пальцы соприкасались, рождалось теплое золотистое сияние. Оно текло из моей руки к руке Фреи, исчезая где-то под ее кожей. И вместе с этим раны начинали медленно затягиваться.

– Это нормально? – спросил я на всякий случай, потому что мало ли, вдруг это тоже смертельно опасно.

– Да, – Фрея кивнула, все еще внимательно следя за золотистым свечением, – большинство светлых магов умеет исцелять хотя бы как-то.

«Это получается, что я все-таки владею магией», – подумал я, несмотря на все произошедшее и происходящее, веря в эту мысль с огромным трудом.

Мы возвращались той же дорогой, что и пришли. В этот раз к нам уже не цеплялись, то ли из-за того, что моя аура поутихла после контакта со вселенской тьмой, то ли из-за того, что вид у нас был потрепанный. В любом случае оно к лучшему. Отбиваться от торговцев не было никаких сил ни у меня, ни у Фреи.

– Исцеляющего зелья не желаете?

Голос показался мне знакомым. И действительно, перед нами снова возникла торговка, не так давно предлагавшая нам приворотное зелье. Только теперь в ее руках поблескивал уже другой флакон.

– Не нуждаемся, – резко ответила Фрея и хотела было отодвинуть торговку, чтобы можно было пройти, но та отстранилась сама.

Более того, Фрею она словно бы вообще не заметила. Стоило ей только посмотреть на меня, как она забыла про свой товар, да и, казалось, вообще про все на свете. На лице ее уже не было и следа прежней веселости, а взгляд сделался внимательным, точно у хищной птицы, высматривающей добычу.

Я хотел было шагнуть вперед, но торговка одним резким движением преградила мне путь.

– И правда, не нужно тебе исцеляющее зелье, да и никакое другое, – голос ее вдруг стал тихим и тяжелым, словно бы давящим на уши и плечи. – Тебе бы у Вечного древа поселиться, и то вряд ли поможет.

Вся эта ситуация напомнила мне о гадалках и ведьмах из интернета, которые видят на тебе порчу, родовое проклятие и венец безбрачия и готовы снять любую колдовскую напасть за скромные пятьсот тысяч. Но в этой торговке было что-то по-настоящему сверхъестественное, жуткое, может, в глазах, настолько черных, что неясно, где кончается радужка и начинается зрачок. Это что-то заставило меня замереть на месте и вспомнить, что в детстве я очень боялся страшилок про ведьм.

– Неужели я чем-то болен и скоро умру? – язык слушался плохо, но язвить я мог в любом состоянии.

На мои слова торговка улыбнулась, грустно и даже сочувствующе, словно перед ней и впрямь стоял неизлечимо больной человек.

– О нет, мальчик, это не болезнь. От болезни можно исцелиться или хотя бы получить надежду на исцеление. А такое и лечить никто не возьмется, а кто возьмется, тот глупец или шарлатан. Смерть знает твое имя и цвет твоих глаз. Ведь на тебе лежит взор Моры.

От одного названия меня передернуло. Стало совсем жутко. А торговка все смотрела на меня с тоской и жалостью, и глаза ее будто становились темнее с каждым мгновением.

– Так, значит, я умру? – я спросил это без издевки, но и без дрожи. Спокойно и ровно, словно меня вовсе не начало трясти.

– Все мы однажды умрем, все зависит от того, когда и как. – Улыбка торговки стала острее, а взгляд не отрывался от моих глаз. Мне очень хотелось их отвести, но я не мог. – Я не знаю, как ты умрешь, равно как и не знаю, где и когда, но все ж слишком рано для столь юного существа. Смерть и жизнь любят тебя одинаково. Но когда придет время, ты встретишь смерть словно родную сестру – это все, что я действительно знаю.

– И я ничего не могу сделать? – Мне было холодно и страшно, но я себе в этом не признавался.

– Смерть идет за тобой след в след, – голос торговки стал задумчивым и чуть более человеческим. – И единственное, что ты можешь сделать, – не оборачиваться.

– Ну все, достаточно! – Фрея с силой схватила меня за руку и потащила прочь. – Хватит с нас твоих страшных сказок!

В этот раз торговка ей не препятствовала, наоборот, она словно бы растворилась в толпе.

– Это все глупости, – уверенно заявила Фрея. – Даже не думай ей верить.

– Да я и не собирался, – на удивление спокойным тоном ответил я. – В моем мире любят пугать несуществующими болезнями, а потом их лечить, так что я вроде как привык. Но что значит «смерть знает цвет твоих глаз» и что за «Вечное древо», у которого мне надо поселиться?

– Вечное древо посадила Витар, богиня природы. Оно излучает светлую энергию – тем самым исцеляет. Вроде как существует с самого сотворения мира. Может, даже увидишь его как-нибудь. А «смерть знает цвет твоих глаз» – устойчивое выражение, дословный перевод с древнего языка. Цвет глаз связан с аурой, а она – показатель жизненных сил, так что выходит что-то вроде «ты на примете у смерти». Так говорят про неизлечимо больных или проклятых.

– И «взор Моры» – это проклятие?

Фрея задумалась.

– Мора – богиня-покровительница мертвых. В древних легендах «взор Моры» – это какая-то «избранность смертью». Если честно, я не очень понимаю, что это значит. Вероятно, нечто неуловимое, связывающее тебя с миром мертвых и влекущее смерть к тебе, но при этом оно не рассматривалось как что-то плохое. Странно, в общем. Не воспринимай слова торговки так серьезно.

Отлично. Я ничего в этой жизни не воспринимаю серьезно, и не нужно мне никакой избранности смертью, я еще с избранностью светом не разобрался.