Читать книгу Мир Падших - - Страница 3

«Еще никогда я не был так опечален. Со дня на день мы с моей прекрасной супругой должны стать родителями, но сегодня к нам на площадь заявился незнакомец, принесший неприятные вести.

С расстояния приметив на нем темный плащ с большим накинутым на голову капюшоном, я сразу же понял, что он посланник Тайного Платаргиата. Собрав всех вокруг себя, он громко зачитал обращение: «Сим указом отныне действует запрет на имение семьи всем Верховным мастерам. Перед принятием решения о женитьбе или замужестве, а также зачатием детей, прежде всего должен последовать письменный отказ от должности, всех ее привилегий, выделенного дома и нажитых накоплений, с последующим отказом от возможного возвращения к этому званию. Отказавшимся подчиняться или попытавшимся скрыть факт вступления в брак и рождения детей грозит их изъятие или смерть. Нарушители данного правила так же могут быть приговорены либо к пожизненному заключению в тюрьме Платаргиата, либо к смерти, какова на то будет воля каждого из участников Платаргиата».

Я не знал как быть. Жена сказала, что ответ очевиден. Просто нужно отказаться от своего титула и тогда все станет хорошо. Но она не понимала самого важного. Если я уйду в отставку, то моя семья останется без дома и денег. А следом и семьи других могут оказаться на грани смерти от голода, а саму деревню поглотят хаос и разруха. Я подготовил огромный список реформ, чтобы этого не допустить. Но воплотить его мог лишь я один. Если приму решение уйти, то не станет и нашей деревни…

К счастью один мой давний и изворотливый друг, который за всю жизнь побывал не в одном десятке передряг, предложил мне выход, как я смог бы сберечь и свое место и свою семью. Я поверил ему на слова, ведь они звучали так гармонично. Мне показалось: «А что может пойти не так?» Но все произошло как раз таки «донельзя не так». Мою, с недавних пор, тайную жену таинственным образом убили, пока она собирала ягоды недалеко от дома. Друг, посоветовавший мне спрятать их, незадолго до воплощения нашего плана бесследно исчез, а моего трехмесячного ребенка выкрали неизвестные прямо из крохотной колыбельки. Тогда я бросил все и отправился на поиски своего сына и друга, если тот был еще жив. Никто из деревни не вызвался мне помочь, потому, что будет с ними дальше, меня больше не волновало.

Двадцать пять лет я скитался в поисках тех, кто убил мою драгоценную жену и украл ребенка. Столько же я искал следы пропавшего друга. Но все безрезультатно. И целых двадцать пять лет члены Платаргиата преследовали меня, однако не предприняли ни одной попытки схватить, хотя возможностей для этого было предостаточно. Я знал, что они нарочно дали мне свободу, будя на которой мне приходилось страдать, а эти твари довольствовались результатами своих деяний из тени.

Но вот, уже полгода, как я нахожусь в их тюрьме. Мне пошел восьмой десяток лет. В тот день, когда я окончательно обессилел и понял, что никогда больше не увижу своих родных, я добровольно сдался им. Больше не было мне смысла жить.

Здесь творятся страшные вещи, о которых я не хотел бы говорить. Каждый раз думая о том, что я видел, у меня дрожат руки… Если мое письмо каким-нибудь образом выйдет за пределы тюрьмы, то я прошу вас всеми мольбами! Никогда не переступайте дорогу Тайному Платаргиату! Они найдут каждого, кто ослушался, и заставят вас страдать, как заставили меня…»

Из дневников Верховного мастера пропавшей деревни, 586-й год после явления Дара Природы.

Середина лета три тысячи семьсот пятьдесят пятого года. Пять лет после смерти Инсолиты спустя.

– Старейшина Герас, – донесся из темноты голос женщины. – Старейшина Герас, вы меня слышите?

Герас вернулся из собственных мыслей и осмотрел окружающую обстановку. Глаза всех немногочисленных присяжных, – по большей части потерпевших, – и семьи приговариваемого, были уставлены на него. Откуда-то сверху доносился голос главы Тайного Платаргиата, чьих лиц не видел никто и никогда. Во время судебных процессов, в которые требовалось их личное вмешательство, они заседали в круглом, укрытым ставнями балконе, находящимся в тени под самым потолком. Оттуда участникам Платаргиата хорошо было видно всех присяжных и приглашенного судью, но никто не видел их.

Герас сидел по центру длинного стола, образующего дугу, будучи в этом процессе приглашенным судьей, должному вынести вердикт. По правую руку от него сидел Коин, тоже принимавший участие, как его ученик. Остальных людей за столом он не знал. Какие-то богатые члены Верховного совета, напрямую подчинявшиеся всем указам Тайного Платаргиата, не имевшие права и шагу без их ведома ступить. Они имели тесную связь со своими управителями, но даже им не доводилось видеть, кто же на самом деле держит в руках бразды правления.

По их располневшим ряхам и вываливающимся животам трудно было сказать, что некогда они являлись боевыми мастерами, прошедшими Испытание. Почетная должность сделала из них омерзительных и наглых нахлебников, требующих к себе большого уважения от каждого, кто даже просто проходит мимо. Для многих сдавших Испытание это была самая желанная профессия, благодаря которой они смогли бы провести остатки своих дней в роскоши и изобилии, пусть и под тотальным контролем. Но людей, метивших на это место, всегда хватало. Дополнительной ценой был отказ от всего ферового обмундирования. А на кой оно было нужно на столь безопасной должности, в хорошо охраняемом городе, звавшимся Аларус, что находится на островке посреди моря? К тому же, вон, за их спинами стоит целая толпа охранников, – по два на каждого члена Верховного совета, – одетых в заветную броню и готовых отдать свои жизни если вдруг на то возникнет необходимость. И лишь Герас пришел сюда в сопровождении одного только Коина.

Недалеко от их стола, прямо по центру огромного зала, на коленях стоял прикованный к столбу подсудимый мужчина. Житель деревни Утар; от того Герас и был приглашен как судья, выносивший приговор.

Он был пойман за кражу шести голов скота, которых он с пол ночи выводил в темное неосвещенное поле из разных домов и готовился отправить на продажу. Но на обычной краже дело не закончилось, иначе бы вмешательств Платаргиата не потребовалось. Одна из скотин, как на зло, оказалась собственностью Верховного мастера деревни Маргин, что давало ей чуть ли не священный статус. Тогда-то мужчину и поймали с поличным, прямо возле дома местного старейшины. Он попытался убежать, а когда ему это не удалось, то напал на обнаруживших его стражников, оказавшимися приближенными боевыми мастерами главы деревни. Одного из них, как было засвидетельствовано, ему удалось убить, а скот, что стоял в поле и дожидался своей очереди, был найден мертвым. Кто его убил – было неясно, но и значения уже никакого не имело. Скотину уже не вернуть. Вдобавок ко всему, при подсудимом были найдены сведения о перемещениях Гераса. Мужчина на протяжении целого месяца тщательно записывал откуда и когда Верховный мастер выезжал, куда мог направляться, с кем, в каких гостиницах останавливался и сколько там проживал.

Герас потер виски. Это все ему уже порядком надоело. В последнее время его дергали по любой глупости, отрывая от важных дел и заставляя покидать деревню на долгий срок. Раньше такой ереси не происходило… Вмешательства Платаргиата в процесс могли ожидать месяцами, даже если оно требовалось незамедлительно. А теперь они присутствовали чуть ли не на каждом суде. Весь этот абсурд в жизни Гераса начался с тех пор, как он впервые вошел в этот самый зал пять лет назад, чтобы официально вступить на должность Верховного мастера.

***

Вокруг было тихо и пусто, и лишь сверху за ним наблюдала глава Платаргиата.

– Подойдите к столу, – раздалось указание женщины и Герас повиновался.

На гладкой каменной поверхности лежал документ, внизу которого требовалась подпись.

– Кандидат в Верховные мастера Герас, подтвердите в устной форме, что вы не имеете детей и не собираетесь вступать в брак, – старейшина подтвердил, – ваш предшественник не оставил письменных заявлений на вашу кандидатуру, потому вы все еще можете отказаться от этого титула.

Но Герас уже правил деревней неофициально в отсутствие Инсолиты, почему они еще тогда не назначили или наоборот не отлучили его от этого звания?

– Нет-нет, я согласен. Я принимаю этот пост, – с тяжестью и обреченностью в голосе произнес Герас. Он мог бы отказаться, но он пообещал покойному отцу, что выполнит его поручение.

– В таком случае, подпишите документ.

Герас макнул широкое, дорогое на вид, перо в красные чернила и поставил подпись. С тех пор спокойствие покинуло его жизнь.

– Поздравляю, отныне вы Верховный мастер деревни Утар. Правьте разумно и не нарушайте законов.

Герас поднял глаза и увидел как под потолком в тени мелькнули разворачивающиеся, едва различимые… ветки? Рога? Или это такая торчащая в разные стороны корона? Но зачем она той, кого итак никто никогда не видит?

***

– Ваш приговор, – вновь разнесся по залу голос женщины.

– Отпустить, – устало произнес Верховный мастер и среди пострадавших прошелся не одобряющий шепот. В глазах жены подсудимого, с обеих сторон которой сидело по ребенку, – мальчик и девочка, семи и пяти лет соответственно, – и один самый младшенький на руках, трех лет от роду, загорелся слабый огонек надежды. Неужели их муж и отец еще может вернуться домой?

Тишину нарушила глава:

– У вас нет таких привилегий, мастер. Вы должны либо отправить его в тюрьму, либо казнить.

Казалось бы, отправить его в тюрьму и дело с концом, отсидит и вернется. Но Герас знал, что раз потребовалось вмешательство Платаргиата, то и тюрьма будет не обычной, а пожизненной, сопровождаемой пытками и мучениями. Ни один человек еще не дожил до «конца своего срока» умерев естественной смертью. Что уж там с ними делали, он не ведал, но до старости за века существования тюрьмы дожили лишь единицы, становясь к концу безрукими, безногими, а то и безглазыми инвалидами. Стало быть, казнь будет для него меньшим мучением? Но Герас не хотел обрекать его на это.

– Я не знаю, ваше Главенство. Он всего лишь хотел украсть скот. Что, у нас в нем недостаток? Ну украл бы он и продал, наказали бы его за обычное воровство, заставили бы отработать сколько нужно и отпустили. Моя деревня возместила бы ущерб хоть двукратно, – он взглядом окинул сидевших «потерпевших». В глазах некоторых после его слов зажглись искорки, а один даже облизнулся от предвкушения выгоды. – К счастью, у нас как раз есть новорожденные здоровые телята. В конце концов, он же сделал это для своей семьи. – Прикованный мужчина с ужасом и мольбой посмотрел на Гераса, и кивком поблагодарил за то, что тот принимает его сторону. – А убийство… Посмотрите на него, – старейшина указал рукой на прикованного, – у обвиняемого никаких навыков не хватит совладать со столь профессиональным бойцом. Я уверен, что все вышло случайно.

– Абсолютно так!!! – подал голос подсудимый. – Все вышло случайно! Там был еще один человек, но я не видел кто это, он успел скрыться!

Глава Платаргиата, словно учитель от своих учеников, ожидала их самостоятельного ответа и подолгу молчала, но когда тишина застаивалась, ей приходилось вмешиваться.

– Мы не можем поощрять такого рода преступления, иначе воры станут появляться на каждом углу, совершая при этом убийства, которые впоследствии назовут «случайными». Любая провинность должна быть наказана. Тогда, может быть, те данные, что он собрал о вас, прольют свет на ваше решение? Подсудимый, объясните, зачем вы следили за Верховным мастером?

Мужчина долго держал паузу, переминаясь на затекших и уже болевших от долгого стояния на каменном полу коленях. Но понимая, что скрывать что-то уже не было смысла, заговорил:

– Меня попросили.

– Кто вас попросил? – надменно поинтересовалась глава.

– Некий мужчина. Я не знаю, кто он и как он выглядел. Он впервые заговорил со мною ночью возле нашего дома. На голове капюшон и что-то наподобие маски на лице. Но я не уверен, было очень темно. Затем он всегда назначал встречи только по ночам в безлюдных темных местах. Он пообещал мне крупную сумму, если я сдам ему все планы Гераса и подскажу, где он станет уязвимее всего…

– Он хотел его убить? И почему вы согласились? Что сделал вам мастер? – вступил в процесс Коин, переживавший за своего учителя. Самому Герасу, казалось, все было побоку. Этот человек далеко не первый и уж точно не последний, кто за ним следил, работая на потенциального убийцу. Такова была жизнь Верховных мастеров.

– Я не знаю наверняка. А мастер игнорировал мои просьбы помочь мне, – Герас с недоумением на него посмотрел, слыша об этом впервые. – Эти деревенские устои… Меня никуда не хотели брать на хорошо оплачиваемую работу. Ведь теперь даже владеющих одной стихией принижают, говоря, что этого мало для современного общества, что мы уже ничем не отличаемся от неприкосновенных! Потому я и решился на это. Меня не волновало, что будет дальше, главное, я и моя семья больше не будем нуждаться в деньгах, – мужчина стыдливо опустил голову и заерзал. Тело ныло от боли и неудобной позы. От его телодвижений по залу прошелся громкий лязг державших его цепей. – Незнакомый человек ничего не говорил лишнего, только обговаривал детали моей работы и больше ничего. Но когда я приготовился сдать ему лист с записями, он не пришел. Он не пришел и на следующий день и через неделю. И тут я понял, что он надо мной подшутил. А ведь из-за него я отказался от своей единственной работы целый месяц назад! Из-за него я польстился на жизнь без забот, когда получил бы обещанную награду! В конце концов из-за всех этих поездок туда-сюда за мастером денег не осталось совсем, а я не мог вернуться домой ни с чем… Мне пришла в голову идея украсть и продать скот, чтобы хватило на первое время, пока я бы устроился на новое место. Прошу вас, – он жалобно посмотрел на Гераса, – вы можете меня не прощать, но только не в тюрьму. Пожалуйста, просто казните меня! Я не смогу вынести этих мучений и разлуки со своей семьей!

– Ваш ответ, мастер Герас.

– Я… не знаю, ваше Главенство, – на самом деле старейшина знал, что нужно было ответить, только вот никак не мог произнести это вслух даже после откровенных признаний подсудимого.

– В таком случае Платаргиат вынесет свой приговор самостоятельно. Вы подтверждаете, что передаете судьбу этого человека в наши руки?

Герас на минуту замешкался. А что он мог? Если бедолагу и без того ожидает казнь за покушение на имущество управляющего деревней и убийство его приближенного, то пусть хотя бы это объявит не он.

– Да.

– В таком случае, мы удаляемся для принятия решения.

В зале началось движение. Присяжные поднялись со своих мест и стали разминать затекшие задницы. Семья подсудимого оставалась на месте, им нельзя было подходить к нему или даже заговаривать с ним. По щекам его красивой молодой жены текли нескончаемые ручьи слез. Младшенький похоже еще совсем ничего не понимал, от того начал клянчить у мамы то ли еду, то ли игрушки, Герас точно не слышал, но вот-вот готовилась разразиться детская истерика. А дети постарше вели себя смирно, будто понимали, какие тяжести скоро обрушатся на их семью. Особенно это было заметно в глазах семилетнего мальчишки, что скоро станет старшим мужчиной в доме.

На процессе так же присутствовало трое Верховных мастеров других крупных деревень, коих на континенте всего насчитывалось шесть: Вайдами, Утар, Исток, Маргер, Яррин и Хова. Помимо них существовали многочисленные деревеньки поменьше, – звавшиеся просто поселки. Статус «деревни» многие из них официально еще не получили, но Верховные мастера были выбраны уже и там. Одной из таких, претендующих на звание крупной деревни, была Минея, ближайшая к Утар деревенька, находившаяся южнее, рядом с бурной горной рекой Сианис, недалеко от границы Смертельных Пустынь. Среди скопа людей Герас заметил алый плащ местной старейшины. Женщина промелькнула сквозь стоявшие тела и приблизилась к Герасу. Она ничего ему не сказала, лишь кивнула в знак личного приветствия и широко улыбнулась, – Герас ответил ей молчаливым кивком. Она одобряюще положила ему руку на плечо, после чего удалилась в сопровождении Верховных мастеров Истока и Маргер, носивших песчаную и зеленую, цвета молодой листвы, броню. Все трое покинули зал и Герас потерял их из виду. Больше никто не подошел, чтобы поддержать его, дать совета или просто отвесить хорошую оплеуху, попросив собрать всю волю в кулак и четко произнести: «казнить!».

Герас не любил, когда Платаргиат вызывал его на заседания в роли судьи, выносящего окончательное решение. Он по сути своей не любил кого-то наказывать, а тут от него требовалось убить практически своими руками, – пусть они уже и были в крови. Но этот бедолага, стоявший на коленях в нескольких метрах от него, по мнению мастера, был невиновен. Все обострившиеся чувства подсказывали ему, будто здесь кроется что-то большее, нежели обычная подстава. Поскорее бы уже во всем разобраться и отправиться домой к Игнис… Подумав об ученице у него что-то засвербело в груди. Плохое предчувствие. И что она опять могла натворить в его отсутствии?

– Платаргиат принял свое решение, – внезапно из-под потолка донесся женский голос. Хорошая акустика подхватила его и вся публика принялась рассаживаться по местам.

Мгновенно в зал влетели и трое Верховных мастеров, заняв кресла в правой части зала за ширмой, отгораживающей их от обычных людей. Когда все оказались на своих местах, глава продолжила:

– Вертор Бардис сорока двух лет, владеющий одной стихией – Воздухом, вы объявляетесь виновным в краже имущества, принадлежавшего главенствующему лицу, а так же в убийстве приближенного боевого мастера из деревни Маргер, – Герас бросил взгляд на старейшину этой деревни, щекастого, обросшего бородой мужчину лет под шестьдесят. Тот довольно хмыкнул и криво улыбнулся, радуясь такой «справедливости» и тоже посмотрел на Гераса. «Твой житель это заслужил» – читалось в его взгляде. Пожалуй, он прибыл сюда только за тем, чтобы лично услышать приговор и заглянуть в глаза виновного, в которых погасла последняя надежда. – Свое наказание вы будете отбывать в тюрьме для приговоренных Платаргиатом.

– Нет!!! – закричал тот и упал лицом вниз, сильно ударившись носом об каменный холодный пол. Цепи загремели и он повис на одних запястьях. Мастеру показалось, что он потерял сознание от удара. По плитке поползла струйка крови.

Глава Платаргиата невзирая на это продолжала зачитывать приговор:

– Ваша жена, Габилена Бардис тридцати лет, владеющая одной стихией – Землей, находящаяся в этот момент в зале, будет приговорена к принудительным работам, пока не выплатит долг за погибший скот всем потерпевшим семьям. Сумму долга они могут назначить сами, но не более чем стоимость трех молодых телят за одну голову. – Нелегко придется бедной женщине, ведь маленькие телята стоят в два раза дороже взрослой скотины. – Она имеет право продать свой дом в уплату долга. Что касается детей, Платаргиат их изымает, пока мать не отработает сумму, что станет известна позже. Если она не управится в срок один год и семь месяцев, дети останутся у Платаргиата пока не достигнут совершеннолетия.

– Нет, нет, нет! НЕТ! – продолжал биться об пол мужчина, старясь убить самого себя, к нему тут же поспешила стража, дабы пресечь все попытки нанесения себе увечий. Его жена подскочила на месте и не знала, как ему помочь. Еще один шаг и ее тут же арестуют – это дал ей понять один из стражей, дернувшийся в сторону женщины.

Герас сидел не шевелясь, словно каменная статуя, слушая, как ее Главенство отчеканивала каждое слово, не веря собственным ушам. Все были абсолютно уверены, что подсудимого казнят, но глава в корень изменила общее мнение, чем сильно удивила не только Гераса. Что же ты натворил?! Безвольный слабак! Теперь из-за тебя его семья пострадает еще больше! Он не мог посмотреть в глаза этой бедной женщины. Всего лишь одно слово «казнить» могло бы целиком изменить их судьбу, оставив остатки семьи, заплатившей за свою свободу жизнью мужа, спокойно доживать свои годы.

– Семья отправляется под арест прямо из зала суда. Стража, надеть наручники и отвести их в камеры.

– Постойте! – вскочил Герас и уставился на балкон. Опять в полумраке ему показались эти рога, наклонившиеся вниз так, будто их владелица смотрит прямо на него. – Позвольте хотя бы забрать ее детей в мою деревню! Мы присмотрим за ними, пока их мать будет отрабатывать долг! Я обещаю, что они будут досыта накормлены каждый день и будут жить в тепле! А если она не успеет заплатить долг, то на воспитание они будут отданы нашей академии! – он впервые смог взглянуть в лицо жены подсудимого. Боги, казалось, что жизни в ней нисколько не осталось. Она побледнела и вот-вот могла упасть в обморок. Возможно держалась только лишь из-за того, чтобы не напугать и без того напуганных детей, крепкой хваткой обхвативших ее руки, словно зверьки.

– Платаргиат вынес свой приговор, мастер Герас и он не подлежит обжалованию. У вас был шанс сказать свое слово, но вы прилюдно от него отказались. Дело закрыто.

Ветви короны развернулись и женщина покинула свое гнездо через незримую дверь, ведшую неизвестно куда. Следом за ней ушла еще одна тень, молчавшая все это время и которую Герас не замечал до сего момента.

К семье подсудимого из другого конца зала уже медленно подбиралась охрана, готовившая несколько пар наручников. «Что, и детей тоже? Да разве они подойдут на их маленькие ручонки?». Герас присмотрелся и увидел, что эти наручи были другого размера. Специальные. Детские. «Подготовились сукины дети» – злорадно посмотрел он на них и не торопясь подошел к бледной, как сама смерть, женщине. Аккуратно, чтобы не вызвать лишних подозрений.

– Простите меня, прошу вас, – чуть поклонился и принялся шепотом извиняться перед ней Герас, глядя на беспомощных детей, которых вот-вот закуют и оторвут от матери. – Я не думал, что все так обернется.

– Не вините себя, старейшина, – тепло отозвалась она и положила свою ледяную, словно безжизненную, ладонь на его руку. Мастер сильно удивился, ведь он думал, что женщина набросится на него с кулаками, обругает и проклянет самыми страшными проклятиями. – Вы ни в чем не виноваты. Это все мой дурачок, решивший, что нам каким-то образом суждено зажить богато. Если бы он рассказал мне всю правду сразу, я бы его отговорила… Но он…

– Прошу вас, – перебил ее Герас, потому что стража приближалась, а времени на разговор становилось все меньше, – при первой же возможности отправьте мне письмо с той суммой, что вам назовут. Я приеду лично и передам вам все до последнего ладриона, чтобы вы смогли забрать детей как можно раньше. Не продавайте им дом, вам еще нужно будет куда-то вернуться. И пока не назовут всю сумму не давайте ни копейки, иначе вас обманут, – Герас осмотрел довольные лица потерпевших, что в душе уже потирали ладони и планировали, как бы им нажиться на ней так, чтобы хватило на долгое время бездельничества. – Платите всегда в присутствии доверенных боевых мастеров, что служат на постах у старейшин. Либо же лично при Верховных мастерах. Любых. Я могу быть одним из них, только напишите и я приеду. – Старейшина аккуратно, чтобы никто не заметил, вложил в ее ладонь несколько золотых монет. Все, что было при нем. Возможно, это покроет сразу половину той суммы, что ей назовут. – Спрячьте.

– Благодарю вас, – услышав его слова, в ее глазах снова появилась надежда, а на щеках проступил румянец, вернувший в нее жизнь. Она зажала рот рукой, чтобы не расплакаться навзрыд, но слезы уже текли нескончаемым потоком. Женщина опустила детей на пол, завидев, что стража уже была рядом с ними и принялась объяснять, что им придется ненадолго разлучиться, что так нужно, чтобы уберечь дом и друг друга. Но дети словно не понимали ее утешений и сразу громко заплакали.

Детям принялись сковывать руки и отводить от матери. Младшего просто забрали прямо с рук. У Гераса защемило сердце в груди от их криков, он не мог наблюдать за этим зрелищем. Коин продолжал сидеть все это время за столом и тоже побледнел от происходившего. Такое завершение судебного процесса он видел впервые в своей жизни.

Люди покидали зал. Верховные мастера других деревень разошлись сразу, как был озвучен приговор. Герас дождался, пока узника с разбитым окровавленным лицом уволокут одним путем, а его жену и детей раздельно проведут через главный коридор, и только потом сам покинул судебный зал.

Оказавшись на улице, он быстрым шагом направился поближе к морю. Солнце палило так, что можно было спечься, находясь в броне, пускай и в белой. Он опустился через невысокое ограждение и полной грудью вдохнул соленый прохладный воздух. Волны, бившиеся о подножие, маленькими освежающими брызгами достигали его лица. Заметив Гераса, старейшина деревни Минея, еще не уехавшая на корабле обратно на континент, поспешила подойти к нему. По-видимому, она ждала его.

Когда из здания появился Коин, старейшины все еще вели беседу. Женщина утешала Верховного мастера Утар и просила не принимать все на свой счет. Герас же продолжал смотреть вдаль, пропуская мимо ушей бо́льшую часть ее речи. Эти бесполезные утешения сейчас ему были нужны меньше всего на свете. Подойдя к мастерам, Коин еще раз проверил, все ли документы, относившиеся к процессу, он собрал в свою бумажную папку. Все оказалось на месте, прозвучавший приговор записан и теперь бумаги можно было передать в архивную дома Старейшин. Вообще, это была работа Гераса. Но понимая, как мастеру стало нехорошо из-за случившегося, сделал все сам.

Если бы не то, что произошло, Герас полюбовался бы прекрасным видом города, раскинувшегося на длинном вытянутом острове, очертаниями напоминавшего гигантскую фасолину. Единственный в своем роде, такой большущий и процветающий, отстроенный целиком из белого камня, напичканный множеством мраморных статуй; он вечно манил к себе туристов и сеял в души живущих на континенте мечты о жизни в этом прекрасном месте. Однако, если человек не из богатой семьи или не был рожден здесь, то и шансов на это у него ничтожно мало.

На этом же острове располагалась и тюрьма для заключенных Платаргиатом, куда вскоре отправится, если уже не был на пути туда, Вертор Бардис. Находилась она в западной зауженной части острова. Столько охраны, сколько водилось там, не было больше нигде. Сбежать оттуда, как и просто подойти поближе, было равносильно самоубийству.

Герас ни на минуту не переставал винить себя в участи приговоренного и постоянно думал о нем и его семье. За что им все это? Что за человек обманул его и зачем он попросил собирать сведения о его перемещениях? Что-то мастеру здесь не нравилось. Нет, конечно уже были подобные случаи, даже когда он еще не был утвержден на свое место официально. Но тут таилось что-то другое. Более масштабное и зловещее.

Коин встал рядом с учителем и тоже стал всматриваться в синее спокойное море, над которым летали рыбачившие кричащие чайки. Жизнь продолжала идти своим чередом, будто несколько в зале суда несколько минут назад ничего не произошло. На чистом горизонте виднелись очертания континента. Плыть до него не более двух часов. Бо́льшую часть пути займет наземный путь. Неделю, если погода будет благосклонна к ним.

Так они простояли несколько минут. Все это угрожало растянуться на часы, потому Герасу пришлось вырваться из плена собственных раздумий и обратиться к своему ученику:

– Ну что, на корабль?

– Наконец-то едем домой? – обрадовался он и впервые за несколько дней улыбнулся. Коин так же как и мастер не любил подобные поездки и уж тем более судебные процессы. Ему было в радость просто тренироваться рядом с ним и Игнис, постоянно поддразнивая ее. Или выполнять порученные мастером задания на своей земле. Пусть здесь и было красиво, но чувствовал он себя не в своей тарелке. Ровно, как и сам Герас.

– Ты – да, – на этих словах лицо Коина приняло прежний огорченный вид. Ему снова придется добираться в одиночку? – Не переживай. Я доплыву вместе с тобой и почти весь путь проеду рядом, а там сверну кое-куда и проверю кое-что еще.

– Опять вы так таинственно говорите. Все то же дело?

Герас кивнул.

– А ты отправляйся в Утар и готовь своих ребят к дороге.

Коин просиял от радости. Ему всегда нравились путешествия вместе с учителем, а тут еще и остальные поедут с ними.

– Куда поедем?

– В Минею, – не отрываясь от моря пояснил учитель. – Там у них что-то случилось, но старейшина не хочет мне ничего рассказывать до нашего личного приезда. Сказала, что это нужно показать. У вас будет несколько дней на подготовку.

– Но все же, мастер. Может мне лучше отправить им письмо? Они соберутся сами, встретимся в обговоренном месте, а я поеду с вами. Вдвоем будет безопаснее.

– Ты знаешь, что я был бы рад твоей компании, но тебе нужно поскорее вернуться в Утар и проверить, как там Игнис.

– Что-то случилось? – Коин подумал, что мастеру, возможно, приходили от нее какие-то известия, о которых он не знал.

– Нет. Но меня не покидает плохое предчувствие. Возможно, она опять куда-то вляпалась. – Мастер вздохнул. – Помоги ей если это так. Вечно эту девчонку куда-то тянет. В ее возрасте я был бы рад, чтобы от меня все отстали и позволили побыть одному хотя бы день. А ей все не сидится на месте.

– Так и есть. Она полная ваша противоположность, мастер. Ее можно понять. Ей не нравится быть на заднем плане и она всячески старается привлечь к себе ваше внимание, вот и все.

До их ушей донесся корабельный гудок, возвещавший о скором отплытии. Следующий корабль отплывет только через семь часов, а им не хотелось здесь оставаться больше ни на минуту, потому, они поспешили спуститься к причалу по белокаменной длинной лестнице, обогнув бивший во всю силу фонтан.

– Да, ты прав. Ей просто надоело оставаться одной. А я так занят, что не могу провести с ней лишний час.

– Вам стоит исправиться, мастер. Девчачьи обиды – это вам не шутка.

– А ты откуда знаешь? – с улыбкой посмотрел на него Герас.

– Да так, просто знаю, – оправдался Коин, слегка покраснев.

– Ну хорошо. Как приеду, отдохну еще денек, проведу с ней время. Минея ведь никуда не денется, правда?

Ученик весело кивнул.

– Кстати говоря, у тебя найдется чем оплатить дорогу? Верну по приезду домой.

– Конечно, мастер, – парень пошуршал в кармане темно-зеленой феровой брони, едва не уронив толстую папку с документами, и вытащил десять серебряных ладрионов. Двухмесячная заработная плата мастера среднего ранга или учителя академии. Попасть на этот остров было не очень дешевым делом. – Ровно на два места.

– Прости, что создаю тебе проблемы. Пришлось отдать все что было той бедной девушке.

– О чем речь, учитель? Всегда рад. Вы поступили правильно, – в этот момент они как раз ступили на трап. Встретивший их капитан поклонился им и протянул руку, требуя уплаты. Коин сложил две стопки монет ему на ладонь. Капитан одним взглядом их пересчитал и молча кивнул. Можно было входить. – Не вините себя в случившемся. Вы не виноваты, что у Платаргиата такие жесткие методы.

– Я благодарен тебе за твою поддержку, – Герас действительно был очень рад, что ученик всегда и всячески поддерживал его. Однако на душе до сих пор было гадко. – Но я до последнего думал, что его направят на казнь.

– Честно говоря, я тоже так считал.

Прежде чем проревел последний гудок и корабль стал отчаливать прошло довольно продолжительное время. На борт успело взойти еще несколько спешащих пассажиров. Коин и Герас расположились возле дальнего борта ближе к носу корабля, чтобы ученик смог посмотреть на отплытие. Очень уж ему нравился этот процесс. Старейшина окинул взглядом последних поднявшихся людей. Все они раскраснелись и выглядели так, словно только что без остановки пробежали целый километр, торопясь на отплывающий рейс. За ними на трап вбежал парнишка лет восьми. Он что-то сунул в руку капитану и стал переминаться с ноги на ногу чего-то ожидая. Наверное, какой-нибудь доплаты за свою работу. Но капитан лишь смерил его укоризненным взглядом и взмахом руки прогнал прочь, затем развернул узкий сверток и прочел переданное ему послание.

Минуты шли, но корабль стоял, словно его сковало льдом; спешившие пассажиры уже успели отдышаться. «Почему не отплываем?» – осматривался Герас. Под парусами на специальной платформе стояли двое мужчин в яркой морской униформе, выкуривая не первую самокрутку, будто никуда не торопятся. Ветряки, как их называли в простонародье. Именно они разгоняли корабль и помогали ему отплывать, используя стихию Воздуха. «И почему осужденный Бардис не догадался устроиться на один из этих кораблей? Оплата здесь приличная, – размышлял старейшина, – с его-то одной стихией самое оно. Глядишь и семью бы перетащил в город».

И вот по трапу взошла еще одна фигура. От предыдущих пассажиров его отличало полное спокойствие и невозмутимость, словно он был уверен, что корабль без него не отплывет. Сероволосый мужчина в темной рубахе с высоким горлом, слегка свободных штанах, кожаных сапогах и рюкзаком за спиной, из которого торчала свернутая карта, прошел мимо капитана так, точно того не существовало. Следом за ним был поднят трап, ветряки сделали пару размашистых движений руками, точно две мельницы, и корабль пришел в движение.