Читать книгу Все от сердца моего - - Страница 6

14 марта, 1961 год, Алтынное, наш родной дом. Вечер, сумерки, бабушка стоит спиной у круглой печки, в которой еще потрескивают дрова, а мы, ребятишки, сидим, как воробушки, по краю койки и дивана. У бабушки юбилей – 60 лет. Мама и папа еще управляются по хозяйству, кормят скотину, доят корову.

– Вот, уже 60 лет, не знаю, когда и жила, ничего не заметила, как жизнь пролетела… – покачивая головой, сказала наша любимая, самая лучшая на свете бабушка.

Мы очень любили слушать рассказы родителей и бабушки про жизнь. И не заметили за разговором, как подошел папа и, стараясь не помешать рассказу бабушки, тихо стоял у дверей.

– Ну, ребятишки, парное молоко прибыло, пойдемте за стол, – услышали мы голос мамы с кухни.

И все «воробушки» соскочили со своих мест и побежали к столу. Не терпелось подарить бабушке приготовленные подарки. В честь юбилея был испечен рыбный пирог и сладкий разборник с повидлом. За ужином поздравляли бабушку, дарили ей самодельные подарки: открытки, рисунки и бумажные цветы. И продолжился разговор. Часто папа нам говорил за столом: «Ешьте, ребята, пока есть» – и мы понимали, как тяжело им достался «холод и голод» военного детства. И будучи еще совсем маленькими детьми, знали, какая нелегкая судьба выпала на долю поколения 20 века. Сколько им довелось пережить!

Детство их оборвалось в июне 41 года страшным словом «война». За месяц Великой Отечественной войны было мобилизовано почти все мужское население. Первое лето сразу обрушилось на плечи оставшихся в колхозах баб, стариков и ребятишек тяжелым грузом. И взрослые, и дети понимали, что надо кормить фронт, голодная армия не победит фашистов. Уходя на войну, не думали солдаты, что на долгих четыре года затянется она, быстро хотели одолеть врага.

Время летних школьных каникул, хочется утром подольше поспать. Нюра всегда сразу просыпалась при словах мамы: «Пора вставать». Вылезла из теплой постели, потянулась, укрыла Миньку одеялом, он младше, пусть еще поспит. Мама Евдокия уже шла в сторону конюховки, где проводилась разнарядка на работу. Нюра села к столу, где стояла тарелка с лепешками и кружка с молоком. Не успела поесть, услышала призыв пастуха выгонять скотину. Побежала, выпустила Дуньку и овец из загона, проводила их до табуна.

Задание на сегодняшний день получили от мамы с вечера: прополоть грядки, полить огурцы, помидоры, нарвать крапивы, сварить и мелко разрубить в корыте на корм курам и поросятам. А еще надо было думать о еде на зиму, насобирать лебеду вениками, листья малины, смородины и повесить сушить в сарае. Вся работа была сделана к вечеру, иначе и быть не могло. Ответственность у детей, проводивших отцов на войну, была безоговорочной. А завтра снова на колхозную работу.

В первое лето войны Нюре исполнилось тринадцать лет, а Мише – девять. С двенадцати лет мальчишки и девчонки наравне с бабами, стариками работали на колхозных полях, фермах и складах. Приходилось пахать, боронить, сеять, силосовать (траву в силосной яме топтали сами подростки), косить, метать сено в стога, возить на лошадях к фермам. Девчонки и мальчишки полуголодные, худенькие справлялись с лошадьми.

«Запрягала с телеги, не доставала с земли, хомут затянуть не хватало сил», – рассказывает труженица тыла Мария Ивановна Белоусова, на начало войны которой было восемь лет. И эту тяжелую мужицкую работу выполняли подростки. Они заменили отцов и старших братьев. Огромное желание помочь фронту, приблизить победу придавало сил.

– Ребята, мы с вами тут хоть тяжело живем, полуголодом, в лаптях ходим, но как тяжко людям, которые находятся «под немцем». У них еще меньше еды, голодают, но помогают партизанам, подпольщикам, вредят, как могут немцам. В Германию угнали много народу. Нам надо изо всех сил помогать фронту. Скоро уже два года, как тятя наш погиб и многие мужики, – сквозь слезы добавила исхудавшая за два года войны женщина.

– Мама, нам в школе рассказывали про это учителя, а давай опять носки и варежки свяжем для фронта, у меня не получается ровно прясть нитку, но все равно будут теплые. А я так по тяте скучаю, постоянно помню, как в Кунгуре его проводила, он увидел меня еще раз и помахал, – дала волю слезам Нюра.

Миша внимательно слушал разговор, он был немногословен по-мужски, вытащил военный билет из комода и принес сестре. Стали все втроем смотреть на фотографию отца и плакали, целуя спасенный сослуживцем документ отца.

– Как жалко, что мне мало лет, Николка собирается в военкомат, а мне придется с вами дальше солому метать в шиши. Такая тяжелая гороховая солома, чуть кишки не вылазят, но я вытерплю, надо корм готовить, мясо на фронт отправлять, – сожалел о возрасте Миша, как и все мальчишки военных лет.

Девчонки повзрослели от забот и горя, стали не по годам рассудительными, придумали сделать для отправки на фронт именные кисеты с табаком, вышили свои имена и цветочки. Дед Матвей, который всегда выращивал для себя табак, поделился им ради такого случая.

К новому году дед Федор справил всем новые лапти, подбил деревянными колодками, чтобы теплее были. И бабушка смогла где-то раздобыть хоть и не новые, но теплые портянки, распорола старое суконное пальто. Радости было к празднику, просто новогодние чудеса!

Закончились новые тетради для уроков, учебников не было, приходилось слушать учителя внимательно и записывать. Писали на полях газет, в старых тетрадях на обложках и между строк. Но все ребята старались учиться хорошо и это тоже считали вкладом в победу – так настраивали учителя. Мужчины -педагоги были мобилизованы на войну во главе с директором Д. И. Игошевым. На эту должность была назначена учитель младших классов Анна Ивановна Сивкова. По-матерински жалели голодных учеников, по возможности подкармливали картошкой или куском зеленой лепешки, сами питались так же. Иногда ребята падали в голодный обморок.

Трудовым фронтом был тыл, работали, не покладая рук, от зари до зари, сутками, и дети – наравне со взрослыми. На летние месяцы открывались ясли для самых маленьких детей. Нянечками работали девчонки, сами еще дети двенадцати- четырнадцати лет. Дети были помощниками и опорой взрослым. Труд был обычным и привычным делом сельских ребятишек. Не роптали, все силы отдавали работе. Выращенный ими хлеб, овощи, мясо, молоко нужны на фронте солдатам. И дети понимали, что «Все для фронта – все для Победы».

Колхозный полевой стан, разгар лета 43 года. Работать туда отправляли стариков и молодежь, у кого не было детей. Днем коров и овец пасли на лугах, а вечером загоняли в пригоны. Сами были тоже на «подножном корме»: днем ели ягоды, пиканы, пучки, щавель, собирали грибы, а вечером варили их. Было большим счастьем, если приносил кто-нибудь хоть одну картошинку для грибного супа, это было объеденье.

– Девчонки, живем, мама выслала лепешки, даже вкус хлеба есть немного, – радостно сообщила Маруся, принимая передачку от мамы из села. Лепешки были зелеными, рассыпалась, больше-то в них свекольных и капустных листьев, чем муки и отрубей. И другие получили узелки из дома.

– Девчонки, вон обрат привезли телятам, почерпните себе по кружке, молоко не трогайте, завтра надо все отправить с утра, – жалели подростков взрослые женщины, понимая, как тяжко молодежи голод переживать. Разрешали иногда и молока попить, если удой был побольше.

Телятам привозили обрат с остатками творога, разгребали нападавших мух и зачерпывали кружкой. Иногда ловили рукой «кокорки» в обрате, и мухи попадали, не до них было, кисло, но вкусно казалось с голода. Не заканчивался рабочий день этим, часто направляли в уборочную страду в ночь работать на молотилки, а утром опять овец или коров пасти. А по пути еще с весны собирали разные травы и сушили на зиму вениками, чтобы мешать с мукой для увеличения объема хлеба. Осенью собирали желуди, сушили на еду себе и поросятам.

Не любили свою работу почтальоны, так страшно было приносить в дом похоронки. Молодая девчонка Маша с радостью доставляла треугольнички с фронта. Иногда прятала письма с похоронкой на несколько дней, пусть люди еще поживут с надеждой, что их родные живы. Часто сама читала письма вслух, женщины боялись страшной новости. Прочитала однажды для Вяткиных: «Пропал без вести в жестоких боях за Воронеж…». Жена и четверо ребятишек остолбенели на минуты, затем до матери дошло значение этих страшных слов, и далеко разлетелся вопль безутешной вдовы, к которому чуть позже добавился рев четверых детей. Прибегали соседки, утешали очередную вдову и сирот.

– Мне кажется, что меня так ненавидят те, кому я принесла похоронки, пусть другие разносят эту проклятую почту, сил больше нет! – плача проговорила девушка спешащим на рев женщины соседкам.

– Ну что ты, Маша, другие бы принесли, – успокаивала её тетка Александра, недавно получившая похоронку на сына.

Но были и минуты общей радости, когда узнавали о вернувшихся израненных, но живых односельчанах. Собирались за столом, несли с собой что-нибудь из еды, находились и запасы спиртного. Выпивали за возвращение, за тех, кто еще на фронте бьет фашистов, поминали погибших земляков, В таких случаях и ребятишкам разрешалось присутствовать, всем хотелось послушать рассказ и узнать обстановку на фронте от настоящих солдат. Широко раскрытыми глазами смотрели на фронтовиков мальчишки, завидовали и жалели, что им мало лет. Не обходились такие встречи без слез, каждый плакал о своих погибших и пропавших. Радовались появлению в колхозе мужских рук.

Уже, будучи студенткой мединститута, спросила у дяди Миши: «А ты в Армии почему не служил?».

– Из-за сердца не взяли, сказали, что шумы, ревматизмом переболел в детстве. Суставы часто болели, нежиться было некогда, работали целыми днями в лаптях с мокрыми ногами, но что поделаешь, вся страна так жила, надо было победить, – с грустью вспоминая тяжелое военное детство, ответил он мне.

– А как наряжаться охота было, набегаюсь по полям с саженью, до темна меряю, кто сколько работы сделал, строго надо было учитывать. Волков боялась, много их развелось в войну, близко видала. А вечером на майдан бежим с Мишей, – вступила в разговор мама, харинская девчонка Нюра Посохина, которую в конце войны поставили работать учетчицей, вместо погибшего отца. Позднее она работала продавцом в Алтынном и бухгалтером в колхозе имени Ленина, который образовался от объединения семи мелких колхозов, в том числе и харинского. А Минька, наш дядя Миша, окончил нефтяной техникум и работал инженером-геологом до выхода на пенсию.

– А помнишь, юбку у мамы брала из сундука? – засмеялся дядя Миша.

– Да, у мамы была красивая гарусная юбка, длинная мне. Пойдем в загон, Миша подвяжет её поясом, и бежим на майдан, а вечером опять в сундук положу, чтобы мама не догадалась, – смеясь, продолжила вспоминать молодость наша мама.

– А как вы узнали про Победу? – спросила я с нетерпением.

– Позвонили в контору, председатель замер, я испугалась, а он как закричит: «Победа! Бегите, всем скажите!». И мы побежали бегом, я помню, что ног не чувствовала под собой, из-за слез ничего не видела. Ванька на ферму побежал, а я к гуртам с картошкой, мама с бабами там картошку перебирали. Всей деревней от радости ревели и горя: почти все стали вдовами и сиротами.

А бывшая школьница Мария Ивановна Белоусова вспоминает: «Посреди урока раздался звонок, срочно всех построили на линейку. Директор объявила о Победе. Ой, как все запрыгали, начали обниматься, кричать от радости. А у кого погибли отцы и братья – заревели, и таких было большинство! Это были слезы радости!»

Вот так жили в годы войны деревни и села всей Родины, и моей малой родины: деревни Харино и села Алтынного. Дети Великой Отечественной войны – это герои труда, они стали тружениками тыла и членами семей погибших воинов, но никогда не кичились этим и льготами не пользовались, хотя имели право.

Я очень рада, что в Алтынном есть свидетели Великой Отечественной войны, с ними мне повезло побеседовать: М.И.Белоусова, А. Н. Вяткина, А. П. Ширинкина, Ж. М. Запольских, И.И.Гордеев, М.В.Кобылина, А. Д. Вяткина. Дай Бог Вам долгие лета!

Мы знаем о вашем подвиге и гордимся вами!

Май 2020