Читать книгу Титаны и Боги - - Страница 13

Раннее утро. Небо на востоке уже порозовело. Богиня утренней зари – Эос – проснулась. Над тёмно-синей водой реки стелется белая пелена тумана. Возле неё, на зелёном лугу, пасутся коровы Гериона.

Среди пасущихся без присмотра коров крутятся малыши сатирчики. Одни из них азартно играют в пятнашки, другие весело кувыркаются через голову, а третьи приникли к вымени коров и увлечённо пьют их молоко.

Со стороны липовой рощи появляется Герион. У него уставший вид и плохое настроение.

Герион (увидев маленьких сатиров):

А ну-ка прочь отсюда, сорванцы!

Где ваши матери, отцы?

Ух, трёпку всем, сейчас, задам!

Проказливы, шустры, не по годам!

Все молоко попили у коров!

Улепетнули, будь, здоров.

Исчезли мигом. След простыл.

Не то бы с радостью лозою угостил.

Вдруг, издалека до него доносятся звуки свирели. Это играет Пан – бог полей и рощ.

Герион (радостно встрепенувшись):

А! Вот и он, виновник моих бед!

Насколько тесен белый свет!

Посмотрим, кто из нас хитрей.

Я отомщу тебе, злодей!

Возле берега реки на большом гладком камне сидит Пан, бог полей и рощ. Он играет на своей свирели. Глаза его полузакрыты, выражение лица грустное.

Громко топая ногами, к нему подходит Герион. Пан перестаёт играть и насторожённо смотрит на неожиданно явившегося гостя.

Герион (с ослепительными улыбками на всех трех лицах):

Рад тебя видеть благодетель, Пан!

Пан (с настороженной неприязнью):

Чего явился, коль, не прошен, и не зван?

Герион (продолжая ослепительно улыбаться):

Услышал, как поет твоя свирель.

Пан (пренебрежительно):

Услышал, ну и что теперь?

Герион (продолжая улыбаться):

Услышал, и мне стало ясно,

Что Марсий говорил напрасно:

Будто она звучит гораздо хуже,

Чем его флейта. Он утверждал к тому же:

У флейты звуки чище и нежнее,

А у свирели неказистей и грубее.

И слух у тебя будто бы хромает.

Что Пан козла дерет, а не играет.

Так, Марсий, мне, на днях, сказал.

Пан (вскакивая со своего камня):

Кто? Марсий? Он, заносчивый бахвал!

С моей свирелью флейта не сравнится?!

Герион (про себя):

О, как вспылил?! О, как он злится?!

Пан (в бешенстве):

Его гордыня обуяла!

Чтобы свирель да в чем-то флейте уступала?!

Герион (пытается возразить):

Но слава Марсия, как музыканта,

Гремит повсюду! В восторге от его таланта

И Нимфы, и Наяды, и Сатиры…

Кентавры – буйные задиры —

И те флейтиста уважают,

За друга своего считают.

Пан (зловещим голосом):

Сатир, с богами, хочет потягаться?

Ну что же, может заиграться!

И будет поделом ему!

Я не прощаю ничего и никому!

Герион (с насторожённым сомнением):

Не перегнул ли я, однако, палку?

Хотя и проявил удачную смекалку.

Но Пан, на Марсия, теперь безмерно зол.

Зря, я, всю чушь эту смолол.