Читать книгу Предприимчивые люди - - Страница 10

1974 год. Мне двадцать пять. Я инструктор и преподаватель автодела в обыкновенной средней школе, где в качестве уроков трудового обучения – подготовка водителей-любителей и профессионалов. Профессионалов готовит мой напарник, а я – любителей. У него машина ГАЗ-51, у меня «москвич-408». Раз в месяц ещё и вожу зарплату на весь район. Машин в районе мало, а легковая и вообще одна.

– Коля, я всё продумал. Мы же едем только с Марьей Фёдоровной, она тебя не знает. Там пролёт километров пять и поворот на старую дорогу. Перед ней я сломаюсь…

– Слышь, хватит трындеть одно и тоже, какой из тебя грабитель? Ты в зеркало глядел? Интеллигент в двадцатом поколении. Так я и поверил, что ты серьёзно.

– Да при чём тут серьёзно или нет, такой случай. Подумай, едем вдвоём…

Конечно, несерьёзно, конечно трёп, но так интересно иногда помечтать. Нет, не дразнил я его, просто забавлялся. Ну и мечтал, конечно. Без денег трудно, хочется некой свободы, хоть малой независимости, а то живёшь от зарплаты до зарплаты, только и думаешь, куда и сколько потратил. А ещё и любовь. Год как женат, уже и сын есть, маленький совсем, но есть. Ну, кому не хочется побольше денег, тем более что совершенно немыслимая сумма лежит у тебя в багажнике, а охранник – женщина предпенсионного возраста. Невольно мысли полезут всякие, но несерьёзные, конечно.

– Нет, ты подумай, сколько деньжищ! На десять жизней хватит. Я вот сосчитал. В районе школ 20–30, в каждой по пятьдесят преподавателей, а если в мае, то там и зарплаты, и отпускные на три месяца. На каждого не меньше пятисот рублей. Кумекаешь?

– И что? Сможешь долбануть по голове свою Марью Фёдоровну?

– Нет. Не смогу. Но ты сможешь. Моя идея – твоя дубина.

– Да какая там идея, брехня одна. Дорогу он увидел. Что с того? Тут, если думать, основательно надо.

Ему тоже двадцать пять, он скоро женится, что мы надумать можем? Смех один.

– Да ладно, давай ещё по стопочке и поставь «Битлов», что-то мне этот «Led Zeppelin» не в кайф.

Конечно, не только о деньгах болтали, о девчонках тоже.

– Завидую тебе, – продолжил Николай, – у тебя в «любителях» такие цыпочки учатся, глазам больно, и как ты с ними ещё о чем-то думать можешь. Счастливчик. У меня на грузовик ни одну не затянуть.

– А Тома из 10-го «б»?

– Так то ж мужик в юбке, она вообще собирается стать водителем автобуса, остальные все пацаны.

– Ну да, ну да, но они ездить умеют, а мои, чуть что, руль бросит, глаза закроет и визжит. Хочешь махнёмся?

– Не, ну ладно. Как есть, так есть. Я так просто…

– Но вернёмся к нашим баранам, – я снова за своё.

– И что бараны? Надоело. Как ты это представляешь? Я, что ли, грабить буду?

– Ну да. Ты. Она же тебя не знает. Усы приклей, что ли. Я сломаюсь, остановлю тебя, чтобы помог, зацепишь – и в кусты, на ту дорогу. Суть да дело, пока цепляем-отцепляем, стукнешь несильно старушку, нас обоих свяжешь и всё.

Так проходили дни, и два года прошли, как и не было.

Но иногда, проезжая мимо того поворота, останавливался, ходил, глядел, что-то думал. Глупый, молодой.

В конце мая возвращаемся с кассиром из банка, машина верхом набита деньгами, едем молчим, мы вообще редко разговаривали. И надо так случиться, не доезжая до того поворота километра полтора, в коробке что-то хрустнуло, заскрежетало, и встала машина моя. А, надо сказать, пролет в этом месте немного дикий, лесопарк с обеих сторон, машину не бросишь. Да и как, денег столько. Фёдоровна забеспокоилась. Но недолго. Она звонит обычно, выезжая из банка, на дорогу отводится час, если что, сразу едут искать.

– Найдут, ничего, дорога одна, мы как бельмо.

А и точно – машина белая-белая, цвет такой. На дороге далеко видать.

Двигатель завожу, пока на сцеплении – работает, отпускаю – глохнет. Точно коробка, чтобы тащить, ещё и кардан откручивать надо. Недавно так было. У этих «москвичей» коробка слабое место, там удлинитель на баббитовой втулке часто барахлит, вибрирует, разбивает втулку, приходится коробку снимать, ремонтировать. Недавно так было, мы всё сделали, а масло залить забыли. Через тридцать километров она и накрылась. Аккурат, так же хрустит и не едет. Тоже кардан снимать пришлось, чтобы буксировать. На «москвиче» кардан снять трудно, поди подлезь.

Минут через двадцать останавливается машина, тоже «москвич», но предыдущая модель, 403. Взаимовыручка! У водителей так положено было. Машины ненадёжные, и у каждого хоть какие запчасти с собой, и если видишь стоит машина, как у тебя, обязательно остановишься помочь.

Два парня чуть старше меня.

– Что загораем? Сломалось чего?

Я вышел объяснить, что к чему, мол, коробка, мол, кардан, а ехать осталось всего ничего.

Ребята отличные попались, и домкрат у них, что надо, прямо под задний мост подсунуть можно. Приподняли машину, открутили кардан, трос у меня был. Поехали. Хорошо, ждать не надо. Через полтора километра сворачиваем на ту самую дорогу. Я торможу, сигналю, не туда, мол.

Останавливаются. Выходят.

– Ну что кипятишься, через тридцать метров на дорогу выйдем, завернули по нужде, сам-то не хочешь? Давно стоите, вон и дама твоя сходит в сторонку. Трос, смотри, чуть ни порвал, а крюк выгнул. Перецепи.

Я наклонился перецепить – и всё!

Очнулся. Руки гудят, в голове колокола воют. Плечи так вывернуты, что руки связаны за сиденьем сзади, сижу на своём месте – месте водителя. Рядом в таком же положении постанывает Фёдоровна.

– Эх и попали мы с тобой. Здесь кто найдет? С дороги не видно. – постанывает она.

– Попали, попали, – поддакиваю машинально.

– У меня плечо ноет – артроз, губы искусала, так больно, а про деньги и думать страшно. Ведь всё взяли. Всё, – причитает старушка.

– Как же так вышло? Вроде бы нормальные ребята, да и про деньги кто знал? В багажнике.

– Ты трос свой доставал, видели. Банковские мешки ни с чем не спутаешь.

– Трос? Может быть, может быть, – тоже соображаю я.

Сзади подъехала машина, но никто не вышел. Мы кричали, но двери заперты и у них. Подумали, что помешают и уехали назад.

Снова стало тихо.

– Светло ещё. Интересно, сколько мы здесь?

– В мае долго светло, но думаю, часов шесть, не больше. Должны бы уже и найти, – ответил я.

Милиция подъехала, как обычно, с оглушительным воем.

Это лето для нас с кассиром было самым ужасным за всю нашу жизнь. Подписка о невыезде, поначалу почти ежедневные допросы. Могли снять с уроков, отвезти на место и спрашивать, спрашивать и вместе, и порознь.

Рисовали лица с наших слов, но то я не узнаю, что она расскажет, то она сомневается в моих описаниях. Основной упор поисков был на то, что в коробке не оказалось масла. Кто слил? Когда? Машина моя обычно стоит в гараже, а тут, как на грех, затеяли представление на улице в честь окончания учебного года, а декорации удобно было сложить в моём гараже от дождя и ветра – картон. Так машина третий день ночевала на улице у дверей школы. Хотя там сторож, и он божится, что никто не подходил.

Допрашивали и Николая, но он весь день учительствовал, был на виду и даже дождался, когда меня притащили. Всё расспрашивал, что и как. Кто такие, что за машина. Номера. Номера мы помнили, и это уже хорошо.

Меня допрашивал майор. Точно, как у нас зам. по техчасти в армии. С тем тоже случай был, вспоминать не хочется.

Так вышло, что три месяца, пока подбирали водителя командиру части взамен демобилизовавшегося, я возил командира, хотя уже был замкомвзвода. Больше было некому. Как-то едем, заморгала лампочка давления масла, я по инструкции остановился, а в машине, помимо командира, и этот майор. Двигатель выключил, жду команды: «Майор – заводи!» Завел. Всё нормально, стрелка манометра ожила, лампочка контрольная погасла. Едем. Вдруг снова. И так несколько раз. Майор:

– Да езжай, видать, проводок не контачит.

Через пять километров двигатель вышел из строя, оказалось, насос масляный сломался. Так я у него всю службу в виноватых ходил.

И у этого я виноват, что коробка сломалась, а что деньги возят без охраны, не виноват никто.

Но лето прошло, денег не нашли, виноватого тоже. Времена лояльные были, теперь другие.

В сентябре мой напарник стал уговаривать ехать за грибами, но вдвоём. У нас в семье тогда был автомобиль «запорожец», я иногда на нём ездил, принадлежал он отцу жены.

Вы пробовали уехать с ночёвкой куда-нибудь на машине отца жены и без жены? Не пробуйте – невозможно. Но у меня получилось. Не знаю, что говорил, как убеждал, но уехал. И вот мы вдвоём в лесу. Костер, палатка, бутылочка «Экстры», задушевные разговоры. Хорошо! Бывает иногда хорошо. Но он всё испортил.

– Ты помнишь, как вас ограбили?

– Ха. Ещё бы. Такое не забывается.

– Ты всё хорошо помнишь? – уточняет.

– А что?

– Ну странности какие были?

– Да там всё – странность. Всё, как я сам задумал, как будто кто мои мысли срисовал. Вот следователям не говорил, а сам думал. И на тебя думал, но, похоже, ты ни при чём, – немного задумчиво отвечаю.

– При чём! Очень даже при чём. Держи. Это твоё. Мы так решили. Можешь меня избить, если захочешь, я сопротивляться не буду. Здесь сто тысяч.

И подаёт мне пакет, завернутый в газету.

– Сто тысяч? – машинально повторяю я. – Сто тысяч? Это сколько?

– Сто тысяч!

Квартира стоила меньше четырёх. Машина новая столько же. Зарплата в месяц у меня была сто сорок пять рублей. Я не понимал, что такое сто тысяч. И тут я понял: он шутит. Смеётся надо мной. Мы так много об этом говорили, и это случилось, и он смеётся.

– Ты хочешь, чтобы я развернул, или оставил до утра? Как интереснее?

– Да как хочешь.

Тут начал издеваться я. Я уже точно знал, что пачка пустая, но так просто раскрыть и всё закончить не хотел. Мы же вдвоём, почему не поразвлечься. И я стал выдумывать, куда эти деньги потрачу. Он слушал молча, но не подыгрывал и не улыбался, хотя было весело.

У меня уже так было. Пару лет назад я купил лотерейный билет и почему-то уверился, что выиграю непременно машину. Месяц ходил в счастливом ожидании и, когда выиграл, но всего лишь рубль, хотя и это неплохо, не просто расстроился, а сник. Казалось, что меня обокрали. Это чувство запомнил, и теперь мало чему верю. Так лучше.

– Так что? Открыть? А если там не деньги?

– А что же? – не понял он.

– Ну, просто бумага. Что скажешь?

– Там деньги, открывай, увидишь.

– Я и так вижу, что не деньги, пакет странных размеров, денег таких нет.

– Там десять пачек сотенных, по сто штук в каждой, уложены попарно. Открывай, – уже немного раздражаясь, чеканя каждое слово, продекламировал он.

– Ай, ай, ай! Десять пачек. Ха, ха.

– У тебя есть сотня? Возьми, приложи. Увидишь, все размеры совпадут. По две пачки в ряд. Пять раз приложишь и поймешь, что там, – он явно смеялся надо мной. Откуда у меня сотня?

У меня было два рубля семьдесят четыре копейки. Я это знал точно. Послезавтра будет зарплата, и эти деньги последние на два дня. Мне стало грустно. Игра зашла слишком далеко и затронула сокровенное. Я был зависим от денег, зависим, как и мы все, в те непростые времена неудержимой гонки вооружений в противостояния с Америкой. Мы все были нищие.

– Слушай, ладно, я положу пока пакет в багажник, завтра открою, или, может, сразу бросить в костёр? – совершенно уставшим голосом промямлил я, уже точно понимая, что он издевается.

– Как хочешь. Он твой. Мне всё равно. А спать-то сможешь?

Он был прав. Уснуть, возможно, будет трудно. Не раскрывая, отнёс пакет в машину. И уже когда он крепко уснул, тихонько встал и открыл.

Там было десять пачек сотенных купюр, по сто в каждой. Денег таких не видел никогда. Раньше зарплату выдавали два раза в месяц. Сначала аванс, затем получку. Аванс мой составлял пятьдесят рублей, получка – девяносто пять. Сотенной получить не удавалось, да и не знал вообще, что они существуют, такие деньги. Но деньги выглядели настоящими. У меня в руках несметная по тем временам сумма, но в душе пустота. Почему? Мне было непонятно. Я тихонько забрался в палатку и лёг на своё место. Сна, тем более не было.

– Коля, спишь? Нет? Почему Вы так сделали? Почему меня не предупредили? Зачем деньги мне отдали?

– Ого! Сколько вопросов? Сам-то рассуди. Впутай мы тебя, ты раскололся бы на первом допросе. Теперь всё позади. А деньги – твои по праву. Ты же, по сути, организатор.

И тут меня осенило. Я был виноват в происхождении этих денег! Однако радости не получилось, не стало и свободы, ведь потратить эти деньги нельзя. Даже просто разменять сто рублей невозможно.

В то время зарплату учителям выдали сразу, никто не пострадал, а значит, новые деньги выпущены вместо этих. Эти стали как бы фальшивыми. Я снова встал и осмотрел пакет. Так и есть. Номера всех купюр шли подряд, и номер, последний в пачке, точно продолжал первый в следующей. Эти деньги, как меченые. Я положил их в багажник, снова влез в палатку и спокойно уснул. На Николая я не сердился, ему было гораздо тяжелее, чем мне.